— Ты не загнанная мышь — ты моя жена. Часть нашей дружной семьи, Камилла.

— Пф… — ухмыльнулась я и качнула головой. — Это не семья.

Его лицо перекосило нервным параличом.

— Что, прости?

Было ли мне страшно это говорить ему в лоб? Да, немного. Но я за время жизни с этим человеком стала уставать от этой картонности, этой показушности, этой шаткости нашего "счастья". Оно фальшивое — и точка.

— То, что у нас с тобой — это не семья, Джош. Это не семья.

— Ну нифига себе… Может, ты мне еще скажешь, что не любишь меня?

— Возможно, — ответила я налегке.

И эти слова заставили мужа краснеть и синеть буквальным образом. Его щеки багровели. Казалось, что еще секунда — и он сделает со мной что-то ужасное.

— Ты это специально делаешь? Просто позорить меня решила?

Я посмотрела на зеркало в стене. Понимала, что это стекло, которое проглядывается только с той стороны. Ведь мы в комнате допросов. Стало быть, тут и наблюдают за всем, и прослушка имеется, запись согласно протоколу задержания.

— Они ведь все это слышат, верно?

— Что? — задыхался Джош от ненависти ко всему сложившемуся вокруг. — Ты о чем это?

— Наш допрос записывается, не правда ли?

Он выдохнул, откинулся на спинку стула, закурил вторую сигарету.

— Я попросил не записывать. Нас никто сейчас не слышит.

— Откуда тебе знать? Ты уверен в этом? — говорила я, чтобы позлить его. Вывести из равновесия. Показать, что я не боюсь. Мне не страшно. Я крепче, чем он думает. — Что если ты не все контролируешь? — Я склонилась над столом и сказала почти заговорщицким голосом: — Тебе в голову никогда не приходило ничего такого? Что у тебя за спиной могут происходить вещи, о которых ты не знаешь…

Джош безмолвно курил и смотрел мне в глаза.

Он не попался на крючок — а зря. Я говорила правду, прозрачно ему намекала. Но Марсель был прав. Мой муж как детектив — полнейший ноль. Он не замечает очевидного. Даже было интересно посмотреть ему в лицо, когда он узнает от меня подробности.

— Все было прекрасно столько лет, малышка… Что с тобой произошло? — говорил он дымными словами. — Что теперь не так? Мне казалось, у нас дружная семья. Ты да я. Мы вместе. И никто нам не мешает. Мне казалось, что ты меня любишь, уважаешь. Что ты благодарна мне за все, что я сделал для тебя.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать. Подождала какое-то время, чтобы обдумать слова. И он точно думал, что это будет извинение. Мои слова прощения. Что я буду просить его простить меня.

И мне самой сперва казалось, что будет именно так. У меня на языке вертелось обычное "прости". Я хотела сказать это слово.

Но в последний момент осеклась. Оговорилась. Просто ошиблась словами.

И что-то пошло не так.

— Это ты меня заставил все это сделать. Ты меня убедил, что я жертва насильника. И я тебя за это ненавижу.

Порой бывает так, что ты годами что-то носишь в себе. Задавливаешь внутри. Хочешь сказать, но боишься. Не позволяешь себе даже громко думать об этом, не то что произносить претензии вслух.

Но оно все равно никуда не девается. Всегда с тобой, всегда внутри. И это давит на тебя, где бы ты ни была и что бы ни делала. Эта вещь — она преследует тебя, не позволяя спать, спокойно есть. И имя ей — обычная правда.

Которую знаем мы оба. Я и он.

И Джош мгновение назад услышал эту правду. Я не выдержала и сказала своему мужу, что думаю на самом деле. А думаю я вот что…

Он испоганил мне жизнь, навязав свой вариант реальности. А так как я боялась следовать за Марсом, то поддалась слабости, поддалась инертности. Именно Джош все сделал за меня — совершил моими руками. Сделал то, что ему было выгодно.

— Что ты только что сказала, Кэм?

Он смотрел на меня то ли серьезно, то ли с насмешкой. Но так выглядело отчаяние. Когда суровому мужчине вдруг указывают на очевидное. Говорят, что он обманщик, манипулятор, мошенник. Преступник. Хотя сам он выдавал себя за мессию и спасителя.

— Ты просто использовал меня как инструмент давления на семью Дробински. На моего отчима. Ты хотел получить меня законным путем, поэтому нашел козырь, который заставил Дмитрия пойти с тобой на сделку.

— Что ты такое несешь?

— Бросил глаз на девочку, верно? — читала я его насквозь. — Ты подумал тогда: она такая симпатичная, такая юная, такая недотрога… Невинная девушка. Словно яблоко. Нежная ягода в саду. Протяни только руку и сорви… Нужен был повод, аргументы. Алиби на случай, если кто-то предъявит претензии. Обвинит в чем-то нехорошем. Как я Марселя, например.

— Ты… — сжал он пальцы в плотный кулак и цедил свои слова по слогам. Угрожая мне расправой. — Если ты… еще скажешь хоть слово… Камилла… я возьму тебя за голову… И так крепко врежу ею о стол… Что ты забудешь, как тебя…

— Во-хо-хо-хо… — осознала я, как близко выстрелила в этот раз. — Ты боишься, что я обо все расскажу нужным людям. Боишься, это видно. Что я расскажу, как ты выжал из меня ложные показания, чтобы упечь Марселя в тюрьму. Чтобы избавиться от конкурента — претендента на меня.

Я не думала, что так произойдет. Не была к этому готова.

Но Джош сорвался с места и схватил меня за горло. Сжал его рукой и добивался тишины.

— Заткнись, Камилла… Просто заткни свой поганый рот…

Мне было больно, он сдавливал гортань все крепче и крепче с каждым услышанным словом. Но я продолжала говорить, смотря ему прямо в глаза.

— Сперва ты убрал с пути… моего сводного… брата, — хрипела я сквозь боль, — а затем заключил с его отцом… сделку… На кону была я.

— Заткнись, а то я задушу тебя…

— Ты обещал не раздувать уголовное дело до небес и скостить немного срок Марселю… Так ведь, Джош? Я права, не так ли?

Он душил меня с неистовой ненавистью во взгляде. Хотел просто заткнуть мне рот, но не убить. Этого ему не нужно. Только молчание — покорная, безоговорочная тишина.

— Заткнись, Камилла! Заткнись, пожалуйста! Я за себя не ручаюсь!

— Все было именно так? Ты просто выменял меня бесплатно, ничего не дав взамен. Сам создал липовое дело, а затем замял его, взяв в качестве взятки юную девушку. Меня. Чем не история для газетных заголовков? Не находишь?

Это было последней каплей.

Мне не следовало так говорить. То, что я произнесла тогда — это лишнее. И за те слова пришлось платить пощечиной.

— Замолчи! — крикнул Джош и вмазал мне оплеуху.

— О… — испугалась я внезапности. Не думала, что он поступит так. Это было неожиданно. В глазах пошли круги, мерещились цветные пятна. Щеку так и жгло огнем, но успокоить кожу я не могла. Руки прикованы наручниками, я все так же обездвижена, бесправна. Я — как будто вещь или животное на привязи. — Что, Джош, стало страшно? Что я расскажу это кому-то из вышестоящих органов?

— Замолчи… — дышал он прерывисто. Пытался осознать, что натворил. К чему все идет. Ходил по комнате взад и вперед, раздумывая о последствиях. — Просто… замолчи… Заткнись, Камилла… Я запрещаю. Запрещаю тебе об этом говорить.

— Ты первый раз меня ударил. Даже Марсель себе такого не позволил.

— Чего? — вдруг замер он на месте и прислушался. — Как ты только что сказала? — Джош подошел ко мне и опустился на колено. Хотел услышать это еще разок. — Он был у нас в мое отсутствие? Скажи мне правду — он тебя навещал, пока меня не было?

— Нет. Его не было. Можешь расслабиться. Тебе повезло, — говорила я со стеклянными глазами. Смотрела куда-то в стену, представляя секс с Марселем. — Потому что если бы он побывал во мне… — Я специально так сказала. Просто издевалась. Ведь я знаю правду. А он — нет. — Ой, прости. Я оговорилась.

— Тебе смешно? — пришел он в растерянность. А я смеялась. Серьезно. Как только он это сказал, мне сразу стало смешно. Мне хотелось смотреть ему в глаза и заливисто хохотать. Наверное, просто от нервов. Не знаю. — По-твоему, это весело? — Он взял меня за плечи, жестко встряхнул и задал самый главный вопрос: — Спрашиваю серьезно. Ответь мне прямо. Он приходил? Этот ублюдок навещал тебя?