— А не слишком ли он наглый, ставить работникам департамента условия? — следователь вскочил со своего места и сцепился взглядами с Трэвисом, который стойко выдерживал давящие на него зеленые глаза. — Я могу прямо сейчас арестовать вас, а после перевернуть весь город, найти этого зазнавшегося молокососа и посадить рядом с вами в клетку.

— Задерживать меня или мистера Фауста у вас нет никаких оснований, — усмехнувшись ответил Стиринс. — Вы конечно можете попытаться это сделать, но прекрасно понимаете, что мы выйдем этим же вечером и этой же ночью вспыхнет здания церкви вместе со всеми его служителями, — Трэвис улыбнулся, что было больше похоже на звериный оскал. — Представляете, как ударит это по репутации департамента, когда на пепелище репортёры найдут знак “Око ночи”?

— Ты будешь мне угрожать? — Байнгер стиснул зубы и потянулся к перчатке, что была на правой руке.

— Угрозами начали кидать только вы, я же лишь предостерегаю вас, — не дрогнув ответил Трэвис. — Мистер Фауст мог уже сегодня спалить церковь и перерезать всех её служителей, но он понимает, что после этого ваш департамент не даст ему покоя. Да и к тому же ваш знакомый, мистер Шальт, просил пойти вам навстречу, что собственно мистер Фауст и делает. Если бы не просьба Нормиса, то церковь бы уже завтра горела синим пламенем, — Байнгер, кипевший от злобы ещё сильнее напрягся, а перчатка уже готова была слететь с его руки, но Стиринс, не замечая, этого продолжал. — Из-за сложившейся ситуации и просьбы вашего приятеля, мистер Фауст даёт вам три дня, вместо того, чтобы действовать решительно и кардинально. Со всеми уликами и моим рассказом думаю вы сумеете найти виновных в столь большой срок, — Стиринс сделал легкий поклон. — С вами было приятно иметь дело, господа.

Байнгер смотрел в след уходящему посланнику Фауста, лицо его было перекошено от бурлящего гнева, левая рука всё ещё сжимала перчатку, а глаза не моргая смотрели на закрывшуюся дверь. Ренэро, что весь разговор лишь молча записывал и с неподдельным волнением следил за развивавшейся ситуацией, сейчас смотрел на своего наставника с уважением и лёгким страхом. Он смог сдержаться от импульсов, которые явно в нём провоцировал этот Стиринс, но при этом ему поставили унизительные условия, которые он вынужден принять. Будь у него другой выход, Байнгер бы так и поступил, но судя по тому, как он убрал руку от перчатки и в бессильной злобе буравил стену перед собой, выходов не было.

— Этот ублюдок Фауст, — прорычал следователь, от чего у Лоснина по спине пролетела вьюга. — Пусть только даст мне хоть один повод, я его своими руками, — он сжал кулаки, простоял так несколько секунд, после чего шумно выдохнув и подойдя к своему столу снял трубку стационарного телефона и набрал номер. — Мне нужна машина к главному входу, а также группа поддержки, — заговорил он, когда на той стороне ответили. — Место выезда церковь Наримар, — после того как Байнгер положил трубку, он посмотрел на своего помощника холодным взглядом. — Бери всё что нужно, — холодным тоном проговорил следователь, — и проверь свой пистолет. Если этот гад прав и в этом замешаны двенадцать гончих, то у нас могут возникнуть проблемы с задержанием.

Здание церкви Наримар находилось на Бульваре зелёном, в пяти минутах ходьбы от мэрии города. Церковь представляла собой высокое здание, примерно в три этажа, с витражными стёклами и двумя башенками, в которых виднелись медные колокола. Ко входу вели двенадцать ступеней из белого мрамора, а над большими двойными дверями, сделанными из крепкого дуба с железными вставками, была серебряная двенадцати конечная звезда, в центре которой был безмятежный лик молодой девы, богини Наримар. Пройдя внутрь Ренэро огляделся, ведь никогда прежде он не посещал такие церкви, лишь по той причине, что не имел хранителя.

Внутри стояла полутьма, электрические фонари на стенах, сделанные виде факелов, были приглушены, от чего в главном зале стояла мрачная и таинственная атмосфера. Почти от самого входа начинались длинные дубовые лавки, Лоснин насчитал около пятнадцати с каждой стороны от единственного прохода между ними, застеленного бардовым ковром. Стены были тёмно-синего цвета и на них висели картины, изображающие, судя по всему, какие-то религиозные истории, которые Ренэро, к сожалению, не знал. На другом конце главного зала был невысокий, но широкий и глубокий подиум. На нём стояла черная кафедра с серебряным обрамлением, вокруг шесть канделябров на три свечи каждый, а позади всего этого стояла трёхметровая мраморная статуя, сделанная явно рукой великого мастера. Она изображала красивую и статную женщину со строгими чертами лица и длинными волосами, одетую в длинный мешковатый балахон, за спиной которой виднелся глубокий капюшон. У ног женщины расположились двенадцать собак, худощавых, с вытянутыми мордами и длинными мощными лапами. Несколько псов лежали прямо у ног женщины, другие сидели по краям, а те, что стояли за спиной, бдительно вглядывались в даль. То, что это статуя изображает богиню Наримар и её двенадцать гончих сомневаться не приходилось.

Пока Ренэро любовался необычным антуражем церкви, Байнгер без всякого промедления пошёл вперёд, а шесть людей из спецотряда, которые считались самыми опытными и сильными сотрудниками, молчаливо следовали за ним. На несколько секунд задержавшись взглядом на картине, где была изображена Наримар, простирающая руки вперёд, Лоснин последовал вслед за удаляющимися людьми департамента. Не успел Байнгер дойти до подиума, как из боковой двери, которая располагалась справа от статуи, вышла худая женщина лет пятидесяти, в чёрной рясе, на груди которой была вышита двенадцати конечная звезда.

— Доброго дня, — несмотря на возраст, голос женщины звучал очень звонко. — Моё имя Трая и я рада приветствовать вас в стенах церкви богини Наримар, — она учтиво поклонилась подошедшим. — Что привело вас сюда?

— Департамент теней, — Байнгер вытащил из внутреннего кармана свой значок и показал служительнице. — Моё имя Айто Байнгер и я хотел бы поговорить с вашим настоятелем.

— Мы зовём его десница, — поправила Трая следователя, — ибо он самый приближённый к богине смертный, — служительница указала вперёд. — Прошу вас идти за мной, — женщина оглядела мужчин в бронежилетах и стоявшего рядом Лоснина. — Вы все хотите видеть десницу?

— Нет, — чуть подумав ответил Байнгер, когда его взгляд тоже остановился на Ренэро. — Со мной пойдёт только мой помощник.

Трая кивнула и пошла к двери из которой вышла. Прежде чем Байнгер и Лоснин отправились за ней, следователь подошёл к главному из группы спецотряда, что-то тихо проговорил ему на ухо, и лишь после этого вместе со своим помощником пошёл вслед за послушницей церкви. Лестница, ведущая наверх, была винтовой, будто они были не в церкви, а в старинном замке, а на каждом повороте лестницы висели электрические светильники, в виде всё тех же факелов.

— У вас здесь очень атмосферно, — заметил Ренэро. — Для чего такой антураж?

— Дань традициям, — пояснила Трая. — Раньше, много столетий назад, во всех в церквях богини горел огонь, который принесли из главного храма, который по приданию считался самым первым и самым большим. Считалось, что огонь, который горел в том храме, священный, ибо его зажгла сама Наримар, но храма того давно нет и поэтому традицию с передачей огня от храма к храму упразднили.

Подниматься пришлось на самый верх, Ренэро никогда не жаловался на плохую выносливость, но поход по винтовой лестнице с маленькими ступеньками заставил даже такого молодого юношу дышать тяжелее. Байнгер же выглядел абсолютно нормально и даже если и испытывал тяжесть этого не показывал. Келья, как сказала Трая, десницы богини находится в конце коридора. Сам коридор мало чем отличался от главного зала, те же тёмно-синие стены, на которых висят светильники, серый пол, в центре которого длинный фиолетовый ковёр с серебряными узорами и высокий потолок. Дверь в келью десницы была деревянной, в центре висела двенадцати конечная звезда, правда без лика богини, а железная ручка была сильно потёртой. Первым в покои главы церкви проникла Трая, но не пробыв там и минуты вновь вышла.