Он отломил от батончика небольшой кусок и, зажав жабу в руке, стал запихивать антидот ей в рот. Жаба задёргалась, отчаянно уворачиваясь, но стоило Рону сжать ладонь посильнее, как она сдавленно захрипела.

— Рон! Ты сейчас её задушишь! — взмолился Невилл.

Жаба рыгнула и, полузадушенно всхлипнув, явно вознамерилась упасть в обморок.

— Достаточно, я больше не могу на это смотреть! — решительно воскликнул Невилл, вырывая полуживую жабу из рук Рона. — И мне плевать, если меня арестуют! Мы все немедленно идём к профессору МакГонагалл!

========== Глава 5 ==========

Спустя пятнадцать минут они уже были в кабинете директора.

— Господи! Зачем вы это сделали? — хватаясь за сердце, воскликнула МакГонагалл, в ужасе глядя на наполненный жабами ящик.

— Но как же, профессор! Ведь есть же сказка об Абиссинском бальзаме, — виновато оправдываясь, начал объяснять Рон, — и в этой сказке чётко сказано, что жабу нужно поцеловать.

— Всё верно, мистер Уизли, только из этой сказки вы не уловили самого главного — её мораль. И поэтому всё перепутали. Волшебник объяснил девушке, что от Абиссинского бальзама не существует противоядия, и поэтому после её поцелуя не принц стал человеком, а девушка стала жабой. Они прожили вместе долгую и счастливую жизнь, так как принц наконец перестал думать о красоте и гнаться за совершенством. Эта сказка о том, что мы сами создаём своё одиночество, потому что ищем себе идеально подходящую пару вместо того, чтобы просто внимательно оглядеться по сторонам.

— Простите, директор, но что значит — от Абиссинского бальзама не существует противоядия? — с невольным ужасом спросил Невилл. — Они что, так и останутся жабами?

— Мерлин всемогущий, — закатывая глаза, воскликнула МакГонагалл, — вам всем уже хорошо за двадцать, а вы по-прежнему ведёте себя как дети. Конечно, противоядие существует, но достать его будет очень сложно, впрочем, как и сам Абиссинский бальзам. Ума не приложу, как вам это удалось. Использование бальзама строжайше запрещено законом, как минимум, последние двести лет, а значит, по официальным каналам запросить противоядие я не смогу, иначе, как верно заметил мистер Поттер, мне придётся обо всём сообщить в Министерство. Но, к счастью, у меня есть хороший друг в Эфиопии (1), и я надеюсь, что он сможет нам помочь. Однако на это потребуется время. Несколько дней, возможно, даже неделя. Сейчас мне трудно сказать наверняка. И пока мы будем ждать противоядие, вам, мистер Лонгботтом, придётся ухаживать за мисс Грейнджер и профессором Снейпом.

— Конечно, профессор, — с огромным облегчением прижимая к себе ящик с жабами, сказал Невилл, — я обязательно о них позабочусь!

*

Своё обещание Невилл сдержал. В тот же день он построил огромный террариум, выстлав весь пол ползучим лишайником, и натаскал с Чёрного Озера десятки крупных камней и старых коряг. Бабочки, улитки и червяки стали теперь едва ли не главной заботой первокурсников, и они в таких немыслимых количествах отлавливали их на уроках травологии, что о странных пристрастиях профессора Лонгботтома поползли слухи.

Через несколько дней Невилл понял, что, несмотря на внешнее сходство, все его жабы обладают собственным, индивидуальным характером, и постепенно научился их различать. Тревор по большей части любил поспать, Гермиона неохотно ела, а Снейп всегда встречал его таким раскатистым «Ква!», что можно было не сомневаться — «Лонгботтом — идиот!» было самым мягким из употребляемых им эпитетов. И хотя Невилл не мог утверждать этого наверняка, ему всё чаще стало казаться, что жабы друг с другом общаются. Иногда по вечерам заходил Гарри — он садился возле террариума на старый табурет и вслух читал книги, и тогда все жабы замолкали. А жаба, что, по мнению Невилла, была Гермионой, запрыгивала на самую высокую корягу и возмущённо квакала, если Гарри по рассеянности пропускал важный абзац.

Дни тянулись бесконечной чередой, однако известий из Эфиопии по-прежнему не было.

Постепенно уроки травологии вошли в привычный ритм, и хотя Невилл с каждым разом всё лучше и лучше справлялся со своими обязанностями, на душе у него всё сильнее скребли кошки. Его любимая Мимбулус Мимблетония томилась от одиночества, и даже регулярные знаки внимания со стороны Невилла никак не улучшали её прескверного настроения — она то и дело плевалась смердящим соком и неумолимо чахла на глазах. К концу первой недели загрустила и Гермиона. Она больше не радовалась приходу Гарри и подолгу сидела, забившись под корягу, и только длинные и раскатистые кваканья Снейпа помогали ей немного взбодриться. Стараясь скрасить их долгое заточение, Невилл стал выносить жаб на прогулку. Вечерами он ставил террариум на берегу озера и частенько встречал со своими подопечными закат.

И лишь спустя три бесконечные недели, когда Невилл почти совершенно отчаялся, прибыла долгожданная посылка.

Гермиону и профессора Снейпа расколдовали в тот же день. Невилл мужественно ждал, что вот сейчас разразится гроза, но Снейп к нему так и не пришёл. Невилл не знал, стоило ли ему за это благодарить МакГонагалл или профессору было просто тошно от мысли, что он снова его видит, но встретились они только спустя два дня. Неожиданно столкнувшись с Невиллом перед дверями Большого зала, Снейп коротко кивнул и, проигнорировав всяческие попытки извинений, с надменным видом отправился завтракать. А вот Гермиона, напротив, прибежала почти сразу же, как только мадам Помфри отпустила её из Больничного крыла, и, долго обнимая Невилла за шею, плакала, не помня себя от радости.

А ещё в посылке Невилла ждал неожиданный сюрприз: таинственный друг директора МакГонагалл прислал ему Мимбулус Мимблетонию. И вынимая её дрожащими руками из контейнера, Невилл никак не мог поверить своему счастью.

*

Вместо эпилога

Гарри и профессор МакГонагалл стояли на ступеньках крытого деревянного моста и с интересом наблюдали за необычной парой, неторопливо гуляющей по берегу озера. Чёрная мантия Снейпа хлопала на ветру, и Гермиона, кутаясь в плотную вязаную шаль, ничуть не смущаясь, шла с профессором рядом.

— Знаете, Невилл частенько приносил их сюда на прогулку, пока они были жабами, — сказал Гарри. — Они привыкли проводить время вместе, и, как бы странно это не звучало, похоже, им это нравится.

Словно в подтверждение его слов профессор Снейп остановился перед поваленным на тропинку деревом и заботливо подал Гермионе руку.

— Никогда не думал, что травология такая занятная штука, — с ухмылкой добавил Гарри, — не кажется ли вам, директор, что профессор Снейп сейчас… как бы это сказать… «распускает цветочки»?

— Абиссинское зелье стали называть бальзамом потому, что оно излечило душу принца от одиночества, — невольно пряча довольную улыбку, ответила МакГонагалл. — Кто знает, возможно, мистеру Лонгботтому тоже удалось это сделать.

Они какое-то время помолчали, с интересом наблюдая за происходящим на берегу озера.

— Кстати, вы слышали, у Мимбулус Мимблетонии Невилла наконец появилось потомство, — сказала МакГонагалл — И он назвал её Мимбулус Снейплетония!

— Боже! И Невилл не боится, что профессор Снейп об этом узнает?! — от души расхохотавшись, спросил Гарри.

— Мне кажется, что после того, как он превратил Северуса в жабу, — философски пожимая плечами, ответила МакГонагалл, — его уже ничто не может испугать! К тому же теперь им всё же придётся найти способ уживаться вместе. Помона Спраут больше не вернётся в школу, но я рада, что у меня есть новый, совершенно замечательный преподаватель травологии. Кстати, мистер Поттер, я вам ещё не говорила, но после того, как Невилл показал семикурсникам брачные игры Мимбулус Мимблетонии, они его просто боготворят!

____________________________________________________________________________

(1) Эфиопия — современное название Абиссинии