– Н-нет… – и голос ее вдруг неожиданно дрогнул. Неожиданно же – для обоих. Но и не столько же от холода и самой же непогоды, сколько от нового тона и тембра его голоса. Только недавно же бывших серьезными и твердыми, как никогда. Как и сам же он – мимом, что и только же лишь единомоментно проскакал по улице, желая хоть немного отойти от себя и действительно повеселить народ, внимания же на него должного так и не обративший. И вдруг ставших же отчужденными и обреченными. Как и он же сам – клоуном, что и сел же под дождем и пусть не заплакал, но расклеился и растекся же сам и нарисованным на его же лице гримом, как и напускной же поверх маской. И вряд ли же все это случилось из-за того же все исключения из правила, что и подтвердило же правило. Но додумать конкретно же в этом направлении Софии не дала так же неожиданно поднявшаяся сырость, а даже и влажность, что от самой же земли, что и сирени да и что же общего воздуха и асфальта, заставив ее несколько раз прокашляться. И даже подавиться. Да еще и так, что пришлось даже в моменте и заземлиться, испугавшись вдруг выплюнуть не только и тот же все треклятый ком, что так и ходил по ее горлу то вверх, то вниз не хуже и шарика в колбе в проверке на объем легких и аттракциона, пусть уже и другого хоть и в том же все парке, только и на силу удара кувалдой, но и все же свои внутренности разом. Но решив же все-таки рискнуть и в последний же раз как подлететь вместе с ним, но только уже и на очередной же петле горки, совместив как никогда же и нигде неприятное времяпрепровождение с полезным избавлением, так и повторить чуть тверже и громче свои только лишь начавшиеся последние слова, она буквально же и выплюнула их вместе, но и только лишь, с комом. – Нет, не страшнее!
– Вот! – Хмыкнул парень, чуть подпрыгнув на месте и оправив же еще тем самым свой рюкзак, чуть съехавший вниз. – Спасибо… за тебя и… твою честность. Но вот только я и, правда, страшнее… Да! Не удивляйся. Как и тому, что… они правы! Хотя бы и потому что у меня есть оружие – правда. И да, конечно, у них оно тоже есть. Конечно же… Да и как у него, собственно… Но, в отличие от моего же, там холостые патроны. Ложные. Ведь они же все молчат. А у меня же что ни на есть настоящие. Боевые. Ведь я как не собирался молчать, не молчал… так и не стану. Но и перед этим же еще, как и окончательно же ее вскрыть и самому же вскрыться, в хорошем понимании этого слова, все же кое-что проверю… – и тут же взгляд вмиг потемневших и ушедших в темно-коричневый во вкраплениях янтарных глаз куда более внимательнее коснулся девушки и, как назло же, для нее и не как же в прошлый да и все же прошлые разы, не был тут же или спустя какое-то время отведен в сторону, а прямо-таки и задержался и именно же на левой стороне ее тела. Случайность ли? Да. Как и то, что их не бывает. Как и совпадений. Лишь только закономерность и судьба. Вроде и той, что «все тайное рано или поздно становится явным», и той, что происходила же конкретно сейчас. И не так же было важно, что они друг из друга как втекали, так и вытекали, дополняя как и именно же как это все назвать – корабль и без названия вполне удачно взял курс и плыл по ветру. Как и нос самого же Влада, что наконец-таки и точно смог выделить ее, как и она же его ранее, из всех. До этого же и не так сильно, как и вообще же, акцентируя на этом внимание, как и она же сама и на его еще же образе. Выбрав иные приоритеты и принцип их встречи, как и средства же с целью. Но теперь же вот только, будто и очнувшись, начал собирать все детали пазла в одну картинку: начиная от ее пусть уже и не сильного, но покраснения глаз и опухшего, с небольшими подтеками косметики и не только же от дождя, лица, проходя через легкую хромоту и доходя же до ее настоящего страха с неподдельной и даже какой-то излишней заинтересованностью его рисунками. Точнее и рисунком – одним и на кисти. И ведь это вполне могло быть и никак не связано же между собой, если бы не одно «но». Как и в случае же с Софией ранее, дождь очистил пространство от лишних и ненужных, проходящих – вторых запахов. Оставляя место для нужных и важных, оставшихся – первых. И из вот как раз вторых, как и она же сама до него, он и изъял наиболее важный, ценный и близкий экземпляр – первый. Что и по нахождению рядом, что и по какому-никакому, а духу дал ему почвы для размышлений и пищи для ума. Вместе и с легкой, как и собственной же параллельно, ментальной пощечиной. Не столько из-за почти полукровной схожести и более-менее энергетических совпадений, сколько и из-за почти отсутствия этого самого почти, с взявшимся же откуда ни возьмись перевесом одной из сторон. Не зеркально. А как и у него.
Продолжая же раздумывать над этим параллельно, как и все еще не сводя же взгляда с нее, парень еще и прищурился под ничего же пока непонимающим, но уже и обеспокоенным карим взглядом брюнетки, но и на это же пока никак достойно не отреагировал, кроме как ко всему же еще и склонил голову к правому плечу, ничего не говоря, как и ничего же иного собой не выражая, только следя и рассматривая. Словно и под лупой и самым же что ни на есть навороченным микроскопом – одновременно же снаружи и внутри, внешне и насквозь. София же от такого направленного и точечного внимания вновь нервно сглотнула и не раз. Подумав, скорее всего, как и он, об одном же: «Неужели попалась?». Но только и в его же конкретном случае без вопросительного знака. И в утвердительном, а даже еще и в восклицательном, наклонении. Когда же она, в свою очередь, была уже готова упасть и если не в пожухлую траву и осыпавшуюся в нее сухую сирень, то и провалиться же под асфальт и глубже. «А ведь он мне еще даже и землицы не постелет. Ни влажной, ни рыхлой… Никакой!». «…А уж что говорить за и о посыпать мятой. Лавандой и… Шалфеем! Камнями закидаю, хлоркой засыплю… И все». «…Меня…». «…А потом еще и ее…». «…Да и сверху же меня еще самой положит, не хуже, чем и в Тарасе Бульбе… Эх. На колени б стать и прощения б просить… Да знать бы только за что…». «…И конкретно!». И вновь же сойдясь, только уже и в теории и на последней же фразе да и внутри же каждого из, не зная же этого пока, ведь все баталии, бои и войны как и прежде велись у нее и него внутри, пока снаружи же оба являли собой кремень, с одним лишь уточнением – где она казалась, а он был, они вновь разошлись же на практике и поведении – где она как раз таки и боялась и уже далеко не на шутку как свою, да так и для него, а он будто бы и специально, еще больше же давя тем самым на больное, терроризировал, вынуждал и принуждал к раскрытию и первой ее, потягивая время и тишину как коктейль. Держа самую же что ни на есть гнетущую паузу и придерживаясь же все еще убийственной молчанки, прорисовывая между делом по запаху, что точно, и какой-никакой, но памяти, что уже возможно и не точно, элемент за элементом. Пусть и не зная же пока и до конца, какой и чего именно. Но делал это. Как и одновременно же стараясь не делать вид, что знал. И что уже даже не столько и просто догадывался, сколько и представлял, понимал. Но хотел все еще и ждал, чтобы она сама это хоть как-то подтвердила. Или, наоборот, опровергла. Что было бы, конечно, хоть и лучше: как для него, так и для нее. Но и уже же ведь не так важно – лишь бы уже хоть что-то. И не внутренне. И пусть так же все еще рьяно, но и только уже внешне. Но вот только она поступила вновь иначе и как сама, и как в случае же с Никитой, выбрала первое и подтвердить, но только уже и закусила нижнюю губу. Потупив и потушив одновременно и глаза, что и только же мелькнули какой-то своей растерянностью, потерянностью и болью, собираясь, возможно, еще же ими и разгореться, как и все – резко же стали пусты и темны, как и до этого.
