Невидимый местный автопереводчик странно искажает незнакомые ему слова. Пришлось объяснить, что «басьюрман» – это степной колдун из мест, откуда я прибыл. И там колдунов тоже не любят. Особенно в Сирии. Применяют к ним антиколдунное средство – Су-25 «Грач» с ракетами воздух-земля. Разумеется, про «Грачей» и Сирию я не стал рассказывать Нирагу. Тем более, через дверь в холме тяжелое оружие не протянуть.

Да и, честно говоря, не хочу оставлять криминальных хвостов в России. ТТ и ППС – это шалости, пусть даже формально тянут на статью. А вот если вздумаю купить пулемет, гранатомет или партию «Калашей», мной заинтересуются. Скорее всего – куда более серьезные люди, чем наш участковый. Да и вообще, я – на Севере. Неожиданное появление в начале зимы и снова исчезновение могут быть поняты неправильно… Или, хуже того, правильно. Поэтому обходимся тем, что я в последний раз натаскал в Мульд через рощу Веруна.

Конечно, в Россию вернусь. Маме позвонить, волнуется. Но через полгода-год, не раньше. Когда моим поклонникам осточертеет ждать и следить за домом.

В здешнем доме, в Кирахе, вместо военных приготовлений пришлось заняться совсем другим. Груз забот не то чтобы свалился с плеч. Но – потеплело на душе, когда увидел ее.

Мюи вертелась вокруг кхаров, пасшихся на лугу перед замком, и нетерпеливо оглядываясь вокруг. Она же первая заметила нас с Нирагом и бросилась навстречу. Десяток шагов пробежала, потом вспомнила – дочери брента надлежит держаться с достоинством. Остановилась, ждет. Улыбку сдержать не может, поблескивая серебряными наконечниками клыков. И ничуть они ее не портят…

Вместо ласковых слов обрушилась с упреками: твоя самобеглая двухколеска не едет. Колесо не крутится.

Эх, барышня… Вижу твое смущение. Поломала велосипед, а прямо сказать боится. Поэтому чисто по-женски вместо «извини» перешла в атаку.

– А арбалет стреляет?

Зря я это сказал. Вроде как сразу счет за все блага выставил.

Серебряный клычок закусил губку, смуглые щечки покраснели еще больше, но тут дочку выручил Клай.

– Вот, господин. Приняли приглашение.

Я соскочил с коровы. Чесслово, рад его видеть. Но не согнутым в поклоне. Все же два раза в бою были. Могли оба богу душу отдать, если бы я или он сплоховал. За мое «колдовство» перед судьей отдувались. Чарку поднимали. Чай, не чужие. А стоило деньжат прикопить и землю купить – он снизу вверх на меня смотрит. Поэтому не удержался:

– Гостям – лучшие комнаты. По законам моего мира, дорогой гость – важнее глея. Угощу, напою. Мюи! Тебе вишневый нир привез, специально. Ждал, когда приедете.

Неловкость как рукой сняло. Я кликнул Тига и велел разместить гостей. Улучив минуту, оттянул брента в бок, где никто не мог подслушать.

– Колдуны нападут. Летом или даже в конце весны.

Тот машинально погладил рукоять меча.

– Уверен? Разборки у них между собой.

– Про замятню слышал. Но вчера их лазутчик здесь был. Что-то увидел дозорный в пограничной деревне, но колдун убил его стрелой.

– Вот пырх… Значит, миру со степью – конец.

– Да. И если на землях Кираха их не сдержать, пойдут вглубь. Как там твои новобранцы? Научились чему?

– За месяц – только строй держать. Упереть копья в землю, чтоб верховых остановить.

Да-а… Против воинов степи, обучающихся владению оружием с детства, хрымы из бывших хлебопашцев – просто мясо. Не пушечное, пушек здесь нет, но и без них можно покрошить массу народа. А еще голод, эпидемии, в год войны неизбежные, они прибавят число могил. Может, не тот мир я выбрал для бегства от цыган?

– Клай! Сегодня и завтра – никому ни слова. Сколько еще случаев будет – вот так посидеть с друзьями? Не думая, что завтра половина из пировавших с тобой ляжет в землю. Молчи! Понял?

– Слушаюсь, глей!

Ну вот – опять. Не в силах поломать чинопочитание этого мира, я отправился проверить, как разместят людей брента, куда определят его кхаров. Приезжие разгружали воз. Наверняка там какие-то подарки. С пустыми руками здесь приезжать не принято. Самый блестящий предмет оказался в руках Мюи. Не сложно догадаться какой – горный байк с согнутым передним колесом.

– Признайся, упала?

– Да… Ямка в траве была. Я не заметила.

– Не ушиблась?

Она удивленно вскинула брови. Подумаешь, нежности. Кости целы – считай, все в порядке.

Я осмотрел велосипед. Восьмерка знатная, колесо трется о вилку. Десять минут поработать пассатижами, подтянуть-отпустить спицы, потом подкачать насосом, пристегнутым к раме. Вот и вся любовь.

– Отремонтировать можно. Но не сразу, – соврал я. – Оставишь. После вашего отъезда найду время, исправлю.

И тем самым аккуратно верну байк себе. Мне он нужнее. Самое скоростное транспортное средство на планете. Чтоб патрулировать мою границу со степью, это километров двенадцать – самое то.

Вечером я приказал накрывать на столы прямо во дворе, внутри крепостных стен. Брент изумленно качал головой. Нам, белой кости, полагается ужинать внутри, в каминном зале. Под открытым небом – столовка для простолюдинов. Но я специально старался показать ему – не чураюсь хрымов ровно также, как во времена, когда был «купцом Гошем». Если они со мной за одним столом, дистанция минимальная – только чтоб место знали. Бренту тем более не по чину ломать шапку.

А вне замка и воздух чище.

Мюи устроилась справа от меня.

– Гош! Ты не прогнал вдову? Нет денег на откупное?

Что в переводе на русский означает: решил оставить ее себе как женщину? Неужто ревнует? Дразнить нельзя, здесь люди прямолинейные и решительные, на расправу скорые.

– Выплатил. И оставил. Она – мой кмит. Толковый, кстати.

Огромные глаза под рыжими бровями округлились от удивления, и мне нестерпимо захотелось их поцеловать.

– Как же так, глей? Любой кхар знает – кмитом может быть только мужчина. Я думала, Тиг – твой кмит?

– Они оба управляют хозяйством глейства. И, заметь, толково.

– А кого возьмешь в жены?

Приехали… Правильнее всего сказать – тебя. Она, похоже, только этого и ждет. Да и Клай не прочь породниться с глеем, хоть он и ни разу не ант. Но война на носу! И сердце мое будет спокойней, если в самую опасную пору Мюи отсидится в тылу, в отцовском доме.

– Возьму! Только приведу глейство в порядок. С прошлых владельцев здесь такой бардак! Приличную девушку привести стыдно.

Я будто невзначай погладил девичью руку. Она резко выдернула ее и начала сосредоточенно накладывать себе еду.

Вот же трам-тарарам и туда меня в дупло… Обиделась. Наверно, ждала прямого предложения. А я, тюфяк, пропустил мимо ушей прямой намек.

«Хочешь, заберусь ей в голову, узнаю, что она на самом деле думает?»

Я чуть нож не уронил. Неделю не общался с помощничком, успел от него отвыкнуть. Но что за подлость он мне предлагает!

«Биб! Не смей».

Но, быть может, стереть ее память о последних пяти минутах? Свои промахи? Все равно, лезть девушке в мозги не буду. Что я тогда за мужик?

А ужин, по местным меркам – настоящее пиршество, набирал обороты. Щедро лился нир. В деревянные кубки хрымов – пиво. Мюи налегла на кувшинчик вишневки. Знаю, меры не видит. Может и литр, и полтора опрокинуть. Одна надежда – на плотную закуску.

Люди Тига тем временем притащили главное блюдо, до этого ни в Кирахе, ни вообще здесь не виданное. На деревянных подносах исходили паром горки толстых коричневатых лепешек. А запах какой был – м-м-м…Что может сравнится с жареной картошкой и ее ароматом?

Картофель, привезенный из Дымков, начал прорастать. Пока молодой не вырастет, а тут я приказал садить его щедро, весь остальной надо было спасать – путем съедания.

Помню, в армии на срочной картошку чистили шестью движениями, получался кубик. Остальное шло в отход. Здесь люди бережливые, кожуру снимают тонко, порченное и глазки аккуратно вырезают.

Из картошки много чего готовят. Тем более – в Белоруссии, недалеко от которой я жил. Думаете, одинокий холостяк ограничивается яичницей с салом, хлебом и самогоном? Иногда себя надо баловать чем-то более разнообразным. Если картофельное тесто раскатать в лепешки, положить на них мясо с грибами и луком, накрыть другими лепешками и запечь, получатся колдуны. Штука простая, вкусная, вот только название для Мульда не подходит никак. Колдунов здесь не любят и поедать их вряд ли согласятся. Поэтому когда я научил повара Кираха их готовить, то сказал просто: драники с мясом. Обычные драники тот освоил днем раньше, как только кузнец Пахол изготовил терку из тонкого железного листа.