Ринда рассмеялась тем же грубым смехом, что и вчера, и разорвала упаковку батончика. Люк потянулся за своим, поняв, что голоден.

— Вы не единственный, кто впоследствии задавал мне этот вопрос, — жёстко сказала она. — Траун был очень недоволен моим анализом затрат и выгод.

— Гранд-адмирал Траун?

Она кивнула.

— Кто же ещё. — Горькая улыбка тронула её губы. — Он угрожал мне, после. Думаю, он хотел меня убить. Или, по крайней мере… — Она посмотрела Люку в глаза. — Заставить меня пожалеть об этом.

— Траун мёртв.

— Я знаю. — Признание запятнал намёк на эмоции. Люк удивился этому. Должно быть, они достаточно хорошо знали друг друга, но он не мог точно вспомнить исторические подробности освобождения Лотала.

— Вы были друзьями?

Он ожидал резкого ответа, основываясь на её прежней реакции на его вопросы, но вместо этого Ринда только пожала плечами.

— Больше, чем друзьями?

Вопрос был чем-то импульсивным, инстинктивным, не более того, но она улыбнулась его предположению.

— Разве вы любите грязные сплетни, Люк Скайуокер, рыцарь-джедай?

Пронзительные глаза Ринды заблестели смехом, и это стало ещё одним сюрпризом, но продолжения ответа не последовало. Однако она сказала это таким тоном, что можно было предположить, что она читала много нелепых историй о нём самом в Галанете. Каждую неделю возникали какие-нибудь сфабрикованные скандальные новости, связанные с его учениками, предполагаемыми любовницами или здоровьем.

Люк тоже не знал, что ей сказать. Ложное сочувствие было не в его вкусе. Смерть Трауна была заслуженной и пошла на пользу всей галактике.

Поэтому он сменил тему.

— У вас есть семья здесь, на Ансионе?

— Нет. Я одна, и мне нравится одиночество. — Она откусила кусок своего батончика, быстро съела. — Меня устраивает здешняя культура. Никто не задаёт вопросов, если у тебя есть деньги или положение.

— У вас есть и то, и другое.

Это был не вопрос, но Ринда покачала головой.

— Деньги — да, я смогла получить доступ к некоторым средствам, прежде чем покинуть Лотал. Я не богата, но я богаче многих. Положение… я оставила его, когда “умерла”.

— Вы когда-нибудь думали о том, чтобы вернуться?

Ему было искренне интересно, но, видимо, её терпимость к его любопытству на данный момент достигла своего предела.

— Моя Империя пала, ваше Восстание победило. Я приняла этот факт. До сумерек ещё шесть часов езды, так что я предлагаю вам заняться своими делами, а не беспокоиться о моих. — Она махнула рукой в сторону деревьев, если вдруг он не понял. — И сесть на суубатара.

***

Полдень прошёл как в тумане. Люку ужасно понравилось ездить на суубатаре, и, несмотря на судороги в мышцах, ему было грустно покидать седло в конце дня. Ринда привела их к лощине, окаймлявшей узкую речку с чистой водой. На окружающих холмах были углубления и тени, которые, казалось, указывали на то, что там пещеры, но было слишком далеко, чтобы разглядеть. Стреножив Кэмми (Люк назвал её так из-за камуфляжного рисунка на боку, и любые сходства с именами бывших подружек были совершенно случайны), он потянулся, размышляя, не слишком ли холодная вода для купания.

— Жалящие пиявки, — крикнула Ринда, как будто прочитав его мысли. — Даже не думайте идти вброд. Но пить можно, если вы не принесли достаточно.

— Спасибо. — Он оценил предупреждение, но был рад, что у него с собой достаточно воды. Сверхподготовленность была очень важна для него с тех пор, как они с Биггсом в пятнадцать лет заблудились в Юнландских пустошах. С тех пор он не мог снова позволить себе отправиться в путь без воды.

Вернувшись к лагерю, Люк увидел, что Ринда уже разложила свою палатку, но ещё не поставила её. Не спрашивая, он сам её поставил. Она молча смотрела и передавала ему нужное.

— Хорошее убежище, — заметил Люк, собираясь поставить свою палатку — меньше, чем та, в которой он работал на деревенской заставе.

— Мне нравится жить в палатках, — сказала она, бросая внутрь спальный мешок. Ринда казалась так же удивлённой своими словами, как и Люк, но быстро занялась организацией припасов, не став продолжать разговор.

— Знаете, — попытался Люк, когда она закончила, — знание чего-то большего о вашем прошлом могло бы помочь мне в лечении. Ваших снов. — Она ничего не сказала. — И поэтому я попросил эмпатический контакт… — Он увидел её взгляд и отступил. — Всё в порядке не нужно. Я просто пытаюсь помочь.

— Я думаю, мы уже выяснили, что вы не можете помочь.

Ринда села поношенную и удобную уличную подушку, которую достала из седельной сумки. Она вытянула ноги, не в силах скрыть дрожи, и потянулась за напитком, чем-то розовым, Люк не смог его опознать.

— Глупо было даже спрашивать, — пробормотала она, опираясь на локти.

Это беспокоило его — как и многое другое в бывшем губернаторе. Ринда в отчаяньи пришла к кому-то, кого она считала целителем, рассказы из деревенской заставы каким-то образом достигли её уголка планеты. В поисках помощи она нашла джедая, представителя силы, против которой она когда-то боролась — человека, который мог отправить её в тюрьму на всю оставшуюся жизнь. И сколько действительно будет длиться срок тюремного заключения в её возрасте?

Шрамы от взрыва якобы свидетельствовали о том, что её сломанная жизнь давно зажила, но кое-что явно преследовало её: хронические кошмары, которые были сильнее её скептицизма. Она надеялась — с неохотной верой человека, которому нечего терять — найти облегчение, каким бы маловероятным оно ни было.

— Это не было глупо, — попытался настоять Люк. — И мы договорились. Дайте мне попробовать.

— Я не пущу вас в голову, дже… Люк.

— Хорошо, тогда просто поговорите со мной.

Она вздохнула, села, подтянув колени ближе к груди. Потирая виски и всё ещё не глядя Люку в глаза, она кивнула.

— Хорошо. Но вы не сможете вылечить мою проблему разговорами. Не думайте, что я не пыталась. Терапевты, аналитики, всё такое.

— Знал ли кто-нибудь из них всю правду? О вашем имперском прошлом.

Ринда искоса посмотрела на колеблющиеся тени зарослей прерии и покачала головой. Она скрестила ноги в лодыжках, одна из них слегка дрожала. Люк подумал, что это всё нервы.

— Что ж, значит, мы на шаг впереди, — твёрдо сказал Люк, не обращая внимания на собственные сомнения. — Но это может и не иметь значения. Кошмары могут укореняться в странных вещах — нее обязательно в шрамах или психологических травмах, что некоторые могут полагать их началом. — Это может иметь начало ещё в вашем детстве, даже если и проявились они только после вашей «смерти». — Он сделал паузу. — Когда именно они начались?

— Через девять дет после битвы при Явине.

— Тогда вы были одна? Или останавливались у друзей или случайных людей?

— Я была одна. — Короткая пауза, глоток ночного воздуха, и она продолжила. — Я тайно покинула Лотал через несколько месяцев после смети Кэнана Джарруса.

Люк задумался, не сказала ли она это, чтобы вывести его из равновесия, но решил, что это не имеет значения.

— Ваши ожоги зажили?

Она фыркнула.

— Они так и не зажили, как вы можете видеть. Бакта была некачественной, необработанной, медицинские дроиды были древних моделей. Чудо, что я выжила.

— Подпольной медицине часто многого не хватает, — понял Люк. — Но, очевидно, вы более здоровы, чем кто-либо мог подумать, учитывая взрыв.

— Насколько я понимаю, — вздохнула Ринда, — меня отбросило взрывной волной. Моими худшими травмами были ожоги и шрапнель, но у меня довольно много синтетических костей и слишком много кожных имплантов, чтобы сосчитать. Несколько сдвигов и шурупов в суставах, сломанное бедро. — Она поморщилась. — Я была в коме около недели. Когда я очнулась, только один человек в медицинском центре догадался, кто я. Он поставил мне ультиматум — улетай на следующем шаттле или будешь передана повстанцам.

Теперь фыркнул Люк.

— Добрый.

— Очень, — сухо сказала она. — У меня было время, чтобы получить доступ к своим счетам, и больше ничего. — В её словах был намёк на сожаление, и Люк задумался о том, чего же она не сделала. — Я вспомнила об Ансионе — он упоминался в некоторых отчётах — и решила приехать сюда, чтобы выздороветь.