— Хороший учитель был! — прошипела я. — Тоже повеселиться захотелось!

У лестницы послышались голоса. Костя огляделся и втолкнул меня в пустую аудиторию:

— Это не одно и то же! — рявкнул он. — Я бил, чтобы защитить тебя.

— А я, по-твоему, просто так?! От нечего делать?!

Он не мигая смотрел на меня, словно пытаясь придумать причину заставившую отличницу драться.

— Ладно, — потер переносицу. — Посиди здесь до конца пары. Остынешь, тогда и поговорим.

— А есть о чем?! — бросила я раздраженно.

— Валерия Сорокина! — гневно выдохнул Костя. — Говорю, как твой преподаватель! Ты совершила проступок. Должна понести наказание. Сиди и жди! После пары разберёмся.

Я поняла, что он делает. Пытается сохранять субординацию.

Вот значит, что он решал эти две недели? И выбор явно пришёлся не в мою пользу. Что ж, должно быть так правильно…

— Подождите, — попросила я, прежде чем Костя успел выйти из кабинета.

Он нерешительно замер у двери. Я полезла в сумку, где среди прочего бесполезного хлама откапала тональник. Подошла к профессору. Потянулась и закрыла дверь за его спиной на ключ.

— Что ты делаешь?

— Вы не можете так показываться на парах. А раз это моя вина, что ваша репутация пострадала, то и исправлять мне.

Я подтолкнула его на стул. Когда Костя оказался ниже меня, взяла его небритое лицо в свои руки. Он болезненно хмурился, но не пытался меня остановить. Даже когда я стала мазать его синяк тональником.

— Готово, — выдохнула я уже через минуту. — Это все, что я могу сделать для вас в благодарность.

Я закрутила тюбик, все ещё стоя между ног профессора. Оценила проделанную работу — вроде ничего не заметно.

Взгляд утоп в медовых глазах. Пришлось приложить немало усилий, чтобы выбраться из этого затягивающего омута.

— Простите, Константин Дмитриевич. Из-за меня вам пришлось несладко, — я было хотела отойти.

Костя вдруг поймал мое запястье, притянул к себе и уткнулся лицом в мой живот.

— Кость, что ты…

— Всего секундочку.

КОНСТАНТИН

Дело не в синяках. Черт бы с ними! Все дело в моем предательском сердце.

Эти две недели я проторчал в отеле, пытаясь избавиться от чувства, что Лера нужна мне. Безумно нужна! Так мне показалось, когда я целовал ее в подъезде.

Но по истечении двух недель мне, похоже, почти удалось «исцелиться». В том помог и Юра. Он позвонил мне впервые, с тех пор, как я переехал, и вновь не поленился напомнить мне о том, что я здесь ради очищения репутации. Весьма кстати.

Думал этого алчного желания власти достаточно, чтобы забыть о всякой чуши.

Но стоило войти в аудиторию, и взгляд сам принялся выискивать ее.

Я старался держать себя в руках. К тому же две недели раздумий подарили мне ещё один довольно весомый аргумент, почему мне стоит держаться подальше от Леры…

Закончится семестр, и я уеду. А она останется.

Разве мог я с ней так поступить? Я ведь даже не могу ей что-то обещать! А для кратковременной интрижки она не подходит. Я не хочу. Не могу сделать ей больно. Не стану дарить ей ложные надежды. Не имею права…

Однако вот я сижу перед ней на стуле. И эгоист внутри меня отчаянно желает прикоснуться. Ощутить запах праздника, который неизменно преследует меня, когда я рядом с ней.

— Всего секундочку, — я уткнулся лицом в ее колючий свитер.

Может показаться, что это слишком. Но это минимум того, что я желал сейчас сделать. Изо всех сил сдерживаясь, я выбрал меньшее из зол.

Нежная ладонь скользнула по моим волосам. И я стиснул зубы, стараясь не поддаться порыву. Поймать ласковые пальцы. Сорвать к чертям этот дурацкий свитер. Уложить мою Красную Шапочку на стол и осыпать ее хрупкое тело поцелуями. Но и на этом не остановиться…

— Похоже, для вас это какая-то игра, — послышался тихий голос над моей головой. — Вы ведь и не собирались считаться с моим мнением?

Я замер. Ласковые пальцы оставили мои волосы. Лера отпрянула:

— Боюсь, единственно верным решением для этого уравнения будет не решать его вовсе.

ЛЕРА

— Опять ты свой пластилин жаришь?! Вонища же, — ба не успела появиться в кухне, как туда уже ворвалось ее ворчание. — Фу, хоть бы окно открыла!

— Это не пластилин, а полимерная глина, — буркнула я, будто это должно было как-то оправдать запах на кухне.

— Хоть горшком назови…

— Да и вытяжка включена, — продолжала я оправдываться.

— На кой черт ты этим занимаешься? Лучше бы свободное время учебе уделяла!

— У меня могут быть хобби? — запротестовала я.

— Это кто ещё такие? В моей молодости единственным хобби было корову подоить! А в остальное время навоз вычищать…

— Слыхали. Благо, у нас коровника нет. Не-то ты бы меня с радостью там заперла! Все что угодно, лишь бы я при деле была. Отдыхать запрещено?

— На пенсию выйдешь — отдохнёшь! Особенно если тебе такую неблагодарную внучку в подарок подкинут! Знамо, как нынче молодёжь отдыхает. Один спился, другая в подоле принесла, третий в Ленинград учиться уехал, а вернулся с мужем! Видала? С мужем! Мальчишка…

— Ба, да откуда ты это берёшь? У нас на весь город таких не найдёшь, — устало возразила я.

Выключила духовку. Схватив прихватки, осторожно вытащила противень со своими заготовками на стол.

— И не надо нам такое в город! Я по телевизору видала! — продолжала нападать бабуля, словно толерантное общество зародилось по моей вине.

— Меньше своих экстрасенсов смотри, — буркнула я. — Они ещё и не такое выдумают!

Бабушка уже свела брови, чтобы продолжить свою отповедь, но ее отвлёк звонок. Отбросив прихватку, я выудила из кармана телефон, и прижала к уху.

— Да, Даш, — ответила я подруге, подхватывая противень и направляясь в свою комнату. — Я что-то пропустила?

Последнее я произнесла шепотом, чтобы бабушка не узнала, что я прогуляла пары, из-за раздора со своим несносным профессором.

— Да нет, пары отменили, так что тебе повезло. В этом плане. Что там с Костиком? К декану потащил? Вот же гад! Я ж говорила, что он на тебя зуб точит! Просто так теперь от тебя не отстанет. Видимо нехило ты его самолюбие задела.

— Да это не он скорее гад. А Паштет. Зараза. Я ему ещё устрою.

— Забей. Павлик наш походу в элиту затесаться решил. Тусит вечно с этими блатными. Вот и хорохорится. Сейчас его тронь, и тут же дерьма польётся. Ладно. Ты чем занята? Может, погуляем?

— Не сегодня. Мне заказ пришёл. Заодно жарю подарки к весенним праздникам. Да и ба не в духе. Не хочу усугублять.

— Походу ты неплохо раскрутилась с этим своим пластилином, — хмыкнула подруга. — Если честно, когда ты начинала, я сомневалась, что на этом можно заработать.

— Ой, да это капля в море. Только и могу рассчитывать на праздники и изредка заказы на персонажей покрупнее.

— Но на поездку в Москву-то накопила! Уже недурно! Так, глядишь, через пару лет нормальный оборот будешь делать! — неожиданно подбодрила меня Даша.

— Надеюсь.

— Ладно. Не буду отвлекать, пчелка. Трудись! — с этими словами она положила трубку.

Бабушка не знает всей правды. Мое хобби не только удовольствие. Это ещё и мой заработок. Скромная прибавка к стипендии.

Но лучше продолжать держать ее в неведении. Она ярый противник того, чтобы я шла работать. По ее мнению все это мешает учебе. А ещё она свято верит, что именно стараниями ее жёсткого контроля папа стал математиком.

Но как по мне: это предназначение. Либо лежит душа, либо нет. И никакой жесткий контроль не поможет.

В частности, в обход ее тоталитарного режима, папа стал встречаться с моей мамой. Диктатура не помогла, и когда они принесли ребёнка, хотя обоим ещё и двадцати не было. Однако математике все эти обстоятельства в жизни моего отца никак не помешали.

Это страсть. У меня такая же. И даже когда мне лень учиться, это обычно не распространяется на цифры. И у него так же…

Я невольно вспомнила, с каким интересом на лавочке в парке Костя рассказывал мне лекции, которые мне ещё только предстоит пройти в этом семестре.