Вот и на этот раз заварив традиционный чайник чая, Невилл любезно протянул Гермионе чашку и лишь затем вернулся к прерванному занятию. Кисточка в его руке стремительно летала над бледными, подрагивающими от удовольствиями шарами Мимблетонии, беседа текла подобно неспешной реке, то отправляясь в неизученные доселе дебри научных трактатов по травологии, то вновь возвращаясь к событиям прошедшего дня, и Невилл, постепенно увлекшись беседой, начинал ощущать, что сковывающее его весь день напряжение наконец отступает.

— Представляю, что за ужином говорил профессор Снейп о моём назначении! — сказал Невилл, тщательно вычищая кисточкой припухший волдырь.

Гермиона пожала плечами, делая маленькие осторожные глотки и наслаждаясь мягким успокаивающим ароматом.

— Что-то о многочисленных спичечных коробках, которые теперь непременно понадобятся школе для отправки студентов в Больничное крыло, — ответила она, — но я бы не стала обращать на это особого внимания. Мне кажется, в глубине души профессор Снейп признаёт, что ты прекрасно разбираешься в травологии, но считает, что тебе просто не хватает характера. Почему ты его так боишься? На седьмом курсе тебе вполне хватало смелости противостоять ему!

— Но ведь тогда он был нашим врагом! — удивляясь её недогадливости, объяснил Невилл. Как воевать с собственным коллегой Невилл даже не представлял.

— Мне кажется, в отсутствие Гарри ему просто нравится тебя третировать. Ему…

«Скучно?» — почему-то подумал Невилл.

Гермиона машинально постучала пальцами по краю столешницы, видимо, мысленно подбирая подходящие слова, и задремавшая под опытными руками Невилла Мимбулус Мимблетония неожиданно пыхнула облаком смрада.

Гермиона вздрогнула и испуганно отпрянула.

— Прости, — виновато сказал Невилл, торопливо отодвигая свою любимицу на самый дальний край стола. — Она в стадии поиска партнёра, поэтому так остро на всё реагирует.

— В последнее время она выглядит всё хуже и хуже, — сказала Гермиона, с сочувствием глядя на раздражённое растение.

— Понимаешь, Мимблетония размножается только перекрёстным опылением, — пояснил Невилл, бережно поглаживая свою любимицу. — Поэтому ей нужна пара… Иначе она становится просто невыносимой: бледнеет, делается неопрятной, начинает без повода хандрить… У взрослых, своевременно не опылённых особей от одиночества ужасно портится характер…

— Может, всё дело в том, что он тоже чувствует себя одиноко? — задумчиво глядя на недовольно подрагивающую Мимблетонию, неожиданно спросила Гермиона.

— О ком ты? — не понял Невилл.

— О профессоре Снейпе, — ответила Гермиона и тут же смущённо замолчала.

— Странная это штука — одиночество, — с неожиданным пониманием поддержал её Невилл, — иногда оно творит с живыми существами пугающие вещи. Знаешь, я давно хотел тебя спросить… Почему вы всё-таки разбежались с Роном?

— Потому что его жизненные устремления никогда не желали тянуться вверх, — немного помедлив, ответила Гермиона.

— А я на этой неделе собирался пригласить на свидание Ханну Эбботт, — расстроенно вздохнул Невилл. — Потому что все наши устремления уже несколько месяцев совершенно точно движутся в одном направлении.

*

Ночью Невиллу приснился кошмар: зубастая герань случайно заглотила одного из его учеников, а потом громко пела серенады под окнами Минервы МакГонагалл, не иначе как благодаря её за сытный ужин. Проснувшись в холодном поту и так и не сумев больше заснуть, Невилл с первыми лучами восходящего солнца отправился завтракать. Однако кусок совершенно не лез ему в горло. Он долго сидел за учительским столом, склонившись над чашкой давно остывшего чая, и то и дело ловил на себе взгляды коллег — сочувствующие и раздражённые. Раздражённым, конечно же, был Снейп — он весьма выразительно посматривал на Невилла поверх страниц «Ежедневного пророка», словно говоря, что подпускать Невилла к студентам нельзя и если все они немедленно не одумаются, то к обеду он непременно разрушит Хогвартс. И с этим сложно было не согласиться.

На первой сдвоенной паре Невиллу достались Гриффиндор и Хаффлпафф, четвёртый курс. Пересаживать вместе с ними прыгучие луковицы оказалось занятием не из приятных. Гриффиндорцы излишне небрежно запихивали луковицы в землю, так и норовя вдавить их посильнее, а хаффлпаффцы, напротив, так отчаянно боялись с ними связываться, что стараясь держаться подальше от поддонов, почти не присыпали луковицы землёй. Как следствие, и те, и другие с изрядным постоянством получали прыгучими луковицами в лоб, и вскоре половина четверокурсников стала походить на игроков в квиддич, пострадавших в результате столкновения с сумасшедшим бладжером. Невилл метался между поддонами, стараясь приучить гриффиндорцев к мягкости, а хаффлпаффцев к смелости, и под конец так взмок, что даже собственные ученики стали поглядывать на него с нескрываемой жалостью.

По окончании урока пострадавшие студенты нестройной вереницей потянулись в Больничное крыло, а Невилл приготовился получать нагоняй. Но никто к нему так и не пришёл. Снейп проигнорировал присутствие Невилла за обедом, где тот тоскливо ковырялся вилкой в еде, а мадам Помфри, не сказав ему ни единого худого слова, заботливо прислала рябиновый отвар. Но Невиллу всё равно было ужасно стыдно.

Впрочем, на следующий день он справился уже гораздо лучше. Первокурсники довольно споро лущили дремоносные бобы, собирая их под шапками красновато-зелёных листьев, а затем со звучным цокотом ссыпали горошины в огромный чан, умудрившись до конца урока заполнить его до почти половины. А когда на следующей сдвоенной паре шестой курс Рейвенкло без потерь совладал с ядовитой тентакулой, Невилл и вовсе воспрял духом. Правда, с седьмым курсом всё вышло не так блестяще. Манящее дерево, которое им предстояло изучить на уроке, не менее получаса вращало по кругу своими чёрно-белыми плодами, пока они постепенно не превратились в гипнотические спирали, и наотрез отказалось впадать в спячку. Очень скоро студенток стало тошнить, а две особо чувствительные и вовсе упали в обморок, и семикурсники недовольно зароптали. Никто не хотел связываться с манящими чарами и выдавливать из плодов сок — ядовитый из чёрных и лекарственный из белых, — и Невилл впервые столкнулся с открытым неповиновением. В конце концов, Манящее дерево он попросту оглушил, и сам, собрав плоды, раздал их семикурсникам, но те с таким безразличием принялись ковырять плоды специальными палочками, что Невилл окончательно загрустил.

*

Постепенно занятия вошли в правильный ритм, и дни потянулись своим чередом, и только с последним объединённым седьмым курсом у Невилла по-прежнему никак не ладилось. Слова директора о том, что он должен их чем-то заинтересовать, постоянно вертелись у него в голове, но ни Рыгающие лианы, ни Предсказательное дерево не произвели на студентов должного впечатления. Мальчишки предпочитали обсуждать на его уроках квиддич и ещё девчонок, девчонки — мальчишек, и даже дважды снятые баллы (немалые двадцать, между прочим) так и не оказали на них никакого стимулирующего воздействия.

Но в один прекрасный момент Невилла осенило. Если семикурсники интересуются исключительно межличностными отношениями — почему бы и нет. Он с предвкушением потёр руки. Его любимая Мимбулус Мимблетония должна была стать прекрасным решением проблемы.

========== Глава 2 ==========

Неожиданно посетившая Невилла идея — показать студентам брачные ухаживания Мимблетонии — была чудо как хороша! И чем больше он её обдумывал, тем больше она ему нравилась. Как он уже объяснял несколько дней назад Гермионе, Мимблетония размножалась перекрёстным опылением. К пяти годам она вырастала во взрослую половозрелую особь и начинала подыскивать себе партнёра. Найдя подходящую пару, Мимблетония неожиданно расцветала, превращаясь из бледного и невзрачного на вид кактуса во вполне привлекательное растение, способное не только заманивать потенциального партнёра особыми запахами, но, что ещё более удивительно, ухаживать за ним и даже флиртовать. Зрелище это было настолько впечатляющим, что Невилл ни капли не сомневался — его безразличные к травологии семикурсники просто не смогут остаться равнодушными.