— Значит, Данатосу придется идти к вулкану?

— А что, какие-то проблемы с этим? — проворчала Маронда. — Мужик он молодой, крепкий, уж как-нибудь дойдет.

Брисигида поджала губы. Старухе сегодня пришлось встать затемно, чтобы взойти на Джораакинли в благословенное время, на рассвете. Теперь она была не в духе и сыпала сарказмом и иронией еще больше обычного.

— Дани плохо справляется с духовной энергией, — терпеливо объяснила жрица. — Ему и молиться-то страшно, что уж говорить про полноценный разговор с могучим духом!

— Можешь сходить на Джораакинли сама, — фыркнула Маронда. — Правда, сомневаюсь, что ты добьешься больше меня. Женщины пользуются расположением Триединой намного чаще, чем мужчины. Рискну предположить, что мать-гора чувствует нашего оборотня и жаждет знакомства. Как Анаштара жаждала познакомиться с Лаэртом.

Брисигида вмиг побледнела, часто заморгала и, наплевав на правила вежливости, убежала от старой волшебницы без единого слова. Феликса, подошедшая узнать, как прошел поход на вулкан, нахмурилась, увидев побег подруги.

— Что это с ней? — спросила она у Маронды, не особо надеясь на ответ.

— Да кто ж вас, девок молодых, разберет, — пожала плечами наставница. — Я предположила, что Джораакинли не даровала мне видение, потому что хочет, чтобы к ней пришел Данатос.

— Может быть, ты ляпнула что-то про Лаэрта? — догадалась Феликса.

— Конечно. Мало ли, что у них там стряслось из-за Анаштары, — разозлилась Маронда. — Могли бы хоть поговорить друг с другом. Так нет же, тяжело ей, богоизбранной!

— Не говори так, — нахмурилась Феликса. — Брисигида очистила целый архипелаг от некротической скверны. Мы и без того столько пережили, как тут совладать с эмоциями? У нее просто нет сил разбираться в своих отношениях с Лаэртом.

— С каких пор ты эксперт в межличностных отношениях? — подняла бровь Маронда.

— Ни с каких. Я сужу по своему опыту. После выхода из гавани Бедерана я заперлась в каюте на три дня и ни с кем не разговаривала, — пояснила Феликса. — Так, значит, мать-гора не сказала тебе ничего об Острове или Страннице. А о чем-то другом?

Старуха закатила глаза, потом сердито взглянула на Феликсу. Та равнодушно пожала плечами:

— Хорошо. Не мое дело. Тебе бы поспать, — язвительно улыбнулась Феликса. — А то ты того и гляди кого-нибудь ядом заплюешь.

Маронда хохотнула и шутливо сложила губы, будто и правда собиралась плюнуть.

— Твоя правда, Ферран. Пойду посплю.

Через пару часов Феликса отправилась вместе с вождем встречать воинов с северных окраин Иллати. Ей было интересно, какими выросли мальчишки, вместе с которыми она когда-то сражалась с химерой и прыгала в водопад.

Отец Воинов, как и Мать племени, совсем не изменился. Он был все так же статен и все так же презирал броню. Другим сарданам полагалось быть более благоразумными: каждый носил доспех из тяжелой плотной кожи. Такая хорошо держала скользящие удары когтей и клыков. У некоторых воинов кожаную броню усиливали металлические пластины.

— Что за гостью мы нынче приветствуем, что она ходит с тобой встречать воинов, Ушшака? — нахмурился один из сардан в броне с металлом.

— Быть того не может, — Отец Воинов положил воину руку на плечо. — К нам прилетела Стальная Гарпия!

— Феликса!

Один из сардан оставил свое копье товарищу, подбежал к чародейке и крепко обнял. Она слегка растерялась от такого приветствия и не знала, чем ответить.

— Я рада быть здесь, — смущенно ответила Феликса. — Но… не пойми меня неправильно! Вы так выросли…

— Неудивительно, что ты нас не узнаешь, — юный воин разжал медвежьи объятия и отстранился, чтобы она могла лучше его рассмотреть. — Мне тогда и четырнадцати не исполнилось. Я Джареки…

— … сын Джорамана! — радостно договорила за него Феликса. — Хорошо же вас кормят!

Джареки, молодой мужчина немногим меньше гиганта Ранжисоны, рассмеялся. Белых татуировок на его теле стало намного больше: они покрывали его руки, шею, даже ушные раковины и часть лица белели дивной вязью.

— Ты приехала, чтобы уговорить нас принять тех пройдох, что выдают себя за послов? — спросил ее другой темнокожий юноша. Его лицо тоже было смутно знакомо Феликсе.

— Наоборот, — возразила она. — Я пришла просить вас о помощи и предостеречь от этих мерзавцев.

— О помощи? — забеспокоился Джареки. — Что стряслось?

— Наш друг, Драган Ферран, пал от рук предателей и бунтарей, — мрачно проговорил вождь Ушшака. — Как и его жена. Арделорея нам больше не союзник. Только Феликса и ее люди.

— Мать-гора! — сокрушенно покачал головой Джареки. — Ужасная потеря. Я сочувствую твоему горю.

Среди воинов послышался возмущенный ропот и сочувственные восклицания. Отец Воинов подошел к ней и поцеловал девушку в лоб:

— Мне ты тоже дочь, Феликса Ферран. В доме Серебристых Форелей для тебя всегда найдется место.

Феликса благодарно сжала его руку. Даже ее мертвое сердце отозвалось теплом на эти слова.

Ушшака, воины Серебристых Форелей и Феликса вернулись в центр Иллати. Джареки не отходил от волшебницы ни на шаг и все расспрашивал о ее приключениях.

— Как тебе удалось выжить, когда ты осталась совсем одна?

— Когда меня выбросило порталом в заливе Бедерана, мне помог соотечественник, — рассказала Феликса. — Не знаю, смогла бы я выбраться с глубины без него.

— Он знал, что ты появишься там? — удивился сардан. — Или оказался случайно?

— Кто-то связался с ним и предупредил, что мне понадобится помощь, — призналась чародейка. — Мы до сих пор не знаем, от кого он получил предупреждение.

— Почему вы не остались в городе?

— Власти Кузура оказались в союзе с нашими врагами, — пояснила Феликса. — И меня, и моих товарищей искали. Мне пришлось пойти на воровство, чтобы убраться оттуда. Правда, оказалось, что я обокрала еще худшего вора… — она грустно усмехнулась. — А еще я встретила свою подругу, которая тоже бежала от переворота. Она была при смерти. Кто-то подсунул ей книгу со страницами, пропитанными ядом цветов Черного Пламени. Как отцу.

— Она тоже погибла? — ужаснулся Джареки.

— Нет, — Феликса покачала головой. — Вместо нее умерла я. И теперь мы пытаемся меня спасти.

Юный воин с сомнением посмотрел на нее, шкодливо улыбнулся и ткнул под ребра, заставив чародейку вскрикнуть от щекотки.

— Что-то ты не похожа на мертвую, — заметил он.

— Будь я похожа на мертвеца, я бы и на пушечный выстрел к вам не приблизилась, — Феликса вновь ужаснулась при мысли, что она могла бы обезуметь и напасть на друзей, как мерзкий некромант. — Но я не смогу долго так существовать. Чтобы избавиться от проклятия, я должна попасть на Остров Жизни.

— И ты вспомнила о наших преданиях, — понял Джареки. — Правильно! Мы, Серебристые Форели, лучше других сохранили память предков. Потому нас и опасаются соседи!

— И поэтому нас так ненавидят черные колдуны, — добавил Отец Воинов. — Они силой пытаются взять то, что нам было однажды даровано. Но предания не укажут тебе пути. Они рассказывают об Острове, но не о том, как туда добраться.

Феликса уже поняла, что о путях к Острову Жизни легенды Форелей ничего не говорят. Пока Маронда ходила к матери-горе, волшебница изучала старые свитки вместе с ведуньями. Там была пара слов об Анаштаре — первой хранительнице Острова, “темное дитя со светлой душой”. Брисигида интуитивно сделала все то, о чем говорилось в свитке: перестала видеть в демонице врага и прониклась к ней сочувствием. Так она смогла прислушаться к ее израненной душе и найти в ней имя Древней, чтобы “вернуть ей искру прежней добродетели”, как выражались сказители.

— Путь к Острову нельзя отметить на карте, — согласилась Феликса. — Но мы уже вызволили из оков безвременья первую Проводницу. Найдем и второго Проводника.

— Я верю, что тебе все удастся, Стальная Гарпия, — поддержал ее Отец Воинов. — У тебя есть чутье! А оно порой дает больше знаний, чем древние сказания.

Воины разошлись по своим домам. Джареки снова обнял девушку на прощанье: