— Ты не можешь быть хорошим для всех, понимаешь?

— Но я могу быть ужасным, — он сказал это с кривой ухмылкой, а затем сделал последний глоток из своей бутылки, полностью опустошив ее и отложил в сторону. Гордон наклонился над журнальным столом, положил на него локти и скрыл свое лицо в ладонях.

— Знаешь, — произнес я спустя пару минут тихого разглядывания его напряженных пальцев, — мне сегодня дядя сказал, что мы сами должны искать мотивацию жить. То есть, конечно, нам нужна помощь. Но в основном вся обязанность лежит на нас. Наверное, в чем-то он прав. — И я нервно рассмеялся. Со стороны Гордона тоже раздался легкий, едва слышимый смех.

— Забавно слышать это от того, кто уже сдался, правда? — послышалось с его стороны. Минуту погодя, он заметил, очевидно, как я притих, уставившись на дно бутылки, и извинился.

— Нет, ты прав. Взрослые парадоксальные. Они говорят нам делать что-то так, а сами поступают иначе. Их самой излюбленной фразой является «не повторяй моих ошибок». Конечно, не повторю. Но у меня будут свои собственные.

Гордон посмотрел на меня, приоткрыв слегка вид на лицо. Я притворился, что не замечаю его внимательного взгляда и продолжил. А у самого все тело покрылось легкой дрожью от волнения, что меня слушает человек, перед которым так хочется не показаться дурачком.

— Не смей так говорить про себя, — вдруг произнес своим привычным, спокойным голосом Гордон, когда я стал, по привычке, вслух рассуждать о своих ошибках.

— Что? — я не совсем понял, что он имел в виду. Наверное, устал от нытья.

— Ты хороший, Эрик. В тебе много доброго и светлого. Просто иногда ты ведешь себя глупо, но от этого не становишься хуже.

Я не понял, как реагировать на такое внезапное заявление. Когда мне в точности то же самое (по крайней мере, первые слова) сказала мама, я только недовольно фыркнул. Мне не нравилось, когда мама со мной сюсюкалась, как с маленьким ребенком, забывая, сколько мне лет. Она была уверена, что я навсегда останусь для нее маленьким мальчиком, которого она без труда несла на руках до трех лет, с которым она возилась даже больше, чем с Вильгельмом. И который был определенно ласковее и дружелюбнее, чем то, во что он вырос — в меня. Я иногда смотрел на свои детские фотографии и не узнавал себя. Совершенно другой человек. Будто меня в детстве в какой-то момент подменили. И я очерствел. Но с Гордоном я словно возвращался в те времена. Не превращался в ребенка, но не чувствовал себя скованно. И мне становилось страшно от этого. Нельзя так доверять людям.

— Знаешь, мне, кажется, пора! — я посмотрел на часы. Было уже десять вечера. Я сильно задержался у него. А казалось, что не прошло и часа. На экране телефона я заметил еще два пропущенных звонка от мамы. Вот черт!

— Может, тебя подвезти до дома?

— Нет, я лучше прогуляюсь.

На самом деле в любой другой ситуации я бы согласился, потому что чертовски не люблю гулять в темное время суток. Но мне вдруг захотелось пройтись пешком, подышать свежим воздухом.

— Хорошо, — он кивнул и добавил, немного погодя, — но ты мог приходить и без сигарет, — и загадочно улыбнулся.

Я не совсем понял, что он хотел этим сказать, попрощался с ним и вышел из дома. Прошелся до автобусной остановки и спустя некоторое время сел на нужный мне транспорт. Маме я написал, чтобы она лишний раз не волновалась, надел наушники и включил музыку. Мне вдруг приспичило подумать под нее. Такое бывало в последнее время редко, но если вдруг появлялось сильное желание, приходилось как-то увильнуть от дальнейших объяснений, потому что все равно меня бы никто не понял. Родители точно. И друзья. Не знаю, догадывался ли Гордон. Наверное, он подумал, что я сильно смутился или устал от его компании.

«Мог прийти без сигарет», — пронеслось в моей голове. Я хлопнул себя по лбу. Дошло только около дома. Он хотел сказать, что я могу заходить к нему и без «уважительной» причины, просто так? Наверное, ведь мне не хватило смелости уточнить, что он подразумевал под своей странной, бессмысленной фразой.

Комментарий к 16.07

Эль (англ. ale) — традиционный английский вид пива.

========== 25.09 ==========

Эрик

Родители отмечали свои дни рождения скромно: обычно просто покупали торт, приносили его домой, и мы вместе расправлялись с ним. На работе они получали скромные подарки вроде плитки шоколада. В детстве я старался рисовать маме открытки, правда, черт знает, зачем она их до сих пор хранит, рисунки и текст поздравления там нелепый. Некоторые сохранились еще с тех времен, когда я не ходил в школу и писал зеркально. Когда я начал зарабатывать сам, у мамы появились нормальные подарки. Ну, то есть, на что у меня хватало денег. Например, она обожала растения. В нашем доме они стояли в родительской комнате, на кухне и в гостиной. Эти зеленые твари были практически повсюду. Как бы я к ним не относился, но они идеально подходили на роль подарка. Отцу угодить было сложнее. Он вообще не любил принимать их, по его мнению, это было лишней тратой денег. К тому же, он сам мог купить себе то, что ему было необходимо, по его же словам.

В общем, в этот день, когда маме исполнялось сорок пять, я был свободен. И поэтому со спокойной душой договорился о встрече с Гордоном. Мэри как-то выпытала у меня эту информацию и стала утверждать, что вот оно чудо, у ее друга-неудачника свидание. Все ее аргументы основывались на том, что Гордон пригласил только меня. Но это было совершенно глупо, наивно и необоснованно. Некоторым людям проще видеться с каждым другом отдельно, а не распылять свое внимание на всех сразу. Например, мне.

— Это не свидание, — хмуро заметил я, — мы просто поедем на природу вдвоем, — и задумался. Но Гордон и не был тем, кто вообще станет приглашать кого-то из друзей на природу. Складывалось ощущение, что он предпочитает ходить в какие-нибудь заведения типа клубов и баров самостоятельно, в полном одиночестве. Ну или в компании Нейтана. Мои рассуждения могли быть неверными, потому что я не особо знал об этой части жизни старшего брата Мэри.

— Возможно, но всего на один процент из ста, — растерянно добавил я, посмотрев на Мэри. Подруга активно закивала. Она услышала только то, что хотела, то есть первое слово.

— Поздравляю, ты добился своего.

— Я сказал, всего один процент из ста. Скорее всего, ты спешишь с выводами. Лучше не давать себе лишних надежд на что-то. Я не настолько неудачник, чтобы верить в такое.

— О боже, ты невыносим!

На этом наш короткий диалог завершился, потому что подруга заглянула к нам лишь для того, чтобы поздравить мою маму, вручить ей подарок и вернуться домой. Мэри попросила меня на прощание уточнить у ее брата, что же это, и в случае, если она окажется права, я получу по лбу десять щелбанов. Это было, безусловно, очень пугающей перспективой. Как будто я так хотел оказаться в победителях. На самом деле Мэри шутила, конечно же.

Мы отправились в ближайший национальный парк, Элк-Айленд. Он располагался как раз недалеко от города. На его территории находилось большое количество озер. В парке можно было увидеть лосей, бизонов, оленей, и еще много других животных. Я был здесь один раз. Поэтому поездка в этот парк словно разблокировала у меня воспоминания о том дне, проведенном в компании дяди и его девушки Агаты. Мы, как и тогда, устроились прямо у озера Астотин. Рядом находились специальные места для костра, но вокруг не было никого.

— Знаешь, что слово пикник происходит от французского глагола piquer, который означает «поклевать, мало есть»? — выпалил я, не выдержав возникшей спустя какое-то время тишины.

Гордон отрицательно покачал головой. Очевидно, он не учил французский. Я не знал, как продолжить беседу, поэтому снова замолчал. Мама положила мне кучу бутербродов в специальной пластиковой посуде и отдала, по ее словам, самый красивый и большой термос, предварительно заварив кофе, и заполнив его им. Зачем, правда, я не знаю. Наверное, она пыталась так показать, что ей на меня ничего не жалко. Но я это и так знал.