– Вы же разлучили родных и близких! Кто-то застрял в старом мире, кто-то вообще умер, а кто-то оказался в этом новом мире вообще против своей воли – одинокий и потерянный, и с трудом пытается сохранить остатки рассудка и не спятить вместе со всеми… – Аннет начала за здравие, а закончила за упокой. Ее боевой настрой как-то неожиданно угас. Желание вывалить на Алексу весь поток своих бесконечных претензий постепенно сошло на нет, сменившись сдавливающим грудь чувством жалости к себе. Хорошо знакомое по старой жизни чувство собственной ничтожности и бессилия внезапно пронизало собой всё существо девушки. Она с досадой отметила, что ей не просто не хватает аргументов, но и даже элементарных сил продолжать разговор.
– Я вижу, наша беседа вас утомила, – тактично заметила Алекса. – Не узнаю, успокоит ли это вас, но хочу сказать, что «мы» ничего не решали. Точнее решали глобальные «мы», которые одновременно и вы, то бишь ты, я имею в виду – задолго до обозначенных событий. Скажем так: вся совокупность людей в совокупности со всеми их мыслями, эмоциями, действиями и поступками дала результат в виде череды произошедших изменений.
– Ладно, я вас поняла, – соврала Аннет. Ей хотелось еще что-то возразить, но она подавила этот свой порыв. Голову ей как будто сдавило стальными тисками: ненавистная ею мигрень вновь пожаловала совсем не вовремя. Аннет хотелось поскорее вернуться домой, усесться на свой уютный балкончик и сделать затяжку. Она поспешила привести свой план в действие. – До свидания! Спасибо, Алекса! – произнесла она и покинула кабинет.
Первым делом ей нужно расслабиться, прийти в себя, унять мигрень и как-то сбросить нервное напряжение. А потом она уже сможет подумать, переварить полученную информацию и решить, что дальше делать. Аннет зашла в палатку за сигаретами. На витрине были выставлены десятки одинаковых пачек с одной и той же дебильной надписью про здоровье в долг, отличался только ценник: некоторые коробочки стоили сущие гроши, другие – баснословных денег. Покупателю, по сути, предлагалось приобрести кота в мешке. Что за табак и какие сигареты окажутся внутри, всегда было сюрпризом. Аннет дважды покупала пачку по той цене, которую привыкла платить за любимый некогда «Vogue», но в этой русской рулетке ей явно не везло: в первый раз попались какие-то а-ля дамские сигареты с ядовито-приторным привкусом клубники и ванили, а во второй – те самые «помои из прачечной», которые она докурила сегодня с утра. В этот раз Аннет решила взять пачку подороже и выбрала ту, что стоила ровно в два раза больше предыдущих. Раскрыть её она решилась только дома.
Она заварила себе голубую матчу, которая всегда её успокаивала, и уселась с чашкой на балкончике, укрывшись пледом. Цветочные горшки служили живым забором и надежно укрывали её от шума и суеты улицы, а так же от взглядов случайных прохожих. Ей сразу же стало легче: на минуту даже показалось, что никакой революции и не было, никакого нового мира не наступило. От этого миража стало так тепло внутри, Аннет даже о мигрени забыла. Откуда-то вдруг пришла уверенность: на этот раз она не ошиблась и выбрала подходящую пачку – пусть не с «Вогом» внутри, но хотя бы с чем-то не таким противным, как то, что ей попадалось до этого. Открывая пачку, она чувствовала себя ребенком, распаковывающим «Киндер-сюрприз». Внешний вид папиросины не давал никаких подсказок. Ярко выраженного запаха тоже не чувствовалось. Аннет вставила трубочку в рот, подожгла её и затянулась. От внезапного приступа кашля она согнулась пополам. Сигареты оказались очень крепкими, с терпким, слегка пряным вкусом. «Твари! Подсунули махорку какую-то! Да ещё и за такую цену! Такими темпами я точно скоро брошу курить! Хотя как тут бросишь!» – Аннет поймала себя на том, что разговаривает сама с собой, вслух. Эта мысль её напугала. «И где этот паршивец Марк? Уж если кому-то из нас и суждено было совершить Переход, так это ему… Неужели он меня бросил? Неужели переехал?» – продолжить эту логическую цепочку Аннет помешал ступор. Осознание того, что она даже не знает, какой вариант для неё оказался бы предпочтительнее, пронзило ее насквозь. Возможно, она предпочла бы, чтобы он просто умер. Девушка сочла эту молнией мелькнувшую мысль бредом и наваждением, быстро списав своё малодушие на нервное перевозбуждение.
Она скучала по Марку, ей очень его не хватало. Сейчас она как никогда нуждалась в его поддержке. Аннет подумала о том, что нужно как можно скорее сходить в архив и выяснить, наконец, где сейчас её родные и близкие. Но готова ли она к этой правде? Сможет ли её принять? При мысли о маме у девушки кольнуло сердце. «Как там моя бедная мамочка? Если она совершила Переход, то я срочно должна её найти, как-то помочь ей и утешить. Она же там, наверное, с ума просто сходит. А если… Если её больше нет? Вдруг она осталась в старом мире или, хуже того, не вынесла всех этих потрясений и умерла?» – Аннет почувствовала комок в горле. Что же выбрать: правду, которая способна убить, или неизвестность, дающую какую-никакую надежду? Девушка закусила губу и начала раскачиваться на стуле, пытаясь собраться с силами и принять решение. Тревога только нарастала: Аннет поняла, что у неё просто нет сил, чтобы сегодня же дойти до архива. «Опять эта чертова прокрастинация! В решающий момент мой организм меня подводит! Я же уже почти починила голову, я уже почти научилась справляться… Чёрт! Старый мир было сложно выносить, но этот новый вообще невозможно!» – она обхватила руками колени и уткнулась подбородком в ямочку между ними. В этот самый момент раздался звонок в дверь. Аннет от неожиданности чуть от стула не свалилась. Она медленно, стараясь не издавать звуков, вышла в коридор и посмотрела в глазок. За порогом стоял незнакомый ей молодой человек. «Здравствуйте! Меня зовут Тымок. Я – ваш новый сосед, на днях сюда переехал. Хотел стрельнуть у вас сигаретку!» – каким-то слишком уж добрым и весёлым голосом произнес он.
Аннет не хотелось ни с кем разговаривать. С тех пор, как произошла революция, она не видела никого из соседей. В первый день ей удалось поговорить с прохожими на улице, потом – с продавцом из ларька с сигаретами, на этом её общение с людьми и закончилось, если, конечно, не считать курьера «Миндоставки» и сотрудников инфоцентра, которых и людьми-то толком назвать было нельзя. Из разговоров с прохожими Аннет знала, что те из соседей, кто вместе с ней совершил Переход, могли успеть за эти дни с легкостью сменить место жительства – в связи с новыми открывшимися в них способностями или образовавшимися у них новыми потребностями. Переход, говорили люди на улице, – это своего рода перерождение. Индивид сначала как будто тонет, а потом всплывает на поверхность уже другим человеком. И совершенно естественно, что у этого нового человека в новой реальности совсем иные интересы и задачи. Всё то, что было наработано в старой жизни, многократно усиливается: и если количество ментального мусора в голове не достаточно для того, чтобы тормозить процесс, то распаковка потенциала происходит моментально. В новомирье совершившие Переход находят себе самое лучшее применение.
Всё, это, конечно, звучало для Аннет как бредни, но изменившийся облик мира заставил её принять условия игры. Тот факт, что из жизни исчезло телевидение, а также интернет и будильники, красноречиво свидетельствовал о том, что произошла какая-то глобальная катастрофа. Аннет, конечно, не терпелось узнать, остался ли в её доме кто-то из соседей, но стучаться к ним в квартиры она не решалась, опасаясь того, что наткнется на незнакомые рожи. А ещё она тайно питала надежду на то, что соседи просто, как и она, тоже до сих пор находятся в шоке от происходящего и просто не рискуют совать нос на улицу. Она подумала, что этот новый сосед, зашедший к ней за сигаретой, может быть в курсе того, кто из старых жильцов остался жить в доме. Она открыла дверь.
– Здравствуйте! – широко улыбаясь, произнёс парень, обнажив ряд кривых, неровных зубов. В его искренней, по-детски доброй и такой неидеальной улыбке Аннет разглядела определённый шарм и непосредственность. Это её сразу как-то подкупило. В былые времена она бы, скорее всего, подумала: «И как можно так себя запустить? Это совсем уж не комильфо в наше-то время. Тем более парень молодой и в целом симпатичный». А сейчас «запущенность случая» её даже умиляла. Забор во рту как будто делал соседа человечнее, выделял его среди всех тех одинаково счастливых людей, которых Аннет видела на улице.
