Я тяжело сглотнул: это требование стало для меня полной неожиданностью. За неимением лучшего я произнес, постаравшись вложить в свой ответ уверенность, которой на самом деле не испытывал:

– Разумеется, ваше величество.

– Прекрасно, а пока постарайся лучше контролировать свои ментальные стены. Если ты расширяешь их, прикрывая других, это явно вытягивает из тебя уйму сил. Неудивительно, что ты настолько ослаб…

Я втянул в себя воздух, сообразив, что Орион приписывает мне способности, которых у меня нет.

Кажется, отец предположил, что не может проникнуть в разум Сефизы из-за меня, что я вольно или невольно раскинул свои мысленные щиты и над ней тоже.

Как бы то ни было, я кивнул, не осмеливаясь возразить.

Мы с Гефестом зашагали вниз по лестнице, не смея говорить друг с другом, пока не окажемся как можно дальше от отца.

Лишь когда мы спустились на первый этаж, где нам предстояло разойтись в разные стороны, Гефест наконец посмотрел на меня.

– Ты тоже это видел, не так ли? – прошептал он, наклоняясь ко мне. – Похоже, всемогущество Ориона дает трещину. Его мысленные когти лишь слегка поцарапали оболочку моего разума, а потом отступили. Быть может, у нас все же есть шанс…

Однако мне не верилось, что столь кратковременная слабость свидетельствует об упадке такого могущественного существа, как наш отец. Впрочем, Гефест находился подле Ориона тысячи лет, поэтому я рассудил, что ему виднее.

Как бы то ни было, меня вновь охватила тревога, не давая мыслить здраво. Облегчение, которое я испытал, избавившись от необходимости совершать казнь, длилось недолго, и на его место пришла паника, стоило мне только подумать о проклятом бале – ведь он состоится всего через два дня.

Во-первых, я ужасно нервничал при мысли о том, что вновь увижу Сефизу после удручающих событий того утра, когда мы с ней расстались, – я просто не представлял, как она отреагирует на мое появление. Вот только увидеться с ней необходимо, вдобавок придется на глазах всех придворных и богов вести себя так, будто она – моя любовница, а потом еще вести ее к императору (кто знает, чем закончится эта встреча?) – к такому испытанию я был, мягко говоря, не готов.

– Шанс на что? – спросил я, скрестив руки на груди. Настроение мое ухудшалось тем стремительнее, чем больше я думал о предстоящем бале. – Вряд ли мы когда-нибудь сможем освободиться от его власти, и сбежать мы тоже не сможем. Мы даже не в состоянии влиять на его решения…

В глубине души я питал надежду на иное будущее, совершенно не похожее на то, что предначертано нам Орионом. Жизнь, в которой я не буду сеять вокруг себя смерть, не буду забирать у людей их души, не буду проливать реки крови, потеряв каплю своей собственной. Совершенно другая жизнь, в которой Сефиза любезно согласится познавать этот новый мир вместе со мной…

Мир, где Сефиза уже не будет меня ненавидеть.

В котором она вновь позволит сжать ее в объятиях и, возможно, снова поцеловать…

Всего разочек.

Бессмысленная мечта, и я прекрасно это осознавал.

Мы с Сефизой ходим по краю бездонной пропасти, а теперь и Гефест к нам присоединился. Падение неминуемо – это лишь вопрос времени.

– Именно это ты только что и сделал, – возразил брат и улыбнулся. В этой улыбке читалось едва ли не восхищение. – Ты изменил ход событий. Ты убедил бога богов отменить казнь. Ничего подобного еще никогда не случалось! Верлен, ты имеешь гораздо бо́льшее влияние на Ориона, чем тебе кажется.

Я рассматривала свое отражение в зеркале, и меня не покидало ощущение, что из него на меня глядела незнакомка. А еще, что я позволила испортить себя и изменила себе и всему, во что до сих пор верила…

Гладкая, полированная поверхность демонстрировала мне удивительно красивую девушку – а ведь я никогда не считала себя даже хорошенькой. Разумеется, эта иллюзия возникла из-за платья, в которое нарядила меня Лисиния, – пурпурного, бархатного, расшитого серебряной нитью. Кроме того, она подкрасила мне веки темно-серой краской, а лицо, шею и даже волосы покрыла серебристой пудрой. Вот только под хитро задрапированной тканью, длинными перчатками, подходящими по цвету к платью, под возложенным на голову изящным венком из плюща, под слоем искусно наложенной косметики я видела бедную Залатанную, которой совершенно нечего делать на императорском балу…

– Дама Валенс, пора идти, – окликнула меня Лисиния.

В ее нежном голосе сквозило такое дружелюбие, что сразу становилось ясно: оно неискреннее.

Фрейлина взяла футляр с моей скрипкой и вручила его одному из закованных в металлическую броню цепных псов Тени, неотступно сопровождавших меня повсюду.

Я заставила себя отвести глаза от своего отражения, сверлившего меня суровым взглядом, и сделала то, чего от меня ждали: присоединилась к охранникам и вслед за ними отправилась к месту проведения торжества. В голове царил полный хаос, и я совершенно не глядела по сторонам.

Не знаю, почему я ни разу не попыталась сбежать, после того как меня публично объявили фавориткой Тени. Вместо этого я покорно играла выдуманную для меня роль и ждала…

Я терпеливо, покорно ждала, что Верлен ко мне придет, что между нами вспыхнет новая, ужасная ссора. Мне отчаянно хотелось бросить ему вызов, однако я боялась этого конфликта; меня попеременно охватывали гнев, отчаяние, смятение.

Однако время шло, но ничего не происходило.

Верлен меня игнорировал, как ни в чем не бывало исполнял свои обязанности Первого Палача и даже не пытался со мной увидеться. Очевидно, он меня избегал.

Я не знала, что и думать, постоянно задавалась вопросом, почему молодой человек медлит. Возможно, таким образом он хочет наказать меня за то, что я пыталась его убить? Интересный способ отомстить. Или же он просто выбирает подходящий момент, чтобы появиться и приказать мне вместе с ним отправиться исследовать иной мир, чтобы тем самым преодолеть наши неразрешимые разногласия? А может, он просто выбит из колеи, осознав, что простая человеческая девушка обладает силами, обычно свойственными одним лишь богам?

Или он смущен и озадачен не меньше меня после того головокружительного поцелуя?..

Нет, не думай об этом! Забудь!

На секунду я крепко зажмурилась и потрясла головой, по-прежнему глядя себе под ноги, благо легионеры уверенно шагали вперед, и мне не нужно было думать, куда идти.

Мы вышли в какую-то галерею, заполненную народом.

Вообще-то, мотивы Верлена должны быть мне глубоко безразличны: нужно держаться от него подальше. А главное, мне уже давно следовало бы воспользоваться подходящей возможностью и, улизнув от охраны, сбежать, покинуть этот проклятый дворец и покончить со всей этой дурацкой ситуацией, в которую я угодила.

Ничего подобного я до сих пор не сделала.

Вместо этого я с постыдным любопытством окунулась в сладкую придворную жизнь Собора Вечности. С наслаждением ела аппетитные блюда, подаваемые мне по нескольку раз в день. Невольно оценила роскошь и невероятный комфорт комнат, отданных в полное мое распоряжение. Еще я с огромным удовольствием пыталась читать по складам книги, которые Лисиния приносила из библиотеки по моей просьбе, с каждым днем впитывая все больше новой информации о прошлом человечества…

Я ежедневно посещала репетиции императорского концерта, где делала вид, что полностью отдаюсь игре. Я притворялась, что нахожусь на своем месте, что чувствую себя непринужденно на уроках со своей ученицей. Надо сказать, Олимпия вообще не пыталась чему-то научиться, а еще, похоже, страдала от какой-то странной болезни, при этом никто, даже ее собственная мать, не обращал на состояние девушки никакого внимания.

И вот сегодня мне вместе с другими музыкантами предстояло выступить на балу, где будут присутствовать Орион, десять его детей, боги, прибывшие из других королевств, а также все придворные. Никогда в жизни мне и не снилось, что я окажусь на столь пышном собрании. Однако я могла думать только об одном: что скажу Верлену, когда увижу его…