– Что, стужа побери, с тобой произошло?! – нервно воскликнул Бьярт и глухо выругался, а Дойнарт напряженно поинтересовался:

– Так и не удалось ничего вспомнить?

Хьяртан покачал головой и прикрыл глаза, чувствуя, как на него снова накатывает мутная удушающая тьма. Постепенно голоса братьев стихли. Кажется, они еще что-то спрашивали, но он был уже не в силах отвечать. Стерлась охваченная полумраком обстановка королевской спальни, исчез весь мир. Остался только он и девушка с руин. Он снова видел ее красивое лицо, ясные глаза. Снова мечтал о том, чтобы ее поцеловать.

Она улыбалась ему, и это было невероятно. Самая красивая улыбка на самых красивых губах.

– Девушка… Мне нужна она…

Тьма, боль, пламя, бегущее под кожей.

Бесконечно, невыносимо долго.

– Мне нужна… она…

Незнакомка, до сих пор ускользавшая от него прекрасным миражом, вдруг оказалась рядом. Склонилась к нему, коснулась маленькой ладошкой раскаленного лба, а потом, призывно улыбаясь, сама потянулась к его губам. Он ответил на смелый поцелуй, жадно впился в ее губы, ища в них спасение, но тут же, ощутив, как во рту разливается неприятная горечь, оттолкнул от себя незнакомку.

– Хьяртан… – тихий, не то напуганный, не то пронизанный обидой голос. – Ты ведь сам меня позвал…

Сделав над собой усилие, правитель открыл глаза. Открыл и с разочарованием, с какой-то горькой досадой посмотрел на белокурую нэри. Хелена. Нежная, утонченная красавица, последние недели занимавшая его мысли, сейчас вызывала раздражение. Ее присутствие, попытки его коснуться…

– Уходи.

– Но мне сказали, что ты меня звал… – растерянно пробормотала девушка и осторожно, словно боясь обжечься, провела пальцами по его плечу.

Легкое, невинное прикосновение, а Хьяртану вдруг захотелось ее прогнать.

– Я звал не тебя.

В глазах фаворитки мелькнула обида, страх или ларг знает что еще, но Снежному было не до ее переживаний. Тут бы клятую боль унять и прожить еще хотя бы час.

– Уходи, Хелена, – повторил он холодно и резко.

В иные моменты Хьяртан Эртхард мог быть ледянее самого Дойна и всех северных ветров вместе взятых.

– Пойдемте, нэри. – К постели приблизился лекарь. Тот самый, которого Дойнарт грозился скормить безжалостным тварям. – Не стоит сейчас тревожить его величество.

Поднявшись, девушка бросила на Хьяртана взгляд, вкладывая в него все то, что сейчас испытывала, и скользнула к выходу. Снежный, припомнив всех ларгов разом, поднялся.

– Ваше величество! – Целитель пришел в ужас.

«Все-таки Юлиан», – зачем-то отметил про себя Хьяртан.

А вслух приказал:

– Помоги мне одеться.

– Но, ваше величество, вам сейчас опасно даже шевелиться!

– Делай как я сказал! – рыкнул на молодого мужчину Снежный и скривился, чувствуя, как по коже снова и снова пробегает невидимый огонь. – Среди моих вещей был платок… и варежки… Где они?

– Их забрали, но…

– Пусть принесут. Немедленно.

– Ваше ве… – снова попытался воззвать к его голосу разума лекарь.

– Еще одно слово, и я разрешу Дойнарту скормить тебя гротхэнам.

Юлиан побледнел, испугавшись скорее не угрозы, а стали, прозвучавшей в голосе правителя. Бросился к сундукам за одеждой, а Хьяртан, схватившись за колонну балдахина, прикрыл глаза.

Нет, так просто он этот мир не покинет. И если целители не в состоянии его вылечить, сам найдет для себя лекарство.

Зеленоглазое и такое манящее.

Как открутиться от предложения Душана, я так и не придумала. Тем более что Стелла в обед лично принесла мне платье, которое «одолжила» Арлетта. Учитывая, что она была выше меня и гораздо плотнее, мачеха поцокала языком, оценивая мой внешний вид.

Я бы и сама поцокала. Цыплячье-желтое платье с кружавчиками на пару размеров больше шло мне, как гротхэну кроткий нрав, но я предпочла промолчать. У меня было достаточно простенькое платье на выход, в котором я обычно гуляла весной, в нем и пойду. Спущусь, часок посижу, а потом обо мне уже никто и не вспомнит – веселья у Стеллы всегда проходили на широкую руку, хмельное текло рекой.

Зато я придумала как помочь Фабиану! Эта мысль вытряхнула из меня всю досаду по поводу предстоящего. Ошейник! Этот ошейник можно продать, а на вырученные деньги (целое состояние!) нанять самых лучших лекарей. Уж они-то наверняка сумеют поставить его на ноги, заклинания и зелья у них самые лучшие, не говоря уже о том, что у них сильнейшая магия, не чета моей.

Не снежная, не солнечная, а развитая. Когда Богиня-матерь создавала наш мир, яркими вспышками родились две мощные силы: солнечная, согревающая, раскрывающая все живое, да снежная – ледяная, холодная, защищающая от монстров, приходящих из-за границы снега и тумана. В момент рождения они соединились, полыхнули и рассыпались по миру, частицами силы наделив тех, кто был достоин. Современные целители и были потомками тех, кто оказался достоин, и эта частица солнечной магии позволяла им исцелять и создавать зелья мгновенного заживления ран, прекращения всяческих воспалений и с прочими чудодейственными свойствами.

Ох, как же я обрадовалась своей находке! Ведь это действительно счастливый билет Фабиана в новую жизнь. Завтра же с утра сбегаю в город, узнаю в ломбарде, сколько за него дадут. Если я не ошиблась с камнями, даже самый скупой ростовщик даст столько, что хватит на полное лечение, а может быть, и на восстановление на южных водах. Но главное, что после Фабиан снова сможет ходить! Вот это самое «после» и подхлестывало, побуждая вертеться по дому юлой, помогать Дороте с такой скоростью, что кухарка не переставала удивляться.

– Ты всегда мне помогаешь, деточка, – призналась она, когда мы вместе уплетали обед (Фабиан все еще спал), – но сегодня это просто что-то невероятное. Порхаешь, как фея лесная, мы с тобой почти все закончили, а думала, до вечера провозимся. Случилось, что ли, что хорошее?

Мне хотелось рассказать ей об ошейнике, но решила пока помолчать, чтобы не сглазить. Вот когда все получится, тогда и расскажу. Да и Фабиану пока ни к чему о нем знать. Понятия не имею, что он делал в тайнике в библиотеке, но это как неожиданно полученное наследство. Как подарок, как праздничное чудо! Да это и есть чудо, не зря же нашла украшение именно сейчас.

Главное, не спугнуть удачу преждевременной радостью.

– Душан пригласил меня на праздник.

– Что-что? – брови Дороты поползли на лоб.

– Да, я сама удивилась, – пожала плечами. – Но он защитил меня от Арлетты, когда та пыталась оклеветать, и Стеллу утихомирил.

– Не думай, что я злыдня какая-то, но… не нравится мне это, – кухарка нахмурилась.

– Мне самой не нравится, – призналась я. – Но что он может сделать со мной на празднике? Спущусь, когда соберутся все гости. Начнется гульба, а там уж я ускользну тихонечко, никто обо мне и не вспомнит, – озвучила собственные мысли.

Лоб Дороты разгладился.

– Да, и то верно. Но ежели помощь потребуется, я всегда рядом. – Она показала на половник, и мы рассмеялись.

После обеда время завертелось еще быстрее. С готовкой мы действительно закончили быстро, осталось сделать горячее, но поставим его в печь, когда гости уже сядут за стол. только помимо этого надо было накрыть на стол, распределить цветы по вазам, красиво разложить приборы и расставить бокалы…

Собиралась еще на руины отправиться, поискать варежки, но так и привозилась до самого вечера. Опомнилась уже перед зеркалом. – В своем весеннем светло-голубом платье, подчеркивающем медь в моих волосах и делающем их еще ярче. Заморачиваться с прической не было ни сил, ни времени, поэтому я заплела свободную косу, оставив две вьющиеся прядки для обрамления лица.

– Книжку я Фабиану принесла, – впорхнула в комнату Дорота, которая сегодня тоже мне помогала. – И тебе кое-что… вот. Матери моей было, но я так и не надевала ее почти, только когда девчонкой была.