— Очень… смело, — если не сказать прямее, зря он отказывал ей в творческом подходе. — Но, может, лучше сразу кровь единорога использовать? Зачем мелочиться.
— А вы думали, что я так переживаю из-за того, что хочу заменить чабрец на базилик в рецепте? — возмутилась она, так и стоя перед ним. — Черта с два министерские крючкотворцы допустят такие идеи даже до этапа согласования.
— Это точно, — хмыкнул он, опять уставившись в текст. — Тут ошибка. Гной бубонтюбера не вступает во взаимодействие с ядом крильмара, зелье просто расслоится.
— Но я добавляю корень асфоделя на предыдущем этапе. Он должен выступить связующим звеном, — не согласилась Грейнджер, подаваясь вперед и принявшись листать тетрадь и искать нужный абзац прямо у него в руках.
Его взгляд зацепился за её пальцы с аккуратно подстриженными, все по правилам, ногтями и скользнул дальше, к декольте. Несколько верхних пуговиц на рубашке было расстегнуто, она слегка наклонилась, стоя практически между его разведенных коленей…
— Я бы ознакомился с вашими нумерологическими расчетами, — он заставил себя прилично смотреть Грейнджер в лицо. — Но где вы в принципе собрались брать яд крильмара? Его добыча и продажа строго ограничена.
— У меня уже есть несколько унций, — она поджала губы.
— Мне стоит знать, откуда он у вас?
— Когда мы прятались на Гриммо летом девяносто седьмого я немного порылась в кладовках. Мистер Блэк избавился далеко не от всего своего наследия…
— Полагаю, ни по каким базам это наследство не проходит, — он изогнул губы в подобии улыбки. — Удобно. Вы очень предусмотрительны.
— Все пытаюсь подстраховываться. Иногда помогает.
Она опять взялась за страницы, перелистывая куда-то в конец, видимо, ища свои расчеты.
— Я заметил.
— И я понимаю, как это все выглядит, но, — она отняла одну руку от тетради и опять заправила волосы за ухо, — я ничего из этого не планировала.
— Из этого? — уточнил он, приподняв бровь.
Она обратила внимание на его мимику, приоткрыла рот (да что с ней сегодня такое?) и оперлась о плечо, склоняясь.
========== 3 ==========
Тетрадь с громким шлепком упала на пол. Он схватил Грейнджер за бедра, притягивая к себе. Пульс за секунду взлетел, по ощущениям, до двухсот, и это было совсем не художественным преувеличением. Наверняка она хотела просто невинно коснуться его губ своими, обозначив интерес. Он же сразу затащил её себе на колени и впился в рот, словно от этого зависела его жизнь. Это было, наверное, не очень хорошо. Совсем нехорошо. Чертовски хорошо.
Даже если у кого-то из них и был план, все явно шло наперекосяк. По крайней мере, в его представлениях она была соблазнительной скромницей, которую нужно было долго обхаживать, чтобы добиться желаемого, даже если ей самой хотелось. Реальная Грейнджер не то что не отнекивалась, а активно содействовала: оседлала его, обхватила плечи руками и целовала… Горячо, страстно и неожиданно умело.
Можно было бы списать это на состояние аффекта, но уж точно не на шок и не на неумение дать отказ. Особенно, когда она сама начала расстегивать его рубашку. То есть практически сразу. По правилам хорошего тона ему следовало бы перехватить её руки, прервать поцелуй, спросить… что-то. Ещё чего! Когда женщина начинает снимать с тебя одежду, как-то странновато её останавливать. Вместо этого он тут же в ответ просунул ладони под её сорочку, которая не была заправлена в джинсы, касаясь боков и живота. Грейнджер от прикосновения тут же чувственно прогнулась и застонала ему прямо в рот. Он бы тоже с радостью застонал, но был слишком занят — пытался как-то контролировать свое возбуждение, чтобы не кончить прямо здесь и сейчас. Конечно, он получил уже больше клевка в щеку, но все равно явно недостаточно, чтобы не упасть в грязь лицом.
Грейнджер легко справилась с пуговицами, и даже большая спешка ей ничем не помешала. Она отклонилась назад, отпустив его губы, чтобы провести ладонями по обнаженной груди, словно ей нравилось то, что она видела, хотя никаким атлетизмом он не отличался. Её потемневшие глаза блестели, щеки были отчетливо красными. Она смотрела на него почти плотоядно, томно, без какой-либо пугливой нежности. Сейчас опять был удачный момент, чтобы остановиться и обсудить, что же они делали. Но она просто выдернула из волос заколку, уронила её на пол и одним движением, не запутавшись даже в рукавах, стянула с себя рубашку, тоже небрежно отбросив её в сторону. Нижнего белья на ней опять не оказалось. Пожалуй, намеков на то, что, когда, как и с кем она хочет, Грейнджер оставила предостаточно.
Ей пришлось привстать, чтобы её задница оказалась у него в руках, а сосок, розовый, кстати, во рту. Кожа была идеальной, такой гладкой и нежной, как будто даже сладковатой на вкус. И размер, и форма… Хотя как ему в принципе могло что-то в данный момент не понравится? Она застонала громче, качнулась к нему и вцепилась в волосы на затылке, слегка оттягивая их, когда он переключал внимание с одной стороны на другую, лаская и прикусывая. И снова член самым отвратительнейшим образом уперся в натянутую ткань, но это хотя бы позволяло ему сохранять концентрацию.
— Там… кровать, — с придыханием выдавила она, переминаясь и вздрагивая.
Да, наверное, ей было совершенно неудобно так стоять. А ему становилось уже мало. Так что пришлось не без сожаления отпустить её грудь и встать. Впрочем, эта самая грудь тут же прижалась к его голой коже, вызывая новый виток возбуждения, а Грейнджер начала стаскивать с плеч рубашку, попутно пытаясь заставить его наклониться ниже и поцеловать. Все это не слишком хорошо сочеталось, поэтому она просто уткнулась ему в шею и провела языком прямо по шраму, словно для неё было абсолютно нормально прикасаться к увечьям. Следы укусов Нагайны он не прятал. В волшебном мире его и так все знали, так что предпочитали не пялиться, а вот магглы, бывало, шарахались. В любом случае, Грейнджер видела его шею во всей красе сотни раз. Но все же такая ласка была довольно неожиданной.
— Может, в душ? — засомневалась она на секунду.
— Поздно, — оборвал он её. Так растянуть прелюдию он явно не мог себе позволить.
Его рубашка тоже отправилась на пол, и она потянула его за собой, схватив за руки. Но они все равно пару раз запнулись и собрали все косяки, пытаясь перебраться из кухни в спальню, одновременно целуясь. Он упал на и без того разворошенную кровать спиной вперед, Грейнджер снова оказалась сверху. Губы накрыли губы, её узкая ладонь ловко юркнула под ещё застегнутый ремень, скользнув по животу, и накрыла член, который на сей раз хотя бы лежал нормально. Он прикусил ей губу и тоже потянулся к поясу узких джинсов, хотя так же пролезть под них было нереально. Но она, словно проведя диагностику и удовлетворившись результатами, тут же отпустила его и принялась расстегивать пряжку, так что пришлось ему притормозить в своем интересе, чтобы не мешать ей.
И ремень, и брюки, и даже боксеры сдались за секунды. Он едва помог ей стащить это все со своих бедер, как она уже обхватила ствол и размазала смазку по головке. Деятельная и требовательная, даже в этом смысле. Он вроде и предполагал такой вариант развития событий, но, как оказалось, серьезно её недооценивал.
— Грейнджер, — прохрипел он. Использовать хотелось совсем другую лексику, а что конкретно он собирался сказать, оставалось загадкой даже для него самого.
Его напряжение нисколько её не смутило. Она прижалась к нему всем телом, вытянувшись сбоку, снова затянула в поцелуй и принялась надрачивать с особым усердием. Он все пытался окончательно стащить штанины, но очень скоро обнял её, впиваясь пальцами в нежную кожу, чувствуя, как ноги напрягаются, а голова почти непроизвольно откидывается назад. Неудивительно, конечно, что его хватило на столь малое, с учетом, сколько времени он пускал на неё слюни, и как много сразу получил. Практически сенсорная перегрузка.
— Ой, — прошептала Грейнджер, но все равно продолжила ласку, пока семя покрывало его собственный живот и пачкало ей руку.
