Гермиона уничтожила его привычную жизнь, как её зелье — ментальную сферу подопытного. Но не то чтобы он был против, учитывая, что сносить ей пришлось едва ли один фундамент, все остальное к тому моменту было уже основательно разрушено. А то, что они строили заново, вполне его устраивало, хотя и состояло это здание на львиную долю из горячих споров обо всем, сарказма, принципиальных позиций и вечной войны из-за того, кто сегодня моет посуду. В лаборатории она выполняла эту обязанность чуть ли не с удовольствием, а дома почему-то пыталась избежать всеми силами. Хорошо ещё, что у них не отобрали палочки, а ведь вполне могли.
— Мы проведем клинические испытания в марте, — как бы между прочим сообщил Смит, потянувшись за куском пирога.
Весь негатив Гермионы не мешал ей угощать гостя обедом чуть ли не каждый его визит. Или она просто тестировала свои блюда на, условно, непредвзятом испытуемом. Смит, впрочем, ел без комментариев и всегда с большой охотой, видно, был одинок. Да и бояться ему было нечего, он-то точно был уверен, что отравить его им банально нечем.
— На людях? — уточнила Гермиона.
— Ну, не на домовиках же, — почти добродушно отозвался невыразимец.
Грейнджер упоминание эльфов в таком контексте не оценила и прикрылась кружкой.
— Быстро, — усмехнулся он. — Подстегивает возможность безопасного открытия границ?
— Так говорите, как будто это что-то плохое, — Смит медленно пережевал. — Состояние нашей экономики удручающе, полагаю, это понятно всем, даже людям далеким от финансовой сферы.
— Да, а как насчет нас? — будто между прочим протянула Гермиона. — Наш вклад в светлое будущее магмира тоже, полагаю, всем очевиден.
Как она справляется, в эмоциональном плане, с бездельем и постоянным нахождением с ним на одной жилплощади, он мог только догадываться. Фраз в духе «видеть тебя больше не хочу» не звучало даже в пылу ссоры, многое Грейнджер наверняка скрывала за своей сдержанной вежливостью (да, даже в личных отношениях), но все же иногда очевидно пряталась от него в книгах. Которые приходили к ней в каких-то астрономических количествах и с большим разнообразием тем: кажется, он видел даже несколько томиков художественной литературы. Хотя, судя по всему, она просто до сих пор продолжала подковываться в юридическом плане, отделавшись от необходимости изучать колдомедицину. В разговорах даже пару раз отражалось её беспокойство относительно того, что Отдел тайн может попытаться отстранить их от исследований и присвоить открытие лекарства от одиночества себе. Это даже в самопридуманной теории возмущало Гермиону до глубины души. Результат результатом, но отдавать свое честно заработанное достижение она не желала.
Забавно, что сама Грейнджер всегда в этом плане употребляла местоимение «мы», хотя реально создательницей была только она. Впрочем, теперь-то он тоже мог совершенно спокойно снимать сливки, учитывая, сколько времени и сил в это вложил. Да и было бы странно с его стороны, как слизеринца, терзаться вопросами справедливого распределения почестей, когда у него имелась легальная возможность отвязаться от Министерства.
Они оба пытливо уставились на Смита.
— Экстренный карантин официально не может длиться меньше двух месяцев по причине длительного спящего периода заболевания, — как по методичке отчеканил он.
— Два месяца пройдут как раз в начале марта, — ядовито улыбнулась Гермиона. — Или против нас все ещё собираются выдвигать обвинения?
— Скажем так, мисс Грейнджер, в ваших же интересах не тянуть одеяло на себя. Все же принесенная вашими разработками польза обществу не отменяет того, что вы нарушили закон.
— Бесспорно, — легко согласилась она, хотя он уже ждал, что Гермиона припомнит, что в борьбе с Темным Лордом пренебрегать правилами им приходилось куда хлеще. — Но, знаете, мы ведь можем быть полезнее друг другу, если нас с мистером Снейпом освободят из-под домашнего ареста.
— В каком смысле? — все же немного напрягся Смит, почувствовав подвох.
В такие моменты Грейнджер куда-то девала всю свою приверженность Гриффиндору и оборачивалась сущей змеей.
— Полагаю, мистер Поттер не попадает в первую подопытную группу Отдела тайн. И он будет крайне возмущен этим фактом, — вкрадчиво проговорила она. — Мы могли бы обсудить это с ним, убедить не делать глупостей. Лично это сделать куда проще, чем в письме.
С этими приподнятыми в ожидании ответа бровями и легкой улыбкой Гермиона выглядела очень мило. Лифчика на ней так и не было, видимо, компания невыразимца её нисколько не смущала. Хотя под свободной домашней кофтой это не то чтобы хорошо читалось, да и, в конце концов, она могла в таком виде ходить в отдел, что ей какой-то Смит.
Его присутствие Смита тоже не особенно волновало в этом плане. Он хоть и сжимал периодически колено Гермионы под столом, почти преодолел свои собственнические замашки. Переизбыток личного общения несколько сгладил свойственную ему зацикленность. Сейчас он со спокойной душой отпустил бы её на прогулку даже с Мейером, раз уж тот был таким хорошим парнем. Хотя Билл Уизли, который позвал её в гости, не зная, естественно, всех обстоятельств, несколько его напряг, несмотря на то что она вынуждена была отказаться, а рядом с его именем в подписи присутствовала приписка «и Флёр Уизли». Не ревность, а предосторожность. Вдруг у неё имелся фетиш на рыжих?
*
Со всей хитростью Гермионы и спешкой Отдела тайн, на которых давило правительство в своих интересах, март они все же благополучно просидели взаперти. Точнее, просидел он. Грейнджер все же начали отпускать по своим делам ближе к концу месяца. Её иммунность никуда не делась, а невыразимцы выдохнули, когда первые тесты дали такие же безукоризненные результаты, как и в случае с Лонгботтомом, и перестали капать им на мозги. Да и были в этом и плюсы: ему не пришлось таскаться в Мунго, чтобы пройти плановое обследование у целителя — всё обслуживание предоставили на дому.
К тому же теперь им всем было чем заняться. Нужно было, как минимум, подготовить официальное обращение к общественности, к которому они имели непосредственное отношение, как главные действующие лица. При всей секретности, учитывая количество вовлеченных лиц, особенно среди подопытных, утечки информации были неизбежны. Скитер, которую, к сожалению, не взяли ни война, ни мор, уже «намекнула» в своей колонке, что по её инсайдерским данным «есть основания полагать, что массовое производство лекарства почти завершено». Конечно, такие сливы лишь подогревали интерес публики, что позволяло обставить оглашение с большой помпой, благоприятно скажущейся на имидже Министерства. Но те все же аккуратничали и не спешили, стараясь предупредить возникновение всех возможных сюрпризов.
К слову, присвоить открытие они не пытались, но хотели, чтобы их полноправно вписали в список авторов. Это была ложь во благо, со взаимной выгодой. Отдел тайн получал свою толику заслуг, а они подавались как тайные, но уполномоченные правительством исследователи, совершенно никак не нарушившие закон. Было это все выдумано так сладко да гладко, что проявлять принципиальность было бы лишним даже чрезвычайно честным гриффиндорцам. Гермиона согласилась на все условия.
Проблемы с Поттером Грейнджер тоже разрешила без него. Но, несмотря на то что его благополучно взяли во вторую волну испытаний, и даже поток возмущенных писем от него почти иссяк, она все же настояла, чтобы они-таки посетили дом на Гриммо вдвоем. Так сказать, подвели окончательные итоги всей этой авантюры до того, как им присвоят ордена Мерлина какой-то там степени, все опять закрутится, и они вернутся к активной общественной жизни.
С него уже сняли все мнимые ограничения, но только-только прошедшим процедуру излечения Поттерам не рекомендовалось пока контактировать напрямую с кем бы то ни было. Так что даже в их столовой они держали дистанцию, сидя по разные стороны длинного обеденного стола, который достался мальчишке наверняка от Блэков. Из-за этого отчуждение казалось ещё сильнее. Мистер Поттер помалкивал, внимательно разглядывая его своими зелеными глазами, миссис Поттер, видимо, слишком хорошо помнящая его в роли директора прекрасного чистокровного Хогвартса, поджимала губы и хмурилась. Как-то разрядить обстановку старалась только Грейнджер. Кажется, у неё даже что-то получалось.
