— Что это? — Рене спросила это крайне недовольным тоном. Гордону совсем не хотелось ее злить, потому что он всего лишь пару раз видел, как родители ссорятся, и ему совсем не нравилось, когда она так хмурила свои выразительные, словно аккуратно нарисованные кисточкой, черные брови.

— Царапины.

— Откуда?

— Не важно.

— Ты знаешь, что будет, если снова начнешь резаться, правда ведь? — угрожающе поинтересовалась женщина. Ей не пришлось повторять дважды. Гордон вовсе не хотел попадать в больницу. «Лучше я буду дома в полном одиночестве, но в своей комнате, чем там», — подумал он и кивнул.

— Ну смотри у меня! — женщина нервно усмехнулась и потрепала сына по голове. Гордону хотелось обнять ее, почувствовать родительскую теплоту, но Рене еле заметно оттолкнула его. Заметив замешательство и смятение на лице сына, она оправдалась тем, что сильно устала от работы, и ей стоит отдохнуть.

Гордон временами ненавидел ее. Он так хотел, чтобы Рене пришла к нему, спросила, как же у него дела. Но прекрасно понимал, что если мать интересовалась чем-то в его жизни, то только из практичности, например, чтобы понять, правильно ли она сделала, что записала его на кружок по баскетболу и тратила свои деньги. Она не любила болтать попусту и тратить свое свободное от работы время на проблемы сына.

— Если тебе надо поговорить с кем-то, я могу отвезти тебя к психологу.

— Не хочу, — обиженно произносил Гордон каждый раз.

— Ну уж прости, у меня и своих проблем выше крыши, — она притворно улыбнулась, Гордон это замечал по безразличным стеклянным глазам, чье выражение не менялось. — Знаешь, когда ты станешь таким же взрослым, то взглянешь на эту ситуацию и поймешь, как же ошибался. Все эти проблемы в школе, дома — чушь, ведь мама страдала больше. И тогда ты подумаешь: «Какой же я был глупый».

После этих слов она рассмеялась. Это был искренний смех. Ей было смешно. Гордон растерянно посмотрел на нее, постарался сделать вид, что и ему весело. Он и правда надеялся, что когда вырастет, проблемы в детстве покажутся ему делом минувших дней. Но с каждым годом Рене становилась холоднее. Она была словно Снежная королева, которая поразила его кусочком льда, и он постепенно становился таким же холодным и лишенным эмоций. С каждым разом резаться было уже не так больно, он стал вынослив и практически не чувствовал, как нож проходит по его бледной коже. Гордон стал нуждаться в чем-то еще. Он стал драться в школе, но срывать свой гнев и обиду на других выходило с трудом, да и тех, кто был физически слабее и меньше, бить не нравилось, это лишь усиливало ненависть к себе. Он решил игнорировать всех, кто пытался оскорбить его. Однажды увидев у матери в сумке сигареты, он просто «занял» у нее одну. Рене не сразу заметила пропажу, но учуять запах от сына смогла и отругала его.

— Тебе нельзя, ты понимаешь, это вредно!

— А тебе, что ли, можно? — безразлично спросил в ответ Гордон, хотя он был зол на нее. Но первой сорвалась Рене. Она была вне себя от ярости. Подумать только, ее собственный сын украл у нее сигарету!

— Что дальше?! Возможно, ты подсядешь на наркотики, и мне придется тебя снова лечить? Скажи мне, давай! Сколько неприятностей ты взвалишь на меня в следующем году? Бесполезно тебя чему-то учить, ты все равно не слушаешься и не отвечаешь мне!

Рене ничего с этим не могла поделать. Только ругать его. И каждый раз строить предположения, в чем он мог еще провиниться. Но Гордону было уже все равно. Сигарет было достаточно. В скором времени он устроился на подработку и купил себе бас-гитару. И стал самостоятельно учиться на ней играть. Рене на это отреагировала негативно.

— Зачем тебе это? Продай ее. Ты все равно ничего не добьешься, терпения не хватит. Я не хочу тратить деньги впустую, нанимая тебе учителя, ты же понимаешь, что тебе уже шестнадцать лет, слишком поздно!

Рене вскоре успокоилась, заметив, как Гордон старался не обращать внимания на ее слова и ответственно отнесся к своему новому хобби, но поставила условия — при ней играть было строго запрещено. Тогда Гордон решил, что лучше всего идти к Вивьен. У нее дома они втроем, вместе с Нейтаном, пытались как-то даже собрать свою группу. Вивьен уговорила отца купить барабанную установку годом раннее и тоже стала учиться играть, а Нейтан уже с начальной школы умел играть на пианино. К их счастью, отец Вивьен был совсем не против их сборов дома, даже выделил для дочери и ее друзей небольшое место в гараже. И какое-то время, пока они все вместе ходили в школу, Гордон отвлекался от навязчивых мыслей. Тогда он перестал резаться, но стал зависим от сигарет. Теперь он выкуривал по пачке в день. Нейтан и Вивьен пытались с этим что-то сделать, и практически победили упрямого друга, но Гордон снова сорвался и нарушил обещание — вернулся к старой привычке. Он редко появлялся дома, все свободное от школы время было занято. Но Рене все равно выражала свое недовольство, теперь уже потому что Гордон опаздывал.

В какое-то время, видимо, когда у Рене возникли проблемы на работе, они стали чаще спорить. И, однажды, во время очередной ссоры женщина вовсе потеряла контроль над своими эмоциями. Она ни разу не поднимала на Гордона руку, но в этот вечер позволила себе ударить его по лицу. К ее счастью, она была ненамного ниже своего сына и поэтому особо тянуться не пришлось, она не промахнулась.

— Знаешь что!.. — в ярости произнесла она, когда Гордон прикрыл покрасневшую от удара щеку и отвел взгляд. — Ты прав. Лучше бы я оставила тебя с твоим отцом. Тогда ты бы понял, что в этой семье нужен больше всего мне.

— Лучше бы в то Рождество я умер.

— Что?

— Ничего.

— Нет, я все прекрасно услышала, если ты думаешь, что я глухая. Ты бы и убил себя, если бы не я, мои деньги и связи. Что бы сделал твой отец? Он даже не осмелился уговорить меня оставить тебя с ним. Ну, все еще считаешь, что в этой семье он тебя любит больше? Отвечай!

Но Гордон только отвернулся и ушел в свою комнату, громко хлопнув дверью. После этого они с Рене не разговаривали вплоть до того дня, когда он заявил, что хочет перейти в другую школу, под самый конец учебного года. Рене согласилась. Ей тоже хотелось обновить свое место работы. В итоге они вместе переехали в Монреаль. Гордон удачно поступил в университет, проучился пять лет и переехал обратно, предупредив об этом мать.

И теперь она вдруг решила вернуться. Этого Гордон и боялся — снова жить с ней. Он не мог взять и перебраться к отцу, ведь давно не общался с ним нормально. Гордону некуда было бежать. Что от него хотела Рене, надолго ли она задержится в Эдмонтоне, или это на время? Вопросы, как пчелы, роились в голове Гордона, не оставляя его в покое. Он даже толком не смог уснуть. А Мэри разместилась рядом, спрятала лицо между его плечом и спинкой сидения и спала. Ее брат не знал, что с этим делать. Он не имел ни малейшего понятия, как в такой ситуации успокоить человека.

— Мэри спит? — поинтересовался Эрик.

Гордон кивнул. Спереди сидели Вивьен и Дрейк и уже полчаса обменивались недовольными взглядами, потому что Дрейк сразу же, когда Вилл завел мотор, задал, по мнению девушки, крайне неэтичный вопрос. Они постепенно стали переходить на повышенные тона во время спора, и Гордон заметил, что Мэри это разбудило. Девушка выглянула из-за его плеча с кислой миной на лице.

— Вы можете заткнуться? — недовольно произнес Райнет в адрес Ромеро и Сен-Дени. Но ни Вивьен, ни Дрейк не отреагировали на его слова.

— Да мне наплевать, что она погибла. Каждый день в мире умирает черт знает сколько людей. Мне теперь над смертью каждого трястись?

— Ты так говоришь только потому, что… — Вивьен запнулась, заметив, как побагровел Дрейк от злости.

***

Мэри не любила фильмы ужасов. Она старалась не показывать этого, так как Дрейк мог начать дразнить ее, а Эрик обожал такие фильмы. К счастью, а может и нет, ее не мучали кошмары, как это было с ее другом. Ей не нравилось то, что происходило на экране. Дрейку это казалось веселым, он постоянно издевался над главными героями, а Эрик находил подобные сюжеты захватывающими. Она помнила, с какой дрожью он следил за происходящим, быстро опустошая пакет с попкорном. Иногда ей удавалось уговорить парней посмотреть романтическую комедию или что-то легкое. Но они считали их скучными — Дрейк комментировал каждый поступок главных героев, а Эрик засыпал на половине и иногда во сне храпел. И хотя по началу Мэри это раздражало, постепенно они вместе с Дрейком стали находить это крайне уморительным, и у них появилась еще одна локальная шутка.