— В моих кошмарах Тара забирает своё сердце, — ровно произносит он; сердцебиение глухо отдает по барабанным перепонкам. — Как и под землей. Она всегда догоняет меня в больнице, и со временем я просто перестал убегать. Потому что ей не нужно останавливаться. Она забирает своё. И я это заслужил.

Тео все еще не открывает глаз, когда сглатывает и опирается ладонью о шершавую и холодную стенку примерочной. Он настолько погружается в себя, что даже не замечает, когда Лиам юркает внутрь — только крупно вздрагивает, когда чувствует горячую ладонь на шее.

— Твои кошмары это твое воображение, Тео, — тихо, но достаточно для слуха оборотня говорит Лиам. — Но сейчас Тара гордилась бы, смотря на то, как ты изменился.

Теплая ладонь перемещается на плечи, а потом и на спину химеры. Тот слегка дрожит под касаниями, но все же поднимает взгляд. Тео чувствует себя каким-то потерянным, и именно поэтому позволяет себе упасть в объятия, когда Лиам тянет его на себя. Тео хватается пальцами за складки на его свитере — шерсть приятно колет руки.

Сколько они стоят там — никто не считает. Тео успокаивается, зарывшись лицом в колкую шерсть, и ухом чувствует сердцебиение по венке на шее Лиама. Тот действует на него, словно мгновенное успокоительное, и он сам наверняка это знает: и именно поэтому крепко держит в своих руках, забирается ладонью под худи на пояснице и гладит горячими пальцами позвоночник, посылая по нему эмоциональные искорки. Тео хочется расслабиться и раствориться в оборотне прямо здесь, на коврике в примерочной, но он держится и находит в себе силы отстраниться.

Тео слабо и мягко улыбается, смотря на Лиама, и тут же чувствует сладковатый аромат сигналов — облегчение. Кажется, он даже может видеть его заметно расслабившиеся плечи, будто с них упал целый камень, если не скала.

— Присмотри в кожанках что-нибудь сексуальное, — соглашается Тео, стягивает с себя черную худи и самодовольно усмехается, когда видит скользнувший вниз взгляд Лиама. — Буду совращать каких-нибудь девчонок. Ну, или маленьких волчат.

Подкол не проходит даром: щеки Лиама тут же вспыхивают, и он торопится покинуть примерочную, наглухо задергивая плотную шторку.

— Ты все еще такой мудак, — снова оповещает он, направляясь в отдел верхней мужской одежды. Тео смеется, чувствуя терпкий запах злости и негодования.

— И это все еще не делает меня менее горячим, — самодовольно заявляет Тео, натягивая малиновую худи.

На кассе он присматривает себе какие-то странные длинные носки с различными рисунками, поэтому просто отдает свою карту Лиаму, чтобы тот расплатился, пока сам роется в корзине, рассматривая пару с кактусами.

— Теодор?

Тео аж передергивает, и он роняет понравившиеся носки, оборачиваясь на Лиама, что изучает его кредитку. В этот момент он понимает, что отдать ее ему было самой большой его ошибкой за всю историю их общения.

— Ты, значит, Теодор? — Лиам хитро ухмыляется, а Тео закатывает глаза и страдальчески стонет. Господи, кто вообще придумал писать полные имена на карточках? Но защита — лучшее нападение, поэтому Тео только вскидывает брови:

— Ты же не думал серьезно, что Тео — единственная форма моего имени?

По лицу Лиама он понимает — еще как думал.

— Тем не менее, — гнет свое Лиам, — серьезно, ты издевался надо мной, пока тебя зовут Теодор?

— Господи, чем тебе не угодил Теодор, Вильям? — Тео преодолевает расстояние в пару шагов и забирает у него свою карту, расплачиваясь за несколько худи и пару джинсовок. Он стискивает зубы, чтобы не заулыбаться от тихого угрожающего (на самом деле — даже слегка милого) рычания Лиама.

— Перестань меня так называть!

— Ты сам завел эту тему, — фыркает Тео, забирая свои пакеты с кассы. — Я не тянул тебя за язык.

— Я просто не понимаю, кто в здравом уме назовет ребенка Теодором, — Лиам, тем не менее, быстро отходит и тихо посмеивается.

Тео закатывает глаза и пинает его по голой щиколотке.

— Точно не тот, кто назвал ребенка Вильямом.

До машины они доходят все еще перекидываясь язвительными комментариями насчет имен друг друга, и Тео понимает — теперь это надолго. Он с трудом посылает Лиама обратно на фудкорт, вооружившись тем фактом, что у них дома пустой холодильник, а вредная еда не особо навредит желудку оборотня и химеры. Оставшись в одиночестве, Тео достает из бардачка блокнот и снова лезет в карман за огрызком найденного оранжевого карандаша.

Подумав пару минут, Тео начинает выводить лилию***.

***

Тео засыпает позже и встает гораздо раньше Лиама.

До их учебы еще две недели — но оба парня осознанно решили въехать в дом, найденный родителями Лиама, заранее, чтобы притереться и решить, смогут они ужиться вдвоем или нет. Тео учтиво делает вид, что не понимает, что эта спешка происходила только из-за того, что Лиам хотел поскорее выселить его из пикапа и дать нормальное жилье. Он и сам не особо против нормальной кровати, душа и всех условий в целом — жизнь отшельника такая себе штука и способна вполне быстро надоесть.

Варить кофе на двоих по утрам очень быстро становится приятной привычкой. Вряд ли Тео признается, но он не может не улыбаться, когда сонный Лиам входит на кухню и принюхивается, а потом по воздуху разносится природный запах цитрусов — запах удовольствия и наслаждения, который исходит от беты, когда тот чувствует приготовленный заранее кофе.

— Ты невероятный, ты знаешь? — слегка невнятно говорит Лиам, плюхаясь за стол и хватая зубами горячий тост.

— Ты чертовски прав, — самодовольно подтверждает Тео, улыбаясь и усаживаясь напротив. Он все еще не понимает, как можно наедаться по утрам так, как Лиам, и только делает глоток кофе.

— Есть планы на день? — интересуется Лиам с полным ртом, на что Тео слабо закатывает глаза. Волчонку иногда манер не занимать.

— У меня собрание в колледже.

— Встретимся после? Мейсон хочет посидеть в кафе.

Тео вскидывает брови. Кажется, Лиам правда не видит ничего такого в том, чтобы просто позвать его посидеть в кафе с человеком, которого он чуть не убил, и химерой, которого он наоборот воскресил. Обычные воскресные посиделки. Ничего особенного. Но если в Мейсоне он давно заметил свойство прощать все и всем, особенно горячим парням, то о Кори такое сказать очень сложно.

— Не думаю, что Кори будет в восторге, — все же пожимает плечами Тео.

— Кори не пуп земли, — Лиам фыркает, и химера даже слабо улыбается. — Во сколько ты освободишься?

— Около пяти, — Тео смотрит на кухонные часы. — Я заеду за тобой.

— Заметано, — Лиам неловко салютует откусанным тостом, заставляя Тео с улыбкой закатить глаза уже в который раз. — Будь милым со своими новыми одногруппниками.

— Конечно, мамочка, — усмехается тот и встает, оставляя кружку у раковины.

Тео не успевает сделать шага от раковины, когда чувствует инородный объект в районе своей спины под широкой худи. Конечно, он даже не прислушивается, чтобы определить, что это Лиам, но все же закатывает глаза и задает самому себе вопрос: почему он вообще связался с этим непредсказуемым волчонком?

— Лиам, что, черт возьми, ты делаешь?

— Обнимаюсь, — приглушенно отвечает Лиам, и Тео вытягивается стрункой от дыхания на своих лопатках.

— Обязательно для этого залезать под мою худи? — он закатывает глаза. Чужие мягкие волосы приятно щекочут плечи.

— Огромный размер твоих вещей может быть полезен, — самодовольно отвечает Лиам, и Тео снова слабо вздрагивает, когда чувствует чужие ладони на своем торсе, но кладет руки поверх кофты, отвечая на жест.

Да, кажется, с волчонком-то он переборщил. Лиам потянет разве что на котёнка.

Тео усмехается своим мыслям и качает головой.

— Мне надо на собрание.

— Отстань, — как капризный ребенок заявляет Лиам, будто бы совсем не он очень нагло проник на чужую территорию, забравшись в чужую кофту.

Тео чувствует, как чужие ладони проходятся вверх, и выпрямляет спину, закрывая глаза. Если этот невыносимый волчонок-котёнок не прекратит, до колледжа он точно сегодня не доедет.