Они давно остановились. Стрелки замерли, словно намекая Тони на то, что нет ничего вечного. Когда-нибудь и его жизнь кончится.

Когда-нибудь.

Старк прошел дальше, едва не врезавшись в низкую лавочку. Впрочем, столкновения мизинца с ножкой банкетки не случилось, а потому мужчина сделал еще один шаг. Рука нащупала чуть приоткрытую дверь душевых, откуда эхом долетал звон капель. Пальцы нажали на гладкую поверхность, толкая. Послышался скрип петель. Ботинки стучали по кафелю, неся обладателя вперед.

Но он не спешил. Не спешил, потому что в душевых горела только одна несчастная лампа. Круглая, закрытая белой решеткой, она мигала, как сирена, нагружая и без того усталые глаза. Тони опасливо выглянул из-за пластмассовых перегородок, надеясь, что никого не встретит. Ведь стояла гробовая тишина.

Надежда умирает последней.

Поджилки Старка дрогнули, когда глаза засекли чей-то силуэт, что замер посреди душевых. Темный, словно призрак. Широкие плечи, крепкие руки, обтянутые мрачной тканью. И кудряшки, с которыми игрались блики круглой лампочки.

Ну конечно. Догадаться было несложно.

Питер стоял, слегка склонив голову на бок. Его глаза, будто окутанные темной дымкой, заинтересованно смотрели на Тони, который несмело шагнул вперед. Будто Паркер ждал.

Да, он ждал Старка.

Мужчина, едва дыша, предстал перед парнем, чьи ресницы черными тенями повторялись на бледной коже щек. Питер поджал губы, презрительно сморщив нос.

Но Тони не понимал, что происходит. Губы Паркера были алыми, будто он только что остервенело вгрызался в сырое мясо. Вены на фоне открытой шеи заметно выделялись, из-под задравшейся штанины виднелся поблескивавший серебристый браслет.

Зомби умеют ждать, оказывается. Умеют подобно паукам, которые заманивают жертву в свои сети, а затем сжирают, сплетя кокон из липкой паутины. Да, Паркер умеет.

— Питер, — голос Тони отдаленно напоминал нормальный.

Он оказался каким-то хриплым, несмело отскочившим от холодных стен. А Паучок улыбнулся, обнажив окровавленные зубы. Парень был похож на какого-нибудь спятившего клоуна. Ну, почему похож? Питер им и был, ведь алые губы и пальцы рук являлись бессмертным доказательством всепоглощающей жестокости.

— Ми-истер Старк, — протянул Паркер. Голос булькающий, низкий, рычащий, — я соску-учился.

— Да, Питер, — Тони звучал жалко, его ухмылка вышла скорее виноватой, — я вижу.

— А вы-ы, мистер Старк? — Паучок хитро прищурился, его язык скользнул по липким губам, — а вы скучали по мне? Я ви-ижу, что скучали, иначе вы бы не пришли ко мне.

Питер довольно заурчал, прикрыв глаза. По спине Тони побежали капли холодного пота. Паркер был похож на голодную гиену. Взгляд Старка против воли задержался на груди парня. Там, где должна быть фирменная эмблема, но ее видно не было из-за того, что обладатель вещи стоял спиной к свету.

Прада.

— Да, Питер, я тоже скучаю, — неохотно, на выдохе признал мужчина.

— Мистер Старк скучает по мне, — Паркер рыкнул, — это заме-етно. Так приятно.

— Заметно? — Тони глупо улыбнулся.

Паркер вкрадчиво оскалился, не сводя пристального взгляда с мужчины.

— Вы так отчаянно пытаетесь спасти меня, мистер Старк. Как таракан стараетесь выплыть из лужи. Я так вам нужен?

— Ты нужен не только мне, Питер. Ты нужен нам всем. Куда мы без тебя, без доброго Паучка с занозой в заднице? — в груди мужчины бурлила неуверенность, которая комом проходилась по органам.

— До-оброго, — Паркер захихикал пуще прежнего, — я могу съесть вас прямо сейчас, хотите?

Парень, будто подтверждая свои слова, зашевелил пальцами. Ногти цепляли толстую ткань штанов, играясь. Вновь показались окровавленные зубы.

— Неужели ты станешь есть своего друга, Питер? — ухмылка Старка на этот раз оказалась уверенной.

Ну кто будет убивать близких?

— Мне чужды человеческие чувства, — Паркер качнул головой, — вам разве не знать?

Тони наверняка вытаращил глаза, потому что парень недвусмысленно намекал на холодность мужчины. Старк тяжело сглотнул.

А Питер тем временем продолжил:

— Конечно, не знать, ведь на себя обратить внимание гораздо труднее, чем на других, — с видом знатока выдал юноша, — вы пытаетесь убежать от самого себя.

— Когда это ты стал таким умным? — огрызнулся Тони.

— Не стоит злиться, мистер Старк, — пропел Паркер, — вы хотите спасти меня или себя? Будущее или прошлое?

— Будущее.

— Про-ошлое.

— Питер, — мужчина помотал головой.

Парень мгновенно изменился в лице. Он не был готов уступать Старку. Он не был готов слышать возражения. Паркер ощетинился, задрожав от злости. Лицо его перекосилось: губа дернулась, а брови нахмурились.

— Хватит болтать, — рявкнул Питер, — вы зря стараетесь. Прекратите думать о себе, подумайте о других. Оставьте меня в прошлом. Забудьте.

— Да послушай ты меня, — вздохнул Тони.

— Я сказал: не нужно меня спасать. Это все напрасно. Вы совершили ошибку, слышите?

Старк нахмурился, сложив руки на груди. Его вид буквально источал несогласие со словами ученика. Паркер снова зарычал, эхо вторило ему, закрадываясь под кожу Тони.

— Забудьте меня!

***

Утро у Старка началось хуево. Как всегда, кажется. Вот встает он не с той ноги уже едва ли не полгода. Вечно все через задний проход. И речь даже не о том, что дряхлые кости с каждой ночью начинали ныть все больше, а например, о том, что Тони проснулся с голосом ебучего Питера Паркера, звеневшем в голове. Это реально дуркой уже отдает. Даже не просто отдает, а пасет так, что от сильной вони должны заслезиться глаза.

С каждым днем Старк все больше и больше хотел себя захуярить. Прямо вот беспощадно, прямо как в тех кошмарах с зомби, больше походивших на кровавое месиво. Тони был согласен и на кишки, и на младенцев, и на Пеппер, но вот болтовня с Питером, который жрал этих самых младенцев? Тут уж увольте.

И это довольно эгоистично, сказать по правде, потому что, ну, какому адекватному человеку покажется какой-то там разговор с другом страшнее, чем адская резня? Впрочем, Тони давно перестал считать себя адекватом.

И раз уж мы заговорили об этом: а с чего это вдруг Питер, который этой ночью погостил у Старка в башке, стал уверять в том, что попытка спасти его — ошибка? Что значит «зря»? И какого это, собственно, хера Паркер вообще нагнал на него? Че это за прорезавшийся голосок? Полюбил пить кровушку и сразу осмелел?

Треш-треш-треш.

Никаких «зря» вообще-то! В реальной жизни, между прочим, все казалось несколько более позитивным. Дело в том, что Стрэндж и Беннер продолжали покорять научный Эверест. В свое время они взяли пробу не только мозговой жидкости нескольких подопытных зомби, но и их крови. Теперь темная субстанция пристально изучалась докторами в надежде обнаружить какие-нибудь «инородные» клетки. Ну, мало ли антитела Питера уничтожили какие-то другие вещества? А вдруг это послужило причиной странному поведению Паркера?

В такое тяжелое время уже ничего удивить не сможет. Но все-таки сердце верило в существование приятных сюрпризов. А если веришь, то все случится, верно? Мысли же материальны, так?

Вот именно. Время-то неумолимо движется вперед, жизнь не стоит на месте, в отличие от часов из сна Тони. Так что Питер тоже приобщался к всеобщей движухе. Парнишка постепенно обживался. Нет, он не бегал, раздавая пятюни детям и не начал давиться консервированной фасолькой, но и свои успехи тоже имелись.

Не без помощи Нат после подстригания ноготков Питер познакомился с браслетом, который защелкнули на щиколотке. И таким вот волшебным образом Паркер резко стал самым богатым обитателем базы. Богато одетым, если выразиться правильно. Тут тебе и брендовые шмотки Старка и цацка, что когда-то стоила баснословную сумму.

Цацка эта, кстати, бренчала только пару раз. Браслет ведь мало того, что в нужной ситуации херачил током Паучка, но и призывно начинал пищать. Благодаря этому охранники понимали, когда Питеру в камеру стоит подбросить еды.