— Я принимаю твою клятву, сотник, — без шуток я погладил его по голове и отстранил. Затем посмотрел на Вилибальда, увидел, что тот во сне перевернулся на другой бок, и заговорил тише. — А теперь расскажи мне, что происходит. Где мы? Мы у Обертона? Как обстоят дела?

— Всё так, милих, — кивнул он. — Мы не стали задерживаться и выдвинулись сразу, как только смогли. Починили карету, отловили выживших лошадей и запрягли. В дороге нас настиг сирей. Его прислали из королевского дворца и потребовали сообщить о себе. Магистр Анумор приказывал Бертраму тайно доставить анирана прямо во дворец, если аниран действительно существует. Его Величество и Её Величество с нетерпением ждут знакомства с ним.

— А вы что?

— Постарались кратко описать, что с нами произошло, отправили ответ и двинулись по тракту. Два восхода назад нас нагнал десяток, что Бертрам отправлял убедиться в честности примо Фелимида. Они всё подтвердили. В деревне на излечении остались воины Тревина, а остальные стали нашими провожатыми. Об этом мы тоже сообщили королю.

— И мы, я так понял, подъезжаем к городу? — я дёрнулся было отодвинуть шторку, но Каталам перехватил мою руку.

— Никому нельзя знать, кто едет в карете. Об этом настоятельно просил магистр Анумор. Всё должно быть сохранено в тайне. Мы уже почти прибыли, милих. Прошу тебя, воздержись от — как ты там говорил? — от пуб-лич-нос-ти. Не рискуй за зря.

Хоть я и не собирался выпрыгивать из кареты, чтобы продемонстрировать себя недовольной толпе, всё же послушал Каталама и не стал открывать шторку. Мне было интересно, конечно, осмотреть окрестности более внимательно. Но рисковать, когда мы в шаге от цели, я не планировал. Если те огромные стены, что я видел, действительно стены столицы, значит первый этап моего пути подходит к концу. Я очень близок к тому, чтобы познакомиться с очень влиятельными людьми и постараться заручиться их поддержкой.

— Значит, это всё же Обертон, — ответил я своим мыслям.

— Верно, — подхватил Каталам. — Мы уже рядом с Восточными вратами, где когда-то вздёрнули лже-пророка. Хоть всё сильно изменилось с тех пор, уверен, нас пропустят. Бертрам рассказывал, что количество стражи было значительно увеличено, а безопасно лишь за внутренними стенами, где поддерживается строгий порядок.

— А что это за лачуги? Кто эти люди?

— Те, кого не пускают в город, — помрачнел Каталам. — Те, кому не рады.

— Беженцы, что ли? О них нам рассказывал элотан Толлен?

— Возможно. А возможно, большая часть из них давно утратила понятие о чести и достоинстве. Давно потеряла веру и прозябает грабежами и попрошайством. Никто из них, я думаю, не хочет трудиться. Были бы у них дети, — Каталам опять тяжко вздохнул. — Они продали бы их без всякий сомнений. Обменяли бы на золото, которое потом бы спустили на секху и дым забытья.

— Но ты же не можешь знать этого наверняка, — нахмурился я. Мне показалось, что грести всех под одну гребёнку нельзя. — Возможно, они просто потеряны. Они знают, что обречены и не видят смысла стараться. Не видят смысла что-либо делать.

— Или их просто пригнал под стены города голод, — пожал плечами Каталам.

— Тогда твоему королю, наверное, не стоило изымать зимой зерно, — недовольно произнёс я. — О чём он думал? На что надеялся? Он думал, что те, кого он грабил, не придут к нему за защитой? Что молча сдохнут, как тупой скот? Отдадут всё, что у них было, смирятся и просто вымрут, чтобы своими иссохшими фигурами не раздражать дражайшего монарха?

Громкость моего голоса повысилась на несколько октав. Как раз настолько, чтобы разбудить того, кто мерно посапывал рядом.

Вилибальд открыл один глаз, затем другой. Зевнул разок и протёр глаза, разгоняя остатки сна. И только потом понял, где находится. Некоторое время он смотрел то на меня, то на своего отца. Молча прыгал взглядом с одного на другого. Затем поднялся на колени, потянулся ко мне и так же молча обнял. Прислонился к груди и сжал крепко. И для меня эти неожиданные молчаливые объятия были красноречивее тысячи слов. Выживший парень благодарил за своё спасение.

Это зрелище вновь выдавило из глаз Каталама слезу. Он смотрел на сына, смотрел на меня и улыбался.

— Воистину я никогда не был счастлив больше, чем сейчас, — бородатый сотник действительно выглядел счастливым.

Карета резко остановилась. Раздались предупреждающие крики и недовольный голос Бертрама:

— Пропустить! Приказываю пропустить! Сотник королевской гвардии Бертрам возвращается домой!

Каталам так же чутко прислушивался к голосам, как и я.

— Похоже, мы у врат, — быстро сообразил он. — Не пропускают, что ли? — он озадачено почесал ухо. — Не узнают Бертрама?

Ответа мы не услышали. Но через некоторое время шторку отодвинула укутанная в кольчужный наруч рука.

— Прошу простить, аниран… Сотник Каталам, нужна твоя помощь. По пятам идёт чернь, а нас отказываются пропускать без подтверждения. Я буду вынужден показать себя и объясниться, ведь стражи у врат ничего не знают. Нужно, чтобы ты принял командование, пока всё не утрясётся.

В это время к карете подъехал Фелимид и склонился над окошком, чтобы лучше слышать, о чём говорит Бертрам. Он утвердительно кивнул, соглашаясь с командиром гессеров.

— Нельзя тянуть, — сказал он. — Необходимо как можно быстрее попасть в город.

Каталам решительно толкнул дверцу кареты и принялся вылезать.

— Всё сделаю. Никому не позволю прикоснуться к милиху, пока я жив!

— Но никто не должен узнать, что он с нами, — добавил Фелимид.

— Конечно.

Я посмотрел на обеспокоенное лицо Фелимида и кое-что вспомнил. Вспомнил, что мне о многом надо с ним поговорить. Что я так и не спросил у него то, что давно хотел спросить. Я думал, мне уже не удастся, так как я действительно считал, что королевского дознавателя нет в живых. Но всё поменялось каким-то чудесным образом. Фелимид действительно отыскал наш след, нагнал и даже разбил храмовников, что, по словам Каталама, подтвердилось. И теперь, пока есть время, пока небольшая проволочка, появилась возможность задать ему пару интересующих меня вопросов.

— Вилибальд, — я отстранил парня. — Ты хорошо себя чувствуешь? Сможешь держаться в седле?

— Да, милих, — уверенно ответил он. — Всё сделаю, что ты попросишь.

— Я хочу поговорить с примо Фелимидом наедине. Займи их место на лошади и помоги отцу.

Вилибальд если и удивился, то виду не подал. Но удивление Фелимида не осталось мною незамеченным. Рыжие брови изогнулись, но затем так же быстро приняли равнодушную позицию.

— Всё сделаю, — повторил Вилибальд и вместе с отцом выбрался из кареты.

Фелимид спешился, передал вожжи и забрался внутрь. Покряхтел, обустраиваясь, и расположился напротив меня. Я закрыл дверцу и задёрнул шторку.

— Ну что, Фелимид, — я сразу взял с места в карьер. — Давай поговорим начистоту, пока у нас есть время.

— Ты прав, аниран, — он вёл себя совершенно спокойно, словно вообще не испытывал волнения. — Времени поговорить не так уж много. Скоро, я уверен, нас разлучат.

— Несмотря на то, что с тобой произошло, несмотря на страдания, пытки и гибель близких людей, я чувствую, что ты был не до конца откровенен. Что не всё рассказал. Я не сомневаюсь, что ты знаешь куда больше, чем демонстрировал ранее. Ты прощупывал меня, как сам говорил. Смотрел, оценивал и что-то решал для себя. Ведь так?

— Но теперь у меня нет сомнений, — Фелимид даже глазом не моргнул. — Если они и были ранее, ты их развеял. Развеял не раз. Не только тем, что всё же добрался туда, куда должен был добраться. Но и своими деяниями. Одно божественное спасение чего стоит! Тот аниран, которого я опасался, никогда бы так не поступил. Ты достоин стать милихом!

— Каталам уже считает, что я им стал, — прищурившись, сказал я, в голове продолжая выстраивать диалог с бывшим королевским дознавателем и пытаясь понять, кто же он на самом деле такой. И почему ведёт себя так уверенно с полумифическим посланником небес.