Когда к ним с отцом приезжал погостить Гордон — а это случалось раз или два в год, на каникулах, — Мэри, несмотря на отсутствующий интерес брата, приглашала его с собой в гости к друзьям. Гордон бывал дома лишь у Эрика. У Дрейка друзья не собирались, так как тот отказывался спрашивать разрешения у Ба. Мэри была у него дома всего пару раз. Родители Эрика любили Мэри как родную дочь, поэтому бывать в гостях у него девушке нравилось. Гордона они тоже были рады видеть. Правда, Мэри замечала, что брату в их компании было слегка скучно — они с друзьями были младше него на три-четыре года, и только со временем эта разница стала казаться незаметной. Изначально она была как огромная пропасть. Но когда они только-только стали находить с братом общий язык, когда она уже была уверена, что он сможет довериться ей и рассказать, что же творится у него на душе, Мэри допустила ошибку. Она так распереживалась, что рассказала отцу все, чего не стоило рассказывать. А тот, в свою очередь, пожаловался об этом Рене. Гордон курил, курил довольно часто, и ей это совсем не нравилось. Она замечала эту привычку еще у своего друга, но его родители следили за этим, и вскоре он бросил эту привычку. А вот Рене было все равно. Но Гордон узнал, что Мэри проболталась, и сильно был на нее зол. Вскоре она допустила еще пару мельчайших ошибок, которые брат не смог простить, и в итоге вовсе потерял к ней доверие.

— Он просто считает тебя маленькой, — заметил как-то Эрик с важным видом, — потому что ты не умеешь хранить секреты. Прямо как маленькие дети.

— Прямо как ты в пять лет? — резко отреагировала на слова друга обиженная девушка. Эрик ей тогда только показал язык и фыркнул.

***

— Все в порядке? — поинтересовался у Гордона Эрик спустя некоторое время. Райнет кивнул, не понимая, зачем парень спрашивает. Эрик уточнил, что у него был слегка задумчивый и растерянный вид, словно он не мог никак найти ответа на вопрос, который его волновал. Или был чем-то встревожен. Но Гордон ответил, что все в порядке. Ему совсем не хотелось загружать Эрика своими мыслями.

Эрик

До города мы доехали ближе к ночи. Все спали в машине, поэтому Вильгельму пришлось разбудить их, чтобы спросить, кого где высаживать. Нейтан и Гордон вышли первыми, когда мы оказались в центре Эдмонтона. Затем вышли Вивьен, Дрейк, Мэри и, наконец, мы с братом оказались у нашего дома. Я заранее написал родителям, что мы постепенно приближаемся, так что не удивился, когда заметил их у порога дома. Вильгельм сказал, что сегодня переночует у нас. Он порядочно устал за время вождения, потому что последние часы вообще не отдыхал. К счастью для него, у меня в комнате все еще стояла двухъярусная кровать. Родители хотели разобрать ее и купить мне что-то больше, вроде той, что стояла у них. Точнее, купить себе новую кровать, а мне — отдать старую, но я отказался. Мне слишком нравилась моя прежняя. Я всегда спал на втором этаже, к счастью, научился не падать с него. Вилл уместился, как и прежде, когда мы жили вместе, на первом.

Брат проснулся раньше и разбудил меня своей возней. Я и так плохо спал с того дня. Он решил все рассказать родителям, хотя мне это не показалось хорошей идеей. Зачем лишний раз портить им настроение такой новостью. Возможно, после такого они вообще не будут меня отпускать из дома, испугаются, что и со мной такое может случиться.

— Бедная девочка, — грустно заметил отец, собираясь на работу. Мама молча смотрела на брата некоторое время, затем перевела взгляд на меня. Я знал, что она сейчас скажет что-то в своем стиле.

— Ты должен уже получить права. Она, наверное, ловила попутку, я читала, такое часто случается в подобной ситуации. Тебе нужна своя машина, — она повернулась в сторону отца, — слышишь, Свен?!

Отец коротко кивнул. Он даже не пошутил по поводу мамы. Ему нравилось шутить, что она слишком сильно переживает за меня, но в тот момент это показалось неуместным даже этому любителю черного юмора. Удивительно, она и эту ситуацию восприняла как повод поволноваться за меня.

— Мам! — я был недоволен ее заявлением. — Ты издеваешься? Я же говорил, что сам накоплю на машину.

— Нет, в этом году мы с папой не сделали тебе подарок, но в следующий раз обязательно. И о деньгах, пожалуйста, не переживай. Сколько раз я тебе говорила?

Я закатил глаза. Вильгельм был согласен с мамой. Мне пришлось промолчать, потому что я не хотел ввязываться в спор с братом и матерью. Они вскоре все равно бы ушли, каждый по своим делам. Но у меня был выходной. Я уже не работал у дяди. Да, надо было навестить беднягу, он же так хотел увидеть меня. Поэтому я тоже стал медленно собираться, чем удивил мать.

— Я иду к дяде.

— Ты ему позвонил, предупредил?

— А надо?

— Конечно. Но пока ты не ушел, мне надо кое о чем с тобой коротенько поговорить, только обещай не кричать!

Я знал, что это не сулит ничего хорошего. Все наши с мамой ссоры начинались именно с этого. Потому что данного ей обещания не переходить на высокие тона я не мог сдерживать. Когда я возмущался, мой голос становился громче, а мама терпеть не могла этого. Она еще любила в начале таким ласковым, дружелюбным тоном говорить, но это так противоречило теме ее разговора.

— Я сегодня утром нашла в машине кое-что интересное, — она отвела меня в сторону, пока Вилл расправлялся со своим завтраком, и достала из кармана пачку сигарет. Я тяжело вздохнул и закатил глаза. Она думает, что это мои. Но их забыл Гордон в бардачке.

— Это не мои.

— Правда? Почему тогда от тебя вчера пахло сигаретами?

Я хотел уже было рассказать ей все, как было, но не хотел выглядеть как ябеда. Да и какой толк, мать, возможно, не поверит. Я столько раз попадался ей на глаза курящим, и каждый раз обещал, что прекращу. Я врал ей по поводу этого запаха уже несколько раз, и на этот она бы предпочла не верить мне.

— Нет, не выбрасывай! — крикнул я, заметив, как она собралась кинуть упаковку в мусорку. Мама недовольно посмотрела на меня.

— Это не мои, говорю же.

— А чьи, Вильгельма, что ли?

— Мам, не только Вилл водил машину.

— Гордон?

Я кивнул. Вот ты и сдал друга, молодец! Мама покачала головой и передала мне пачку. Она все еще не до конца мне верила, уверен. В этом доме лишь я был таким невнимательным. Но в последнее время мне удавалось ничего не терять, хоть и в моей комнате, на рабочем столе и в шкафах творился беспорядок. Но мне так было удобнее находить вещи. Жаль, что мама этого не понимала.

Дядя жил в центре города, как и Гордон. У него была однокомнатная квартира, которую он снимал уже много лет. Когда-то дядя жил у дедушки с бабушкой, но это было слишком давно. Тогда ему было примерно столько же или чуть больше, чем мне. У меня где-то лежит даже фотография, на которой изображены молодая бабушка, дядя, а на его руках годовалый я. Эта фотография одна из немногих, которые я люблю рассматривать. Правда, от нее становится грустно, потому что я вижу двух людей, чья жизнь неминуемо уходит у меня из-под носа, точнее, одна уже ушла, а вторая готовится. И я ничего не могу поделать. Когда-то дядя был таким же молодым, как я, полным сил и мотивации жить, и он не знал, что с ним будет спустя столько лет. Наверное, он думал, что проживет долгую и полную приключений жизнь.

Дядя не был таким ленивым, как я. Он любил работать, как его родители. Дядя многому меня научил. На восьмой день рождения он купил мне мой первый двухколесный велосипед. Тогда я боялся на нем ездить без поддержки взрослых сзади, а дядя просто взял в одну из обычных наших прогулок и отпустил мой велосипед. Я тогда, правда, не сразу это заметил и говорил с ним во время езды, но когда услышал его голос уже на расстоянии, перепугался и заехал в кусты, чуть не врезавшись в дерево.

— Ничего, зато теперь ты знаешь, что падать не так уж и страшно. Надо только один раз упасть, — сказал тогда он мне в утешение. В тот день я отделался лишь ссадиной на ноге. После этого у меня были травмы и серьезнее, но страх и правда исчез. Потом дядя подарил мне роликовые коньки, а вскоре еще и скейтборд. О последнем я сам попросил его. Родители в свою очередь после появления роликов подарили мне защиту. Я ее вскоре перестал носить, потому что она помогала лишь от легких порезов на коленках или руках.