– Ваша… Ваша Божественность… – пробормотала Олимпия.

По ее лицу текли слезы. Она неловко сделала реверанс, вызвав новую порцию смешков и хохота, потом собрала несколько осколков тарелок и выбежала из столовой так быстро, как только позволяли дрожащие ноги в неудобных туфлях.

Ни одна из собравшихся за дверью девушек не проронила ни слова. Они лишь взирали на Олимпию с отвращением – было видно, что все они упиваются ее непристойным падением и позором, которым она только что себя покрыла.

Олимпия вытерла мокрые щеки и изо всех сил постаралась не обращать внимания на боль: на руке и ногах остались ожоги. Она сумела оторвать кусок юбки, после чего прикрыла им грудь, заправив его под одну из бретелей. Затем девушка отправилась на кухню мыть посуду, предоставив остальным возможность закончить уборку.

От потрясения она плохо соображала, все было как в тумане. Кое-как справившись с посудой, она уже хотела потихоньку уйти, но у двери путь ей преградила старшая дама из группы прислуживавших за завтраком девиц.

– Верховный прелат Фаустус требует, чтобы сегодня после вечерней службы ты явилась в его личные покои, – сообщила она, сощурившись. Потом добавила: – Он имеет обыкновение сурово наказывать за недостойные поступки. Мы все можем подтвердить, насколько он ужасен в гневе. Однако твоя сегодняшняя выходка – это что-то из ряда вон выходящее. До сих пор еще никто не совершал такую серьезную ошибку, какую допустила сегодня ты. Я искренне надеюсь, что к завтрашнему утру ты еще будешь жива…

– Беги… Скорее… – тяжело дыша, прошептал Верлен.

Но почему?!

По какой причине этот молодой человек, которому я только что нанесла смертельный удар ножом, хочет, чтобы я как можно скорее убежала? Почему он желает спасти мою жизнь, в то время как я отнимаю его собственную?

Я так сильно сжимала рукоять ножа, что заболели пальцы. Клинок глубоко вошел в грудь Тени, пронзив его сердце, а я отчаянно цеплялась за рукоятку, от усилий дрожа всем телом.

Я ничего не могла с собой поделать: мои пальцы сами собой разжались, а рука Верлена безвольно упала на подлокотник кресла, его глаза цвета ночи потускнели. Красная, ядовитая кровь толчками вытекала из раны в груди юноши и бежала по моей ладони, такая горячая, что обжигала мне пальцы.

Мысли хаотично кружились у меня в голове.

Вне зависимости от пожеланий Верлена мне не выйти отсюда живой, теперь это ясно.

Впрочем, не важно, умру я или нет. Моя жизнь больше не имеет никакого значения…

В конце концов я исполнила свое предназначение. Теперь я могу спокойно умереть.

Вот только я не чувствовала ни сладкого покоя, ни малейшей капельки удовлетворения и облегчения, которые так жаждала получить.

Все эти размышления промелькнули в моем сознании за долю секунды. Однако мне казалось, будто прошла вечность с того мига, как я решилась действовать, и до мгновения, когда я ощутила раскаяние.

Меня затошнило.

Я стала расчетливой, безжалостной убийцей, а ведь до сих пор мне были ненавистны подобные деяния и все, кто их совершал.

Я только что казнила Тень.

«Нет, я убила Верлена».

Конечно, он один из богов, но лишь наполовину. Да, он мой злейший враг… а если начистоту, он всего лишь инструмент в руках главных злодеев.

Что если я ошиблась в выборе цели? Что если моя жертва – ведь я сейчас погубила свои душу и жизнь – принесена напрасно?

В Пепельной Луне всегда будет Палач. На должность Верлена назначат кого-нибудь. Теперь его место займет кто-то другой, только и всего…

Хуже того, я своими руками убила единственного человека в мире, способного исцелить этот мир от болезнетворного бесплодия, возродить его из пепла. Людям больше не нужно ждать чудесного мессию, который повел бы их в Зеленые Гавани: Верлен носил в себе ростки этого потерянного рая. Он мог все воссоздать, вернуть земле ее плодородную природу, свойственную ей в далеком прошлом.

Движимая жаждой мести, из чистого эгоизма я только что лишила все человечество последней надежды…

Во имя Небес, что же я натворила?!

От тоски и отчаяния я всхлипнула и непроизвольно сделала вдох…

Однако ничего не произошло.

Моя душа не отделилась от тела, никакая божественная сила ее не поглотила, и меня не объяло всепоглощающее желание совершить самоубийство.

Слишком поздно. Убив Верлена, я уничтожила и его мистические способности.

Охваченная смятением, я медленно вытащила клинок из груди юноши. При этом я неотрывно смотрела ему в глаза, отчаянно ища в них последний проблеск жизни. Я уже не понимала, кем стала, совершив подобный поступок: героиней или еще одним чудовищем в этом жестоком мире, где боги постоянно подталкивали людей к копированию собственных ужасных деяний – и им это удавалось!

Внезапно я выпала из времени и пространства, все вокруг закружилось…

Верлен находился на своем берегу реки: склонившись к воде, он опустил руку в поток между двумя льдинками и с серьезным видом ждал, что я повторю его жест. На его лице не было ни следа гнева или горечи: он глядел на меня выжидательно и немного растерянно.

Очевидно, действовать надо было быстро, и мне вдруг показалось очень важным не допустить промедления. Я поспешно опустилась на колени на покрытую снегом землю и погрузила пальцы в обжигающе-холодную волну. Это моя последняя возможность пережить сей странный феномен, мой последний шанс хотя бы что-то узнать о нашей с Верленом сверхъестественной связи. Через мгновение он перестанет существовать.

Мне нужно знать…

Я увидела наши отражения в одной из льдин, быстро плывущих по реке. Эти образы разительно отличались от тех, что я видела прежде…

Окружающий нас ландшафт стремительно изменился.

Я сидела на краю кровати, а рядом растянулся Верлен. От его носа, внутренней стороны локтя и груди тянулись странные прозрачные трубки, другие концы которых соединялись с какими-то диковинными машинами. Молодой человек ужасно похудел и, судя по изможденному лицу, уже долго и мучительно страдал.

В этой жизни его смерть тоже неизбежна. Кончина Верлена – лишь вопрос времени, и я это прекрасно осознавала. У меня было много времени, чтобы свыкнуться с этим, и все равно мысль о том, что он меня покинет, казалась невыносимой. Я никак не могла решиться потерять того, кого любила больше всего на свете.

Мы были вместе так недолго…

Пережили так мало счастливых моментов.

Несмотря ни на что, те несколько месяцев, что я провела рядом с ним, стали самыми счастливыми в моей жизни…

– Ты мог бы связаться с правительством Орбис Ностри и подать прошение о срочной репатриации для неотложной медицинской помощи, – попыталась я убедить его уже в который раз за этот месяц. – Тебя сразу же заберут и отвезут обратно. Тебя вылечат в мгновение ока. Если ты вернешься домой, то выживешь…

Юноша поморщился, явно рассерженный тем, что я снова предлагаю это простое решение.

– Перестань, умоляю тебя… – слабым голосом проговорил он. – Я не хочу иметь ничего общего с этой страной. Я отказался от нее и не желаю туда возвращаться. Если я это сделаю, то не только навсегда утрачу гордость, но и буду разлучен с тобой до конца моих дней. Это немыслимо. Лучше умереть тысячу раз, чем жить вдали от тебя. Я сделал свой выбор, поэтому уважай его, прошу тебя.

Я вздохнула. На сердце у меня лежал тяжелый камень. Доводилось ли мне переживать такое горе в прошлом?

Нет, это чувство, это глубокое уныние ни с чем не сравнится. Трудно подобрать слова, чтобы его описать.

Я знала, что должна сделать. Какой бы невыносимой ни была для меня эта идея, нужно быть сильной – ради него. Вот только где взять смелость?

– Хочешь, чтобы это сделала я? – прошептала я.

Горло сжимали рыдания, и мой голос был едва слышен.

Юноша крепко сжал мою руку: очевидно, он собрал последние силы и вложил их в это движение.