Ирма Лисицына говорила по телефону со своей лучшей и единственной подругой Астой.

— Привет, — сказала она. — Как дела?

— Вполне терпимо. — А твои?

— Тоже.

— Как там твой Архип?

— Прекрасно! Лучше не бывает. Скоро у него очередная гонка.

— И как, он вновь надеется выиграть?

— Да, именно. А почему бы и нет? Ты же знаешь, что он у меня везунчик. Пока до сих пор не проиграл ни одной гонки.

— Тебе отлично известно, Ирма, что фортуна — дама глубоко переменчивая. Сегодня везёт, завтра нет. Вот и Архип может однажды проиграть.

— Что ж, не страшно. Одну гонку проиграет, другую выиграет. Подумаешь, беда!!! Главное, чтобы он был жив, здоров и счастлив. И, конечно, чтобы любил меня. Я сама так люблю, что сердце у меня заходится ходуном от одного его вида.

— Любовь, с одной стороны, это просто прекрасно, с другой, смотри, чтобы не пожалеть об этом. Любовь — это знаешь какой омут! Затянет только так, а потом тебя поминай как звали!!! Пропадёшь ты, ох, пропадёшь со своей любовью к Архипу.

— Ой, Аста, да ладно, будет тебе каркать, — весело рассмеялась девушка. — Заканчивай. Мне совсем не нравится твоё упадническое настроение. С чего оно у тебя?

— Да потому, что, по моему, твой Архип только и знает, что бредить своими автогонками. Я совсем не хочу сказать тебе, что это он плохой, просто он ставит на первое место их, а уже потом идёшь ты, а затем всё остальное. Так тоже нельзя. Одними гонками, соревнованиями, тренировками сыт не будешь. Нужно оставить себе в жизни место для чего — то ещё. Архип уделяет тебе слишком мало внимания. У него на уме прежде всего один только спорт.

— Всё будет хорошо. Я верю в него, в нас и нашу любовь.

— Дай — то Бог, чтобы у вас всё сложилось, как ты хочешь, но не говори, что я потом не предупреждала тебя. Твоя мама давно умерла, сестры у тебя нет, лишь один отец Терентий Яковлевич. Кто о тебе ещё позаботится, если не я?

— Спасибо тебе за заботу, но я вовсе не нуждаюсь в ней. Я верю, что мы с моим бесценным — пребесценным Архипом будем очень счастливы.

— Моё дело было предупредить. А там ты как знаешь.

— Ты права, мне лучше знать. Всё, извини, но мой папа вернулся с работы. Надо идти кормить его ужином. Давай мы завтра поговорим с тобой.

— Ладно. Я кладу трубку.

— Я тоже.

Завершив разговор, девушка пошла встречать своего отца Терентия Яковлевича с работы. Он работал на огнеупорном производстве. Работа была нервной, тяжёлой, выматывающей. Всегда был риск получить какую — нибудь опасную травму. Можно было даже заработать опасные ожоги ног и вообще лишиться возможности ходить. Такие случаи бывали у них на заводе.

Рабочий был русским с немецкими корнями, именно поэтому он назвал свою дочь Ирма. Это древнегерманское имя, означает "справедливая".

Жена у Терентия Яковлевича давным — давно умерла от болезни, которая, в основном, бывает у детей лейкемии. Как её ни лечили, никакие старания не помогли ей. Она понемногу тихо сгорела, угасла совсем молодой, во цвете лет.

Она старалась не жаловаться, но муж видел какие страшные боли её мучают. Тогда он тихонько садился рядом, брал её за руку и тихо, нежно, ласково гладил по голове.

— Терентий. как будет наша Ирма, наша маленькая малышка, когда меня не станет? — слабым голосом спрашивала умирающая.

— Не смей даже думать о таком, — притворно грозным голосом говорил он, стараясь подбодрить её. — Ты будешь жить. Я никуда не отпущу тебя, так что даже и не мечтай.

— А если всё — таки я умру? — совсем слабо улыбаясь, проговорила та. — Что тогда?

— Я обещаю, что с нашей Ирмой всё будет хорошо.

Тогда больная закрывала глаза, тихо засыпала. Рабочий вставал с кровати, уходил в сторону, тихо смотрел в окно. На глазах у него стояли слёзы. Он прекрасно понимал, что его жене совсем недолго осталось жить и все его доводы были просто так, для успокоения.

Так и произошло. Вскоре она навсегда отмучилась. Похороны были совсем скромные. Народу было очень мало. Жену Терентия Яковлеча мало кто знал так, как она была нелюдимым, замкнутым человеком.

Ирме тогда было пять лет, она мало что понимала. Рабочий вёл её за руку после похорон.

— Папа, а, папочка, правда, что мамочка отправилась на небеса? — нежным воркующим голоском спросила она.

— Правда, — заявил он, тихо утирая слёзы.

— Она, что, больше никогда не вернётся оттуда?

— Увы, нет.

— Но почему?

— Не знаю я, малышка, — грустно сказал он, — нельзя. Не положено.

— А нам самим к ней можно поехать?

— Нет.

— Но почему?

— Потому что, к сожалению, пока не придумали способа, чтобы связаться с теми кто улетел на небеса.

— А ты не можешь придумать?

— Я не могу.

— Но почему? Что тебе стоит?

На глазах у девочки заблестели слёзы.

— Потому, что я простой рабочий.

— Кто может?

— Учёные.

— Тогда почему бы тебе не поговорить с каким — нибудь учёным, чтобы он придумал такой способ?

— Я бы поговорил, если бы мог. Но у меня нет таких знакомых. К тому же, пока до такого не додумались даже они.

— Как жаль!!!

— Вот именно, что жаль!!! Но ничего не поделаешь!!! Но ты не горюй. Мамочка будет смотреть на тебя с небес и улыбаться, если ты будешь сама жизнерадостной и станешь как можно чаще сама улыбаться и смеяться. Ты мне обещаешь?

— Да.

Сначала она сильно горевала по маме, но дети такие существа, что быстро забывают горе, поэтому вскоре быстро успокоилась и утешилась. Терентий Яковлевич, памятуя своё обещание, данное покойной жене так больше и не захотел вступать в новый брак. Он любил лишь её, никак не мог забыть да и не желал. Поэтому как ему не советовали вступить в новый брак, он так и не стал делать этого.

— Пусть себе моя малышка поживёт спокойно без всяких там мачех, — любил говаривать рабочий. — Ни к чему они ей да и она им. А то как женишься, так наживёшь себе только одни новые проблемы.

— Но у тебя была бы хозяйка в доме и у Ирмы брат или сестра, а может. даже братья с сёстрами, — пытались переубедить его. — Чем плохо?

— Возможно, так. Но я считаю, что лучше не надо. С Ирмы вполне достаточно и того, что у неё есть я.

Вот так вдвоём они и жили. Рабочий обучил Ирму всё делать по хозяйству, вплоть до того, что забивать гвозди. Он сам заплетал ей косички, рассказывал сказки на ночь.

Все их знакомые, соседи, друзья семьи умилялись, когда смотрели на отца и дочь: до того они были дружными. Им впрямь больше никто не был нужен.

Время шло. Ирма выросла. Она стала работать в киевской библиотеке. Она работала библиотекарем.

Из всех подруг у неё была только одна чистокровная эстонка Аста Тамм. Но ей больше никто не был нужен.

— Зачем мне много подруг? — любила говаривать девушка. — У меня всё равно такой характер как у мамы. Замкнутый, неразговорчивый. Со мной только одна Аста и сможет поладить.

— Возможно, ты и права, — отвечал Терентий Яковлевич, добродушно усмехаясь в свои усы.

Так было только до одного дня, пока в жизнь Ирмы не постучался Архип Цюриць.

Шёл проливной дождь. Она бежала по киевским улицам. Зонт девушка забыла дома. К тому же, она думала, что сегодня будет ясная солнечная погода. Однако синоптики на этот раз ошиблись.

"Чтоб вы провались там все со своим дурацким неправдивым прогнозом погоды!" подумала она ворчливо. "Только и горазды для того, чтобы врать!"

Тут рядом с ней остановилась машина синего цвета.

— Эй, девушка, садись подвезу, если хочешь, конечно.

Ирма заметила сидящего в ней за рулём красавца брюнета — водителя. Сама она была перекрашенной блондинкой с голубыми глазами. Сердце сразу стало подсказывать уступить ему, но разум всё — таки предпочтал держаться от таких спасителей подальше. Мало ли что у него на уме. Ещё завезёт куда — нибудь в кусты или вообще в лес, а потом её поминай как звали.