Литмир - Электронная Библиотека

Разработке этой теории посвящены его работы «Сфера применения и задачи социологической юриспруденции» (1912), «Дух общего права» (1921), «Теория социальных интересов» (1921), она помещена им в исторический контекст и рассмотрена как новый этап становления американской законодательной системы в книгах «Уголовное правосудие в Америке» (1926), «Эра созидания американского законодательства» (1938), «История и системы общего права» (1940).

В духе этой концепции баланса социальных интересов Паунд выполнял свою часть работы, трудясь в рамках программы «нового курса» президента Рузвельта[14], призванной способствовать преодолению последствий Великой депрессии. Это был тот максимум, которого удалось достичь академическому ученому Паунду в приближении к «большой политике», всегда бывшей его тайной мечтой и целью на дальнюю перспективу. Вслед за многими своими предшественниками в сфере американского правосудия он рассматривал политическую карьеру как вполне возможную, что вполне соответствовало его темпераменту. Впрочем, тот же самый темперамент и стал основным препятствием на пути реализации политических планов Паунда.

Вообще политические взгляды Паунда вряд ли можно охарактеризовать однозначно, и это вполне соответствует его разносторонней, вечно кипящей, деятельной и неугомонной натуре. Верный республиканец на протяжении всей жизни, он, тем не менее, постоянно критиковал позицию своей партии по разным вопросам, и это в конечном итоге привело к существенной коррекции партийного курса на Республиканском конгрессе 1946 г. Он вложил огромный труд и всю свою энергию, а также энергию и труд своих университетских воспитанников в «новый курс» политического противника – президента-демократа Ф. Д. Рузвельта – и при этом, конечно, голосовал против него на выборах 1936 г. Десять лет спустя, в том же 1946 году, Паунд, по приглашению правительства Китайской Республики, отправился в Пекин, чтобы осуществить необходимые реформы и полностью реорганизовать систему судопроизводства в стране. Вернувшись год спустя в США для того, чтобы официально уволиться с поста декана юридического факультета Гарварда с титулом почетного профессора, Паунд к 1947 г. оказался в гоминьдановской столице Нанкине в звании советника министерства юстиции в правительстве Чан Кайши. Только в 1949 г. он окончательно возвратился на родину, переполненный гневом и раздражением в адрес правительства своей страны, которое, по его мнению, ничего не делало для поддержки прогрессивного правления китайских националистов и тем самым играло на руку коммунистическому Китаю, победившему в войне на континенте[15]. Естественно, в этом случае он метал полемические молнии в адрес президента-демократа Г. Трумена – и с 1953 г. продолжил их метать по тому же поводу в адрес его преемника, президента-республиканца Д. Эйзенхауэра.

Вероятно, именно этот извечный дух противоречия и политической неопределенности, вызванной доминированием в душе Паунда-юриста собственных принципов над принципами любой групповой идентичности, порожден, вероятно, самый противоречивый и сомнительный эпизод его биографии, могший своими последствиями радикально изменить ход его размеренной биографии академического ученого и политического консультанта. Речь идет о непродолжительном, но оставившем в истории следы «флирте» Паунда с руководством нацистской партии и немецкого государства в 1930-е гг.

Перед историком всегда – при исследовании любого исторического феномена – стоит непростая задача: «отстраниться от последствий», поместить себя и свое сознание в контекст времени и места, попытаться взглянуть на событие, личность, сопутствующие обстоятельства глазами не человека нашего времени, а современника события, не имеющего представления о том, «чем все закончится» и как будет осмыслено то или иное событие последующими поколениями. Одной из самых острых продолжает оставаться в наше время тема нацизма в Европе и всего, что с ним связано: Холокост, Мировая война, концлагеря, идеология ненависти, всемирное торжество общей победы над мировым злом и т. д. Однако ни про что из перечисленного не знали и с большой долей вероятности не могли знать те образованные люди 1920–1930-х гг., которые впоследствии вынуждены были «отмывать» свои биографии от подозрений в связях с нацистами. Здесь не время и не место пространно рассуждать на эту тему, но достаточно будет сказать, что от обвинений в этих связях до конца своей жизни не могли избавиться ни бывший английский король Эдуард VIII, ни писатели Дж. Р. Толкин и П. Г. Вудхаус, ни кутюрье Коко Шанель и Хьюго Босс, ни бизнесмены – создатели брендов «Ikea», «Coca-Cola», «Nestle», «Siemens» и др.

До прихода нацистов к власти в Германии множество общественных мыслителей и деятелей бурлящей Европы 1920-х гг. делали выбор в пользу нацизма при наличии лишь двух общественных движений, ставивших себе целью слом имперского «старого режима» и перекройки цивилизованного мира в современном буржуазно-интеллигентском духе. При этом коммунистическая идеология уже успела провести первые эксперименты в России и Германии, чьи кровавые результаты разнеслись по всему миру, тем самым побуждая интеллектуалов выбирать «прогрессивный», как им виделось, нацизм в качестве идеалистической модели нового справедливого будущего. Не стоит забывать, что словосочетание «новый мировой порядок», в наше время ставшее расхожим мемом в составе популярных конспирологических теорий, впервые было написано в качестве заголовка статьи о счастливых перспективах «нового человека – труженика и воина» в нацистской Германии авторства знаменитой духовидицы и специалиста по оккультным наукам Алисы Бейли в теософском журнале. Оставили после себя благожелательные отзывы о нацизме лидеры профсоюзного движения нескольких стран, руководительницы английского и американского суфражизма, русские эмигранты в разных странах, французские писатели-символисты и многие другие. Что же касается США, то как во время Первой мировой войны, так и в начале Второй мировой войны их позиция первоначально определялась политикой невмешательства и намерением американского Конгресса избежать вовлечения в европейские события, сохранив человеческие, финансовые и военные ресурсы страны для осуществления собственной внешней политики по собственной инициативе. Хорошо известно, что лишь внешние события и враждебные действия в отношении США вынудили их руководство оба раза вступать в мировые войны, все же признав их делом, касающимся их страны.

4 июля 1934 г. Паунд прибыл во Францию вместе с первой женой Люси Миллер, откуда пара планировала совершить небольшой европейский тур. Заранее зная о его программе, германское посольство в лице полномочного посла барона Курта фон Типпельскирха прислало Паунду рекомендательное письмо для пересечения германской границы и облегчения общения с местными властями. После посещения Страстного фестиваля в баварском Оберамергау (Passionspiel) Паунды 12 июля оказались в Мюнхене, где посетили торжественный банкет в свою честь, где присутствовали министр юстиции Ганс Франк (будущий рейхсляйтер, генерал-губернатор оккупированной Польши), декан местного юридического факультета Метцгер (будущий автор нацистского Уголовного кодекса) и вице-президент Академии немецкого права Лютгебрюне (адвокат нацистской партии в деле о «Пивном путче» 1923 г.). Вскоре, уже в театре, на постановке «Парсифаля», в министерской ложе, к ним присоединились государственный советник Йозеф Бюлер (будущий участник Ванзейской конференции, утвердившей для нацистской партии цель «окончательного решения» «еврейского вопроса») и доктор Хруст. На следующий день Паунд читал в местном университете лекцию о новых тенденциях в американском праве[16].

Впоследствии расследование американских спецслужб подтвердило, что Паунд был намеренно выбран нацистами объектом влияния в силу его всем известной германофилии и положения как виднейшего американского и влиятельного международного ученого в области права. Начиная с тех времен, когда он занимался ботаникой, Паунд привык к доминированию немецких специалистов в науке XIX века, как естественной, так и гуманитарной, к немецким философии и литературе, немецким физике и правоведению, причем, философию и правоведение этой страны он отлично знал и часто использовал в качестве предмета противопоставления «нашей англо-саксонской системе», чьи недостатки он неутомимо критиковал большую часть жизни.

вернуться

14

Адыгезалова Г. Э. Правовая концепция американской социологической юриспруденции XX века (Роско Паунд, Толкотт Парсонс и Гарри Бредемейер). Дисс… канд. юр. наук, Ростов-н/Д: Кубанский гос. Университет, 2004, C. 27; Masotti L. H., Weinstein M. A. Theory and Application of Roscoe Pound’s Sociological Jurisprudence: Crime Prevention or Control? 1969 [URL:] https://repository.law.umich.edu/mjlr/vol2/iss2/11, P. 74.

вернуться

15

Kroncke J. J. Roscoe Pound in China: A Lost Precedent for the Liabilities of American Legal Exceptionalism // Brooklyn Journal of International Law, # 38 (2012) [URL: ] https://brooklynworks.brooklaw.edu/bjil/vol38/ iss1/3, P. 10, 16.

вернуться

16

Rees P. Nathan Roscoe Pound and the Nazis, Boston College Law Review, # 60, 1313 (2019) [URL: ] https://lawdigitalcommons.bc.edu/bclr/vol60/ iss5/2, P. 7.

3
{"b":"775434","o":1}