— Коптись оно всё в аду. — Ещё и зубы болели.
Подняв упаковку, я заметил опять же весёлый взгляд Жданова. Должно быть, смешно было, но раз не прокомментировал, значит, не настолько? Да, Трофимов бы много чего наговорил. А лучше не думать о том, что он мог сказать, ведь всё это я, наверняка, слышал в те многие разы, когда ко мне намеренно привлекалось внимание людей.
— Нас двадцать, да? — спросил Жданов, разрезая второй торт.
— Да. — Сегодня все. Необычности.
— Для классной, наверное, тоже нужно отрезать?
— Так там же три торта. — Отчётливо помню, как Евгения Леонидовна проинструктировала по ненадобности, а затем отправилась за кипятком. Ещё не вернулась.
— Э? Правда? — Его лицо слегка вытянулось, что тоже весьма забавно смотрелось.
— Под столом. — Он тут же нагнулся.
— Балин. — Разочарование. — Вдруг кто-то добавки захочет. — Последовала неловкая улыбка.
— Вы так всё время делаете? — заговорил Жданов уже после того, как мы расставили все кружечки да тарелочки. Оставался только кипяток, что бродил неизвестно где и с кем. Да и звонок уже прозвенел, а в классе только мы.
— Ты про чаепитие?
— Ага. — Жданов стал рядом, упираясь руками о стол.
— Раньше так делали, в начальных классах, а после, видимо, приустали. Сейчас типа из-за того, что выпускной класс, нужно вернуть старую традицию. И поди вновь орать «с днём рождения» будем.
— Ха… прикольно.
— У тебя в прошлой школе такого не было?
— Вообще не было, вот и удивился. — Снова на его лице растянулась улыбка. И никто не подходил. Их не отпустили? Но вроде договорились… — Кстати, мне всё ещё интересна история этого шрама, — произнёс Жданов, глядя на меня сверху вниз.
— Я ведь сказал, что это фигня.
— А я повторяю, что такие шрамы от фигни не остаются. — А это любопытство пугает.
— Ну, — быстро что-нибудь на ум приди, — мелким был, проволоку на палец намотал, а потом дёрнул со всей дури – вот и получилось.
— Да ладно тебе, — с некой настоятельностью проговорил он. Не заметил я, как он быстро взял за ладонь и приподнял руку, всматриваясь в незначительный шрам. — А проволока была не цельной?
Легко было ощутить его крепкое прикосновение.
— Недоброкачественной, — тихо добавил я, после чего сжал пальцы.
Не хочу ничего вспоминать и то, что было до этого, тоже. Я запер это где-то глубоко внутри себя, точно так же, как люди убирают ненужные вещи в ящики и не открывают их, прекрасно зная, что всё барахло там, и никуда ему оттуда не деться. Никто не узнает, не увидит, что оно там. Это будет только твоя тайна, что ты разделяешь непосредственно лишь с собой. Единственная тайна, хранение которой действительно поможет в жизни.
Не знаю от чего, может, от крепкой хватки или неожиданного напряжения, я почувствовал страх, что даже не мог посмотреть Жданову в глаза. Что-то неприятное должно было появиться перед глазами. Прямо сейчас.
— Эй, — Жданов обеспокоенно тряхнул за плечо, уже не держа руку. Я поднял голову и понял, что воображению лучше не давать волю. Я как-то панически вдохнул и выдохнул, будто перед этим вовсе не дышал.
— Просто задумался. — Провёл рукой по лбу, не чувствуя никакой влаги. А мне казалось, что я достаточно разнервничался.
Резко распахнулись двери класса, Жданов убрал руку с моего плеча. Одноклассники ввалились в кабинет, радуясь возможности прогулять геометрию, так ещё и под таким великим предлогом: «Пожрать».
========== 9. Профаны ==========
Заметив в толпучке не разбредшихся одноклассников Кита, я указал ему на выбранное мной место. В конце класса. Подальше от учительского стола. И Трофимова. И возможной внезапной катавасии.
— Ну и? — с задержкой спросил он. — Что-то случилось?
— Я ж сказал, что позвоню, случись чего. — Достал мобильный и, разблокировав его, показал Киту, что всё время был открыт его контактный номер. — А так мы мило побеседовали.
— «Мило»? — озадаченно спросил он, недоверчиво поглядывая через плечо.
— Типа как беседа за чашечкой чая, только без чая. Да и сейчас у нас чая нет. — Я обратил внимание на пустующие стаканы.
— Верно подмечено. — Кит спокойно ухмыльнулся.
— Уже везде успели занять, — послышался бархатный девичий голос, — не против, мальчики, если я здесь сяду? — с приятной интонацией в голосе спросила Лера, изящно обходя нас и садясь напротив, поправляя воротничок белоснежной блузки, из-за которой в глазах рябило, как от выпавшего снега.
Ну вот, я завидую не только паре Кит и Лера, но и самому Киту за то, что у него такая Лера.
— Не против. — Заулыбался Кит.
— Наверно, ты был бы не против и меня выпроводить, — я попытался подколоть его.
— Не начинай, — хоть и измотано, но с улыбкой ответил он.
Кипяток мы всё-таки получили. Естественно, выпивки ни у кого не было – никто и пронести не пытался. Ясно дело, сразу конфисковали бы. А вот водичку разливала классная. Почему она за всё не взялась с самого начала? Я про передвигание столов, стульев и разноса торта, а то же всю перемену и часть урока, поди, сидела у Анастасии Михайловны либо у Ольги Андреевны. Выбор педагогов обширен.
После того, как были произнесены речи поздравлений и пожеланий, смешанные со всхлипываниями и слезами женской стороны, мы все громогласно произнесли: «С днём рождения!». По крайней мере, большая часть класса, что усерднее преуспевала в этом. Я, например, ничего не говорил, словно ей мало людей наговорило (конечно же, на самом деле лень), Кит с Лерой в своём обыденном и повседневном, нисколько не повышенном тоне.
Все занялись уплетанием трапезы и разговорами, связанными уже не со взрослением одного человека. До меня долетали обрывки фраз, и этому я был чрезмерно рад, но думал только о том, как я и Жданов вновь всё будем приводить в порядок. Эти мысли убивали. Достаточно времени придётся потратить.
Евгения Леонидовна завела разговор, пока время нашлось, про долги и приближающиеся пробники, а я старался быть увлечённым магазинным тортиком, что казался намного вкуснее, чем стряпня матери.
Похоже, я превосходный эгоист.
— Кажется, не хватает кислинки, — послышался голос Леры, что не звучал так, словно она жаждет завести разговор, а, наоборот, будто в водовороте голосов появившийся только что был с самого начала. Правда, немного тише. — Вы так не думаете? — обратилась она к нам. Её интонация никогда не была слащавой, скорее сладостной и приятной. Никакой фальши и желания возвыситься в глазах людей, что не обращают на тебя внимания.
— А мне кажется слишком сладким, — позволил себе пожаловаться Кит.
— А тебе, Ваня? — Глубокий взгляд захватывал не задумываясь. Она никогда не притворялась хорошенькой или желающей притянуть к себе взоры, не была вульгарной и пошлой. Была такой, какая есть. Но многие принимают эту уверенность в себе, её собственные взгляды, за которые она не побоится понести ответственность, лишь показухой и театром, поэтому часто за её спиной шушукаются и ненавидят. Только она знает и часто даёт им советы о том, что лучше сказать такие вещи человеку в лицо. Просто подходит и, как ни в чём не бывало, говорит. А они больше ненавидят её. Пожалуй, за то, что она идеальна.
— Раз есть можно, то всё норм… — я только хотел закончить предложение, как передумал, — …ально.
— Что, решил свою речь исправить? — ехидно спросил Кит.
— Частично. — Хорошо, что это не задевает.
Он приуныл, поняв, что растормошить подобным образом меня не получится. Попытка улыбнула.
— Вкус – дело тонкое. — Просмеялась Лера. — А может быть, сходим куда-нибудь? — Во множественном числе?
— Эм… ты про себя и Кита? — тише произнёс я, указывая на друга.
— Нет, — с мягкой улыбкой ответила она. — Ты, Никита и я. — Она поочерёдно указала на каждого белой пластиковой ложкой. А… я-то тут причём? Заметив моё мимолётное смятение, она пояснила: — Мне бы хотелось лучше узнать тебя, — приятно произнесла Лера, глядя прямо в глаза, не колеблясь.
