– Тогда что ты охраняешь?

– Это я имею право сказать тому, кто стоит на одной ступени Силы. И то будет малая часть правды, одна грань на огромном кристалле истины. – Друид пожал плечами, не в силах объяснить путнику то, что при его разуме останется непонятным.

– Ладно, я пойду. Надеюсь, мой сын спасёт мир Алеаннэ. Кстати, почему ты уверен, что родится именно сын?

– Если ты слышал о древнем аристократическим роде Муннов, то наверняка задумывался, почему в нём чаще рождаются мужчины, чем женщины. Дело в том, что их общий предок – один из правнуков Великого. Наследие мага в том, что его дар сполна передаётся именно мужчинам.

– Но я не из Муннов, – произнёс Эймел.

– Да, твой род ведёт начало от другого внука Великого. И вспомни – среди твоих близких наверняка больше мужчин, чем женщин. Но мы заговорились. Тебе пора. Прощай и позволь дать напоследок ещё один совет. Учи сына преодолевать трудности, закаляй его дух, но не забывай укреплять и тело. Это поможет ему не сломаться и обрести Силу.

– Хорошо. Прощай, страж гор. Благодарю тебя, что ты вернул надежду мне и всему миру.

– Прощай, и да пребудет с тобой огонь бога Знича[1]!

По пути Эймел размышлял над словами друида. «Получается, я – потомок Великого мага! Но куда он исчез после того, как жил в деревне Лесная Земляничка? Нам сильно не хватает могучего мага, чтобы одержать победу над троллеорками!.. Надеюсь, задуманное удастся, и я найду свою судьбу, а сын принесёт миру надежду на лучшее».

Будучи магом, Эймел мало внимания уделял противоположному полу. Среди женщин он всегда искал ту единственную, что разожжёт в нём огонь истинной любви. Но из-за необходимости постоянно биться с троллеорками он рисковал никогда её не найти – на заградительной стене сражались мужчины, только среди целителей встречались женщины.

Он шёл с надеждой на то, что найдёт свою вторую половинку. На исходе третьего дня пути от гор Обретения Счастья Эймел увидел впереди ветхие строения деревни Лесная Земляничка. Дома предстали взору чародея полуразвалившимися и скособоченными. Конечно, люди забросили не все здания, и дальше по улице встречались те, что выглядели более-менее прилично. Несмотря на это, от деревни веяло обветшалостью и запустением.

«И я найду достойную женщину в этой глуши? – удивился Эймел. – Но не стоит спешить с выводами и осуждать мудрость друида, – одёрнул он сам себя. – Именно в этой деревне Великий нашёл свою судьбу».

Эймел решительно двинулся к окраине.

«Главной проблемой станет найти спутницу жизни, – думал Эймел. – Зайду в кабак да побольше разузнаю у жителей. Придётся, конечно, выпить с мужиками, чтобы их разболтать. Не страшно – магия устранит вредные последствия алкоголя».

…В деревне Лесная Земляничка всё шло своим чередом. Её жители предпочитали не говорить о войне, чтобы не накликать беду. Пару лет назад двадцать мужчин ушли на заградительную стену и не вернулись; остальные, пахари да старики, не умели сражаться.

Тоскливый вечер лениво катился к закату; около десяти мужчин коротали его в кабаке, остальные предпочитали жить со своими семьями. Жара донимала всех ещё с утра и не желала спадать. Радостно до этого дня щебетавшие птицы приумолкли. Ничто не напоминало о войне – пока Ключник миловал заброшенную деревеньку, и её вялотекущая жизнь проходила без особых потрясений. Эймел знал: если бы не магия друида – защитные чары на восточных лесах и их окрестностях, – троллеорки спокойно пробрались бы в мирные поселения и к столице Леска.

На улице – никого. Дети играли дома, не выходили в палящий зной. Деревня состояла из одной-единственной улицы, выстроенной вдоль дороги (если полуразбитую и заросшую травой колею можно так назвать), что вела к двум наезженным трактам: столичному на востоке и равнинному на западе.

Хозяин кабака прицепил под козырьком крыши здоровенную металлическую пластину с нарисованной неумелой рукой пинтой. Эймел усмехнулся про себя: обычный деревенский домик нелепо смотрелся с этой пластиной среди прочих зданий деревни. Маг поправил заплечную торбу пригладил спутавшиеся длинные светлые волосы, и зашёл внутрь.

Мужики в кабаке – мирные пахари и старики, все те, кто побоялся пойти на войну или вовсе не умел сражаться – сдвинули столы в центр и затеяли азартную игру с костями. Проигравший в каждом туре заказывал для всей компании хар, крепкий спиртной напиток, получаемый смешением двух забродивших ягод: земляники и веселинки.

В полутёмном зале едва виднелись лица игроков; хозяин жалел факелы, и потому от входа все постояльцы походили на бесплотные тени вокруг столов.

Мужчина по прозвищу Хитрый Весельчак – простой деревенский увалень лет тридцати пяти с добродушным простоватым лицом и лукавым прищуром серых глаз – находился на грани проигрыша в тот момент, когда дверь в кабак со скрипом распахнулась, и в помещение вошёл нежданный гость. Рослый незнакомец наклонил голову, чтобы не удариться о низкую притолоку, и подошёл ближе.

Первое, что бросалось в глаза при взгляде на него – едва затянувшаяся свежая рана на левой руке. Сизые шрамы на теле виднелись сквозь белоснежную полупрозрачную рубаху и выдавали в человеке воина. Незнакомец не мог похвастать мускулатурой, но в голубых глазах при ближайшем рассмотрении Весельчак узрел стойкость и жизненную силу.

– Желаю здравия! – произнёс гость. – Можно присоединиться к игре? – к счастью, Эймел знал её правила. Выигрывать он не собирался: чтобы завоевать доверие и уважение деревенских мужиков, требовалось щедро угостить всех харом.

– Проходи, коль не шутишь, – взбодрился Хитрый Весельчак. При взгляде на гостя он подумал, что тот не знает хитростей игры, и вряд ли подозревает об утяжелённых костях. Мужчина получил шанс выпутаться из щекотливой ситуации – у него закончились деньги, и он не сумел бы оплатить выпивку.

Игроки сидели за двумя широкими полукруглыми столами, составленными вместе. Они сделали приглашающий жест – всё интересней, нечасто к ним в глушь забираются гости, да ещё и воины.

Когда Эймел уселся на деревянную скамью, он посмотрел на собравшихся строгим, но вместе с тем спокойным и добрым взглядом. Он взял в руки кости; немного потряс их, – кубики приятно массировали ладонь, – вложил магической Силы и кинул. Среди выпавших чисел он не увидел ни единицы, ни шестёрки[2], и Весельчак облегчённо вздохнул – это самая слабая комбинация. Гость проиграл.

– Бывает, – сказал Эймел и улыбнулся. – Хозяин, – обратился он к владельцу таверны, который сидел среди игроков и выделялся поварским костюмом, – возьми денег, тут хватит, чтобы каждому дать по две кружки.

– Молодца, вот это я понимаю! – уважительно произнёс Хитрый Весельчак и вмиг проникся к гостю самыми тёплыми чувствами.

Деньги изготовляли на бумаге зелёного цвета, сделанной из твёрдого мха – он рос во всех лесах мира Алеаннэ и перерабатывался вручную (что, естественно, занимало больше времени). На купюрах изображали лучших магов прошлого; на самой ценной располагался портрет Великого. Могучие волшебники умели творить деньги из ничего. Купюры, созданные с помощью волшебства, ценились больше: они никогда не исчезали бесследно, не рвались и не мялись.

Теперь Эймел знал, что изображённые маги являлись его предками и потомками Великого. Он незаметно наколдовал несколько купюр (наконец-то понял, откуда взялась Сила создавать деньги!), вытащил их из кармана и протянул хозяину со словами:

– Возьмите, я получил их от одного из магов на заградительной стене.

Мужчины за столом присвистнули: воин на короткой ноге с сильнейшими чародеями мира! Нечасто к ним в деревню заглядывали подобные гости, и поэтому все придвинулись поближе. Они ожидали от незнакомца интересного рассказа.

Вскоре принесли заказанные волшебником пинты хара, и игра возобновилась с удвоенной силой; пока другие делали ходы, Хитрый Весельчак спросил Эймела: