– Жульен, давай я объясню? – пришел ему на помощь мышонок. – Все-таки у меня опыт!

– О! Объясняй! – обрадовался Жульен. – А я пока прикорну здесь на травке, дам вернувшейся ко мне энергии усвоиться.

– Ди, представь себе арбуз, – очень издалека, как я позже поняла, начал свою просветительную лекцию мышонок. – Представила?

– Да, – улыбнулась я.

– И я пъедставил! – сообщил Ууи.

– Так вот корка арбуза – это Зеркал. Мякоть арбуза – это Астрал, он же безграничный кажущийся пустынным космос. А все многочисленные косточки – это планеты. А теперь представь, что внутри косточки арбуза есть еще орешек в виде луковицы, внутри которой, правда, не лук, а бутон розы. Только обязательно представляй, что косточка продолговатая, и луковица расположена не вдоль, а поперек. Ну, что представила?

– Кажется, да… – кивнула я.

– Так вот океан пустоты, о котором я говорю – это незаполненное пространство между продолговатой косточкой и луковицей. Думаю, ты и сама уже поняла, что таким образом получается, что есть только одна точка соприкосновения луковицы с косточкой, в том месте, где у луковицы носик. И в этом месте между ними практически нет пустоты…

– Ага! Другими словами, ты пытаешься сказать, что призрачные пустынницы обычно обитают в тех местах, где наибольшее количество пустоты, а мы сейчас находимся у точки, где косточка соприкасается с носиком луковицы. Вот поэтому и странно, что пустынница сюда забралась, да еще и набросилась конкретно на меня…

– Именно! – кивнул мышонок.

– И это не просто странно, это чрезвычайно подозрительно! – подал голос Жульен. – Чрезвычайно!

– Вы только не смейтесь с меня, – несмело начала я. – Но мне показалось, что я видела разгневанное женское лицо в сполохах твоих молний, Жюльен. Хотя…, честно говоря, я не особо уверенна в том, что я видела…

– Не уверена, что лицо женское было? – уточнил маркиз, воспринявший мое сообщение со всей серьезностью.

– Нет, не уверена, что мне это не показалось…

– А ты лицо узнала? – не менее серьезно поинтересовался Уш.

– Не знаю, – покачала я головой. – Кажется, нет… Говорю же, что я даже не уверена, что действительно видела чье-то лицо…

– Это могла быть Тьма… – предположил Жюльен.

– Или Вайвайа… – добавил вариантов Ууи.

– Или одна из ягиц или даже баба Яга… – добавил к списку своих подозреваемых Уш.

– Это точно была не Яга! Ее бы я узнала…

И вдруг меня осенило. – Так если здесь самое узкое место океана пустоты, значит здесь и мост, и замок бабы Яги и Рауль совсем неподалеку?

– Да, пролив океана пустоты здесь настолько узкий, что его даже и проливом уже давно не зовут… – кивнул Уш.

– Ека Смойодина зовут?! – догадался Ууи.

– Абсолютно верно! – деловито кивнул Уш.

– А как же барьер? – немного запуталась я.

– Птице Могол барьер нипочем, она через него как через облако проходит, а что касается моста через реку Смородину, то это как раз и есть единственное место в любой реальности, где в барьере испокон веков существует естественная брешь для связи двух миров… Ну что теперь все поняла? – поинтересовался у меня Уш голосом профессора.

– Почти все… кроме того почему внутри барьера не луковица, а бутон розы?

– Потому что лепестки розы это альтернативные реальности…

– Вау!!! – восхитился Ууи.

– Вот тебе и арбуз! – поддержал Ууи Жульен.

И в этот момент, небо над нами застлала огромная непроницаемо-черная туча, и стало темно как ночью. И на том, чтобы просто закрыть собой солнце, туча не остановилась, а начала стремительно снижаться.

– Ну, что за денек! Ни минуты покоя! – подхватился Жульен и отправил в тучу разряд адской молнии.

– Кря! – обиженно раздалось с небес. – Если не перестанешь хулиганить, клювиком по темечку двину! – грозно прозвучало следом. – Нет! Лучше спою! – «сменила» гнев на издевательства птица Могол. – Ой! Зачем я верну-у-у-у-у-улась ведь не це-ееенят меня-а-а-аа! – выносящим мозг визгливым фальцетом затянула парящая над нами она. – Ой, наивная я-а-а-а! Ведь тот, кто помога-а-а-ааает – тот тратит время зря. Добрыми дела-а-а-а-а-ами прославиться нельзя, нельзя, нельзя, нельзя, нельзя, нельзя, нельзя, нельзя, нельзяаааааааааааааааааа…

– Смилостивись госпожа! – упали на колени маркиз и пегас, не выдержав пытки затянувшегося звучания буквы «а».

– Прости неугодного! Не ведали руки, что творят! Виноват! – взмолился маркиз.

– Не ведал он! Копытами и крыльями клянусь! – подтвердил пегас. – Прости!

Все еще визжавшая букву «а» садистка перевела свой взгляд на меня, явно намекая, что и от меня ждет, как минимум, коленоприклонства.

– А не боишься, что голос сорвешь? – елейно поинтересовалась я.

– Ааааааааааааааааааааааа! – отрицательно мотала головой нервопийца-изуверка.

– А зря не боишься! – констатировала я. – Потому что я отчетливо слышу, что твой голосок звучит все глуше и глуше, все ниже и ниже!

– Не может быть! – возмутилась птица. – Врешь, меня на понт не возьмешь! И вообще, знаешь что?

– Что? – вызывающе-сварливо поинтересовалась я, старательно скрывая, что откровенно торжествую по поводу того, что может на понт я ее и не взяла, но заткнуться заставила.

– Не нравишься ты мне, вот что! Поганка наглая! Кикимора бесстыжая! Шишиморка потрепанная! Вот ты кто, а не Диана-охотница! Подождите-ка, так вы все тут потрепанные… И не только вы… – птица перестала кружить, приземлилась и потянула клювом. – Если бы я не знала лучше, то решила бы что здесь побывала призрачная пустынница…

– В точку, – кивнул Жюльен. – И целью была Диана, которую ты по «случайному» – он с особой язвительностью выделил это слово, – совпадению уронила и потеряла…

– Да ты, да ты… морда лживая патла-а-атая! Ты на что это намекаешь, рожа протии-и-ивна-ая? – возмущенно задохнулась птица. – Щчас как спою!

– Не нааааааааадо! Пожалуйста, не наааааадо! – завопил пегас и закрыл голову крыльями. – Простите его неразумного и ничтожного, госпожа! – бормотал он из под прикрытия. – Простите его, простите его и меня тоже простите…

– Госпожа птица! – поспешно вмешалась я. – Вас никто ни в чем не обвиняет, Жюльен просто хотел сказать, что на нас напали, как только, мы остались без вас…

– Еще бы! – хмыкнула птица. – Они же меня боятся как огня!

– Однако, та пустынница, которая была здесь, не очень-то боялась огня… – сварливо прокомментировал Жюльен.

– Врешь, демон! – безапелляционно заявила птица.

– А вот и не врет! – хором возразили я и Уш.

– Не вьёт! – поддакнул Ууи.

– Значит, это была не пустынница! – стояла на своем вредная птица.

– Шпагой клянусь, что это была пустынница! – заявил маркиз.

Могол фыркнула и посмотрела на пегаса, уверенная, что здесь она уж точно получит поддержку.

– Пустынница это была… – тяжко вздохнув, подтвердил слова маркиза пегас. – Чтоб мне до конца жизни безкопытным и бескрылым ходить, если соврал!

– Так это же отлично! Е-е-е-ээээээ! Ё-ё-ё-ё-ооооо! Оуо-оуо-оуо-оуооуоо! – затянула Могол.

– Вот только петь не надо, а? – взмолились мы все хором.

– Некогда петь! – фыркнула птица. – Нам срочно к Кощею надо!

– Неэээт! Нам не надо! – снова хором все впятером заявили мы.

– Если я говорю надо, значит надо! – тоном, не терпящим возражений, сказала, как отрезала явно любящая командовать птица и выжидающе уставилась на меня.

Рассудив, что на данном этапе пути, нам с птицей Могол все равно в одну сторону: так как для меня самое главное было это барьер пересечь, я сделала вид, что слушаюсь и повинуюсь и потому, молча, забралась ей на спину.

– К Кощею, так к Кощею, – заговорщицки подмигнул мне маркиз, догадавшийся о ходе моих мыслей.

– А знает ли кто-нибудь из вас, за что Кощей был изгнан Сатаной по требованию Велеса8 и Вия9 из потустороннего мира? – неожиданно поинтересовалась Могол, когда мы взмыли в небо.