— Приходит и большая ответственность, Мэй, — на честном пацанском полувсхлипе выдал парень. На большее его пока не хватило.
— Я не буду тебя задерживать, дорогой. Думаю, что у тебя еще есть дела. Только хочу попросить тебя звонить мне почаще, потому что я очень за тебя волнуюсь. Хорошо?
— Х-хорошо, Мэй, — Паркер картинно прислонился лбом к окошку будки, но быстро отстранился, вспомнив, что у него чистый парик и свежий макияж. Также он не забыл все-таки полноценно всхлипнуть, — спасибо.
— Береги себя, — нежно сказала тетя, — люблю тебя, Питер!
— И я тебя, — молодой человек вздохнул, повесив трубку.
Вроде разговор на час не затянулся, денег больше нужного потрачено не было, но Паркер чувствовал себя выжатым лимоном. Он с кислой миной поплелся в сторону метро. Теперь уже было стыдно как-то идти в клуб на работу, чтобы ночью опять напиться. Теперь, правда, хотелось до беспамятства, потому что стыд перед тетей Мэй стал сжирать внутренности. Она так старалась, растила Питера, вкалывала на нескольких работах, а в ответ что? Говно, завернутое в конфетку. Паркер мало того, что решил сыграть в самостоятельность в семнадцать лет, так еще и за год не смог слезть с плеч великой, без преувеличений, женщины.
Она-то наверняка надеялась на то, что ее мальчик закончит школу и поступит в университет. Например, в MIT. Там явно пригодятся золотые знания чада. Но Питер и впрямь свернул со светлого пути, потому что в нем взыграла самостоятельность, подростковая категоричность и любовь с раннего возраста к помадам и платьям, которые он тырил из шкафа тети Мэй, пока та была на работе. Паркер-то умом понимал, что против природы не попрешь, и что воспитание и другие жизненные обстоятельства, при которых проходило взросление, вряд ли бы изменили действительность, однако сердце твердило, что парень являлся чуть ли не самым большим разочарованием в и без этого непростой жизни родственницы, которая жизнь посвятила тому, чтобы поднять его, соплежуя, на ноги.
Вот же черт. За этими тоскливыми мыслями, окрашивавшими окружающий мир в серые тона, Паркер не заметил, как добрался до нужной станции. Опять жуткая вонища в подземке. Но Питер вновь пережил, спасибо уже знакомым духам, а затем с глубоким вдохом, полным наслаждения, которое приносил «свежий» воздух, вышагал на улицу. Окрестности, кстати, оставляли совсем другое впечатление, нежели накануне ночью. Все-таки дневной свет мог самую обычную подворотню сделать приятной, едва ли не святым местом, то бишь церковью какой-нибудь.
И вот те же плакаты, мусорные бачки и неоновая вывеска, которая на солнце, выглядывавшем из-за угла здания, выглядела более чем удручающе. Еще и эти ступеньки у крыльца. А ведь вчера темноволосый был на одну ниже, поэтому Питер чувствовал себя сексапильным гигантом. Каблуки, конечно, тоже играли важную роль, но Паркер уже не представлял жизни без них, поэтому старался не особо обращать внимание на этот фактор.
Двери «Мадженты» были открыты, что не стало удивлением. Парень, конечно, не считал, что врата не заперты только из-за его ожидаемого появления на новом рабочем месте, но все равно отчего-то был уверен в том, что ему не придется колотиться в покоцанное стекло, как бедному родственнику. Зал, судя по всему, пытались проветривать, поэтому в коридоре было прохладно. Хотя, проветривать было нечем, потому что окон в зале в наличии не наблюдалось, а посему Питер сделал вывод, что кондиционеры старались на всю. Хотелось только верить, что ему на голову не упадет паук из вытяжки.
Парочка женщин в возрасте надраивала полы, немногочисленные столы и барную стойку. О картинах, висевших на стенах, никто и не думал. Бедные дамы, наверняка у них потом спина не разгибается после такого упорного труда. Гости же оставляют столько мусора. О туалетах вообще лучше молчать, чтобы в обморок не упасть в попытках представить себя на чужом месте.
Гарольд обнаружился также довольно быстро. Он коршуном стоял над скрючившимися уборщицами, командуя. Стук каблуков отвлек мужчину от его преинтересного занятия. Паркер подметил, что на этот раз хозяин «Мадженты» предпочел какое-то желтое трико, прическа оставалась все такой же безумной, и юноше только оставалось надеяться на то, что она не отражает внутренний мир носителя.
Уже через час после нахождения в клубе Питер понял, почему Гарольд сам вчера стоял за гардеробом: текучка персонала. И вызвана она была именно характером хозяина, поэтому надежды Паркера по поводу прически не оправдались. Желтопузый был противным мужиком, честно. Он постоянно всем указывал, ворчал, докапывался до банальных мелочей, короче, проявлял свою властную натуру всеми доступными и не очень способами. Писклявый голос вообще не добавлял никаких баллов Хогану, поэтому в топе самых притягательных мужчин по версии Питера Паркера он занимал позорное предпоследнее место. Последним по определению был тот дед, который пару месяцев назад попытался нагнуть полупьяного парня на остановке. На отгадку, кто занимал первое, дается одна попытка. Но ситуация, кстати, до недавнего времени была абсолютно другой. Фредди Меркьюри уверенно занимал лидирующие позиции, но ему пришлось тихо, без скандалов уступить место неизвестному парню из «Мадженты». Вот такие вот дела.
За время, проведенное в клубе, Питер успел выучить рабочий распорядок, выпить банку пива и выкурить пару сигареток, причем последние действия выглядели более полезными, нежели первое. Итак, торчать в заведении Паркер должен через день (хотя, парень был уверен, что вскоре это самое «через день» превратиться в «каждый день»), с девяти вечера до шести утра. В обязанности Питера входили выдача талончиков, складирование верхней одежды в гардеробной и поддержание рабочего места в порядке. Впрочем, молодой человек полагал, что все эти действия важны только на словах и предназначены для того, чтобы сделать из унизительной должности подобие чего-то достойного. А все дело в том, что Паркеру был доступен бар, причем абсолютно бесплатно, что, видимо, было сделано с целью привлечения сотрудников. И еще это означало, что Питер мог в тихую подбухивать прямо на работе, особенно, в четыре пятнадцатиминутных перерывах за смену. Короче, лофа. Даже курить можно в здании, зарплата тоже приемлемая. В итоге оказывалось, что главным минусом пребывания в «Мадженте» становилось наличие Гарольда.
Но с этим можно было как-то жить.
С данным выводом Паркер дотянул до начала настоящей рабочей смены. Народ с довольно неплохой скоростью стал проталкиваться в пока еще свежий коридор, несмотря на почти стопроцентную уверенность Питера в наличии угрюмого шляпника на крыльце, которого еще днем не было видно. Слава Богу, товарищество выглядело довольно адекватно, поэтому верхнюю одежду протягивали по одиночке. Такой ситуации ближе к утру явно не предвидится, ведь все клиенты наверняка нажрутся, как свиньи. Ну, или накурятся, наколются и еще прочее. Кому, что нравится, что душе угодно.
В общем и целом рабочий день, эм, вечер, проходил довольно спокойно. Питер размеренно отдавал талончики и пытался аккуратно раскладывать одежду, но потом сдался, иначе бы потонул в шмотках. Тем более сказывался алкоголь: Паркер опрокинул пару стопок во время первого перерыва. Для храбрости. Ну и кто вообще не будет бухать, если бар бесплатный? Можно, но только осторожно, чтобы не вылететь к чертям. Также парень с нетерпением ждал появления Неда и ЭмДжей, чтобы похвалиться новой должностью и деловым видом. По расчетам молодого человека, товарищи должны были прибыть где-то в районе одиннадцати вечера. Время новоиспеченный гардеробщик отсчитывал при помощи старенького затертого будильника, что был на стойке с бумажками. Звонок уже давно не работал, а внешний вид агрегата намекал на немалый возраст изделия. Короче, тут Хоган явно решил сэкономить.
Ожидания Паркера не оправдались: его друзья прибыли едва ли не ровно в десять тридцать. Лидс был как всегда при параде со своими смоки-айс и безукоризненным ирокезом. В эту ночь парень отдал предпочтение розовому платью и черной куртке, руки украшали браслеты в стиле хиппи шестидесятых. Довольно необычное решение, потому что Питер бы предпочел какие-нибудь ремешки с шипами. ЭмДжей же с довольной лыбой протянула Питеру свой фиолетовый и вновь мужской пиджак, оставшись в высоких черных брюках и серой плотной рубашке с бабочкой. Конечно, девушка не изменяла традициям и была в парике. Молодой человек же с гордостью отметил скорее удачный макияж подруги.
