3 ноября 1443 года христиане захватили Ниш[66] и освободили Софию. Чтобы замедлить продвижение крестоносцев, османы использовали любые хитрости – вплоть до того, что всю ночь поливали один из горных перевалов водой, превратив и без того смертельно опасный серпантин в ледяной каток. И все же наступление крестоносцев было остановлено лишь у Траяновых ворот[67]. В состоявшейся там накануне Рождества битве воины Белого Рыцаря взяли верх, но зимние холода и плохое снабжение делали продвижение вглубь вражеской территории слишком рискованной затеей. Владислав III приказал возвращаться в Буду, по улицам которой крестоносцы прошествовали в гордом строю, распевая церковные псалмы и попирая ногами трофейные турецкие знамена.
12 июня 1444 года султан Мурад II и король Владислав III заключили десятилетний мир, скрепив соглашение клятвами на священных книгах своих религий – Коране и Библии. Менее значительные участники сделки в качестве дополнительных гарантий отослали в османскую столицу заложников. Так при султанском дворе оказались сыновья валашского господаря Влада II Раду Красивый и Влад Цепеш, печально известный как Дракула…
Бытует мнение, будто бы лютая, нечеловеческая жестокость Дракулы вызвана ужасами, пережитыми юношей в турецкой плену, где они с братом якобы подвергались истязаниям и сексуальному насилию со стороны принца Мехмеда – будущего султана Мехмеда II Завоевателя. Исторических подтверждений дурного обращения с Дракулой со стороны османов, а тем более пыток не существует. Что же до запретных отношений его брата Раду Красивого и наследника турецкого престола, то главное свидетельство об этой связи принадлежит перу хрониста Лаоника Халкокондила, но и этот историк датирует ее серединой века, то есть временем, когда характер Влада Цепеша уже претерпел трагические изменения.
Так или иначе, в 1448 году именно османы вернули Дракуле отнятую у него венграми вотчину: «Султан одарил его деньгами, конями, одеждами, великолепными шатрами, каковые подобает иметь господарю, и… отправил в Валашскую землю, дабы он правил вместо своего отца», где и родилась легенда о ненасытном «вампире» и садисте Владе Колосажателе[68]. Действительно ли он макал свой хлеб в ведра с еще теплой человеческой кровью и создал кошмарный «лес кольев» с насаженными на них тысячами трупов – неизвестно. Современные историки ставят под сомнение достоверность многих приписываемых Дракуле чудовищных злодеяний, а причиной параноидного расстройства личности называют потрясение, вызванное жестоким убийством венграми его отца и старшего брата.
Впрочем, вероломство не являлось прерогативой только лишь венгров. Спонсор и один из главных идейных вдохновителей антитурецкой кампании кардинал Джулиано Чезарини подбивал короля Владислава III на продолжении военных действий и даже убедил его нарушить данную им «святотатственную клятву врагам Христа». Взялись за оружие и венецианцы, снарядившие флот для блокады Босфора и Дарданелл. Однако, вопреки ожиданиям, пока Европа готовилась к войне, в османской державе происходило обратное.
Обеспечив, как он полагал, своим подданным десятилетие мира, Мурад II в августе 1444 года совершил немыслимое – отказался от престола в пользу двенадцатилетнего принца Мехмеда и удалился в Бурсу. О причинах подобного решения можно только догадываться. Историками выдвигаются самые разнообразные версии: от глубокой скорби по скоропостижно скончавшемуся любимому старшему сыну до ухода в обитель дервишского ордена, тайным членом которого султан якобы был с юных лет. А быть может, сорокалетний Мурад II просто устал от нескончаемого хоровода походов, осад и баталий. Даже византийские источники отмечают, что по сути своей султан был человеком мягким и миролюбивым, тяготившимся каждодневной необходимостью править, покорять и карать. В отличие от своих неистовых предков, Мурад II находил радость жизни не в военных победах или чувственных наслаждениях, а в удовольствиях интеллектуальных – он любил книги и покровительствовал искусствам.
Увы, покой султана продлился всего три месяца. Сначала в Эдирне восстали янычары, заявившие малолетнему Мехмеду, что «никогда такого не было со времен наших предков, и потому изволь узнать: мы тебя не хотим иметь за господина, покуда жив твой отец». Великий визирь Халил-паша умолял Мурада вернуться и навести в столице порядок. Еще более опасная ситуация сложилась на западных границах османского государства, где отречение султана спровоцировало христианскую коалицию нарушить в сентябре 1444 года мирный договор и двинуться на Варну – в полной уверенности, что флот венецианцев надежно запер главные силы османов на азиатском берегу.
Решимость крестоносцев не поколебали ни отказ участвовать в новой кампании сербов, ни скептицизм валашского господаря Влада II. Польский историк Ян Длугош рассказывает, что, когда отец Дракулы узнал, какова численность союзной армии, он стал уговаривать венгерского короля отступиться, потому как «поганые» даже для султанской охоты собирают людей больше, нежели Владислав созвал в крестовый поход…
Клятвопреступление короля Владислава III, неоднозначно принятое даже в христианском мире, привело Мурада в бешенство и пробудило в нем инстинкты воинственных Османов. На генуэзских кораблях султан переправил из Анатолии сорок тысяч отборных солдат и 10 ноября 1444 года встретил крестоносцев под Варной. Трехкратное превосходство в живой силе не принесло османам легкой победы – поначалу обе стороны несли большие потери. В какой-то момент Владислав III увлек за собой пятьсот тяжеловооруженных рыцарей в атаку на ставку турецкого владыки, надеясь закончить баталию этим дерзким выпадом. Отчаянный план его почти удался, но в нескольких шагах от султанского шатра под Владиславом убили лошадь, и один из телохранителей Мурада тотчас обезглавил вылетевшего из седла короля. Воздетая на копье голова Владислава лишила крестоносцев последнего мужества. На другую пику, в знак презрения, нанизали копию порушенного венгерским монархом мирного договора.
Для христианской коалиции крестовый поход на Варну завершился предсказанной катастрофой. Нетерпеливый ее виновник кардинал Джулиано Чезарини пропал без вести. Венгерский трон опустел. Янош Хуньяди избежал смерти, но оказался в заточении у злопамятного отца Дракулы Влада II. Византийцы заискивали перед султаном, потеряв последнюю надежду на спасение своей империи. Надменные венецианцы просили мира, а венгры впали в уныние и на некоторое время потеряли волю к борьбе. В этот момент османского триумфа Мурад II вновь удалился от власти. Вдали от столичной суеты он выстроил себе великолепный дворец, в стенах которого провел следующие два года, наслаждаясь обществом поэтов и ученых.
В 1446 году идиллическую жизнь загородного дворца нарушило тревожное послание от великого визиря Халил-паши. Придворная «партия войны» подталкивала импульсивного молодого Мехмеда к осаде Константинополя – авантюре очевидно несвоевременной и не сулившей державе добра, особенно в свете того, что неугомонный Янош Хуньяди успел оправиться от поражения под Варной и горел идеей мщения. С тяжелым сердцем Мурад II покорился долгу и в последний раз взвалил на себя государственные заботы.
Вернувшись в столицу, султан первым делом отправил принца Мехмеда набираться терпения и опыта в провинцию. Не ссылка, но… явный знак недовольства. К 1448 году Мурад II, удостоверившись, что наследник усвоил неприятный урок, сменил гнев на милость и позволил сыну утолить юношескую жажду подвигов, поручив ему командование правым флангом турецкого войска в битве против венгров под предводительством Яноша Хуньяди. Впервые в жизни участвовавший в настоящем сражении Мехмед не обманул доверия отца и на деле доказал, что все восхваления наставников его выдающихся способностей не были преувеличением или лестью.
17 октября того же года непримиримые враги сошлись на Косовом поле – с тем же трагическим для христиан результатом, что и шестьдесят лет назад. Только, в отличие от своего тезки, на этот раз османский султан Мурад остался жив. Он умрет значительно позже. В первый февральский день 1451 года Мурада II хватил удар, а третьего числа того же года султан скончался от кровоизлияния в мозг. Согласно завещанию Мурада II его похоронили в Бурсе, рядом с могилой его любимого сына Алаэддина Али.
