Когда я вышел, вокруг не было практически никого. Удивительное время, вроде как машины на улице есть, а людей — нет. Я заметил лишь пару одиноких фигур, прошедших мимо меня, пока не свернул на какую-то безлюдную улицу. Шагал я быстро, постоянно оборачиваясь назад. Но со временем устал и замедлился. С чего бы мне вообще переживать, подумал я тогда, и уже собрался включить наушники, но рядом раздался человеческий крик. Достаточно громкий. Я обернулся. Рядом никого. Откуда? Мне не послышалось? Вдруг, это у меня в голове что-то кричит. Кажется, голос исходил из-за угла огромного здания спереди. Я вытянулся на месте, пытаясь понять, не ждет ли меня там что-то коварное за тенью? Да вроде не должно. Иначе оттуда бы сразу выскочил маньяк, прямо как в страшных фильмах. Высокий, в грязной одежде, с холодным оружием для убийства в руках — большим кухонным ножом или того хуже, топором. Возможно, с маской на лице. Мама была права, я пересмотрел эти фильмы.

На асфальте, рядом с тем злосчастным зданием, лежала девушка. Она еле-еле привстала на руки и посмотрела на меня. Я быстро набрал номер скорой помощи и, протараторив адрес, который успел найти в интернете, включив геолокацию, закинул телефон в карман куртки и протянул ей руку. Но она отдернула ее и ткнула указательным пальцем мне за спину. Опять закричала. Но уже без особых сил, слабо.

Да что такое?

Что-то твердое прошлось мне прямо по голове как раз тогда, когда я уже было повернулся посмотреть, что это за мной такое страшное стоит. И я упал без особых сил. Помню только тупую боль и чей-то знакомый голос. Но, если честно, в тот момент мне было все равно, даже если я знаю преступника. Мне пришла идея притвориться мертвым, чтобы не оказаться им на самом деле. И я вскоре уснул. А может упал в обморок. В тот момент я подумал: “Какая к черту разница, пускай делают со мной все, что захотят”.

Очнулся я в лесу. Меня сюда затащили? Почему я смотрю на все со стороны? Мне стало понятно не сразу, но то рыжее создание, которое с неохотой потянулось на траве и село на месте, это было мной. Серьезно? Какого черта мне с виду… лет десять. То, что мое сознание признало мелким мной, поспешило в сторону запаха. В воздухе витал аромат вкусных пирогов с грецкими орехами, которые делала обычно бабушка со стороны мамы. Та самая, которую я видел в последний раз в десять лет мертвой. Рыжий пацан даже не повел ухом, чтобы послушать меня. Вот дурной какой. Это серьезно я? Пока мое сознание отдельно от моего тела вслух возмущалось, паренек перескочил через забор, за которым находился до боли знакомый домик. Дедушка и бабушка в таком жили, в Новой Шотландии. Рядом с домом стояла маленькая беседка и в ней сидело двое человек. Женщина с виду лет сорока, но довольно ухоженная, с ярко выделяющимися на фоне бледного лица глазами и темными бровями. У нее в целом были острые черты — нос, тонкие губы, брови, — хотя сам овал лица был плавный и мягкий. Она была в платье черного цвета в белый горошек. И сумка маленькая свисала сбоку. Это бабушка! Я прикрикнул это вслух, но пацан снова не обратил на меня внимание. Понесся галопом к женщине, плюхнулся на место рядом с ней. Женщина отвлеклась, деловито посмотрела на мальчика. А потом отвела взгляд и снова посмотрела на него, вытянув лицо в недоумении, и громко воскликнула.

Сидевший рядом молодой парень держал в руках гитару, видимо, настраивал ее. У него были каштановые, отливающие ржавчиной волосы до плеч. Лицо было довольное, будто все пироги принадлежат ему. Погодите… Дядя? Я узнал его, он выглядел так же, как на фотографии семнадцатилетней давности.

— Эрик, ты здесь что забыл? — недовольно произнесла женщина, глядя на меня своим острым, сканирующим взглядом. Ее темные брови искривились, как две молнии, над переносицей. Мальчик, то есть я, потянулся к пирогам, но его ударили по руке.

— Не ешь!

— Почему? — я обиженно потер руку и посмотрел на бабушку. Она явно не была такой, когда мне было десять. Болезнь ее порядочно изменила и состарила всего за пару лет. Но взгляд по-прежнему оставался узнаваемым.

— Дорогой мой, тебя здесь не должно быть.

— Почему?

— Почему-почему, да потому что.

— Рик, — парень отпустил гитару и поставил рядом с собой, прямо как живого человека. Погодите, это же моя гитара. Ну, то есть, теперь она была моя.

— Что?

— Нельзя есть пироги, потому что они не для тебя.

— А для кого?

— Для нас, — дядя наклонился над столом и произнес каким-то странным голосом, — мертвых.

— Чего?

— Ты во сне, дурачок. Не заметил?

— Да сон, не сон, какая разница, я есть хочу!

Женщина снова хлопнула меня по руке.

— Кому говорят, нельзя. Нельзя во сне есть с мертвецами. Ты, что, не хочешь вернуться обратно?

Мальчик покачал ногами в воздухе, уставился на пол и задумался. Ну и я, соответственно, вместе с ним. Что меня ждало там? Тухлая реальность. Ничего особого. А тут вкусный пирог. Что за бред! Почему я так думаю? Мальчик поднял голову, поморщил нос, обсыпанный веснушками, посмотрел в сторону бабушки, а потом в сторону дяди.

— Не хочу туда возвращаться, — он как-то странно шмыгнул носом. О нет, только не плачь, придурок. — Там вас нет. И твоих пирогов, бабушка.

— О нет, опять дождик из глаз пошел, — бабушка наклонилась и взяла в руки мое лицо, — не плачь, Эрик. Зато там есть родители, там есть друзья, в конце концов, ты еще совсем молодой, у тебя вся жизнь еще впереди. У тебя есть еще одно нерешенное дело, — женщина подмигнула мне и, отпустив лицо, потрепала по щеке. Моя младшая версия посмотрела на дядю, осуждающе прищурив глаза и недовольно прошипела:

— Ты ей выдал все.

— Она все сама узнала. Ты же знаешь бабушку Иззи.

Женщина недовольно посмотрела на парня. Ей явно не понравилось, как он укоротили ее имя.

— Да, Эрик, я знаю все. Я же в твоем сознании.

Ты где? Я с опешившим взглядом посмотрел на них. Почему тогда они выглядят не так, как я их запомнил?!

— Мы выглядим так, как нам нравилось больше всего. Именно поэтому ты выглядишь как десятилетний мальчик. Эх, глупенький, чего ж ты так себя нынешнего не любишь?

— Потому что нынешний я придурок и болван. А вы?

Обидно до глубины души, но какой есть. Так еще и стрелки перевожу.

— С таким отношением далеко не пойдешь, нет, так дела не делаются, мой дорогой! Для начала нужна уверенность в себе, — бабушка выпрямилась и ударила легонько мне по спине, намекая, чтобы и я последовал ее примеру. А затем подняла мое лицо за подбородок и посмотрела прямо в глаза.

— Вот так!

Она просто не видела меня в жизни — ленивого, неопрятно одетого неудачника с вечно растрепанными волосами. Она видела маленького опрятного мальчика лет десяти, в чистой новой одежде, которую недавно купила мама, и с аккуратно вычесанными волосами. У бабушки было слишком много веры в меня.

— Я все прекрасно знаю, не забывай. Ты прекрасен такой, какой есть. Надо просто чуть больше внимания к себе и опрятности, все будет отлично.

— Именно, — поддакнул дядя, — а теперь извините меня, я удалюсь музицировать.

— Мне по-хорошему тоже пора.

— Но вы же в моем сознании.

— Воля-то у нас все еще своя. И я тебя умоляю, выходи поскорее отсюда. Тебе здесь делать нечего. Давай, иди. Мама тебя там заждалась. Не расстраивай мою дочь, она тебя очень любит!

— Она и Вильгельма любит.

А тебя что-то не устраивает?!

— Вильгельм это не ты, каждый из вас для нее по-особенному ценен. Все, давай, брысь, бегом к маме!

Мальчик встал с места, неуверенно взглянул на пироги, которые постепенно теряли свой цвет, как и беседка. Дядя на ее фоне стал совсем маленьким, когда вышел из нее, и его фигура вместе с гитарой начинали сливаться со всем серым окружением. Бабушка тоже постепенно теряла цвет. Меня словно отбросило назад, в лес. Я обернулся и увидел перед собой огромную цифровую надпись, витающую в воздухе. «Старт». Чтобы нажать ее, надо было разогнаться со всей силы и прыгнуть. И тут я почувствовал, что земля из-под моих ног вдруг исчезла. Образовалась огромная черная бездна. Я стал падать в темноту.