Иногда Странница забывалась и отвечала на вопросы, не произнесенные вслух. Иногда — сама забывала говорить вслух, звуча сразу у всех в голове. Хуже всего было, когда ее накрывало чужими чувствами: Элиэн металась, выкрикивала бессвязные ругательства, плакала, грызла ногти. По ее поведению запросто можно было определить, что Брисигида закрылась в каюте и хандрит, или что Маронда, ругаясь под нос, пытается унять приступ радикулита, или вычислить, что Лаэрт умыкнул у Радны бутылку чего-то крепкого и горланит где-то в трюме пьяный.

Септаграт был на борту всего несколько дней, и за это время Элиэн ни разу не поддалась чужим эмоциям.

— Не думала, что магия бывает такой красивой, — пробормотала Странница вполголоса, увидев на палубе Феликсу.

— В твоем мире магия другая? — удивилась чародейка. — Я думала, что магия вообще тебе незнакома.

— Там, где я прожила свою первую жизнь, магии не было совсем, — призналась Элиэн. — Когда я вспоминаю то время… ту жизнь… становится до смерти тоскливо.

— Почему? — нахмурилась Феликса.

— У меня не было магии, — вздохнула Элиэн, — но у нас ходило много историй о волшебстве. Мол, где-то оно есть. Кто-то выдавал себя за чародеев, но на деле они все оказывались лишь ловкими мошенниками. И я мечтала о магии, я жаждала ее так сильно…

Феликса не могла себе толком представить, каково это — хотеть волшебства и не иметь даже возможности его увидеть. Очень старалась, но не могла. Элиэн покосилась на нее, усмехнулась.

— Из-за этого я не смогла умереть. В новой жизни ко мне прорвалась память прежнего тела — и все началось сначала. Я сходила с ума, потому что мне казалось — вот оно, руку протяни, скажи пару заветных слов, и чары прольются на меня, как летний дождь.

— И зачем тебе нужна была магия? — недоумевала Феликса.

— Я думала, что с помощью волшебства можно исправить все несправедливости, — хмыкнула Странница. — Мне даже казалось, что я знаю, как. Что будь у меня сила, я бы сделала всех на свете счастливыми.

— Магия решает не больше проблем, чем любая другая сила, — пожала плечами Феликса. — И по меньшей мере столько же проблем создает.

— Точно! — Элиэн рассмеялась. — Дорого тебе далась эта мудрость?

Чародейка сникла, скривила губы.

— Дороже, чем хотелось бы, — признала она. — Спасибо Маронде, что я вообще это уяснила.

— Тебе по крайне мере хватило на это одной жизни, — поморщилась Странница. — Когда меня закинуло в другие миры, где магия существовала, я не сразу научилась ей пользоваться. Кажется, я побывала на каждой войне, где сражались маги, во всех мирах, в тысяче разных времен…

Феликсу пробрала дрожь от взгляда Странницы — и от ее слов.

— …и всегда последним, что я видела, были боль, кровь и смерть, — закончила она. — Все — от магии. Нет, что-то, конечно, от огня и железа, но даже они были призваны чарами!

— И иного ты никогда не видела? — ужаснулась чародейка.

— Видела, — Элиэн закусила губу. — Но после нового перехода я вспоминаю об этом не сразу.

— А о чем ты вспомнила сейчас? — поинтересовалась Феликса.

Странница улыбнулась тепло и мечтательно. Эта улыбка совсем не вязалась с уставшим взглядом древнего существа.

— В одной из жизней я узнала, что где-то для меня есть дом, — произнесла она, закрыв глаза. — Такое место, где я обрету покой. Где я останусь навсегда. Где мне останется лишь одна битва — последняя и единственная, которая будет исполнена смысла…

“Пока тьма не сойдется со светом…” — вспомнилось Феликсе.

— Если и есть такое место, — чародейка положила руку на плечо Элиэн, — то это Остров Жизни. А мне суждено тебя туда отвезти.

— Суждено? — Странница резко стряхнула ее руку. — Какие громкие слова! Особенно для той, кто считает меня последней надеждой. Ты ведь стремилась туда до того, как встретилась со мной, — окончательно нахмурилась она. — Не пытайся убедить, что плывешь туда ради меня!

Феликса отшатнулась. Элиэн разозлилась так резко, что она никак не могла понять, с чего вдруг все началось. Чужой гнев свалился на нее огромной несправедливостью, но вместе с тем Феликса давно ждала чего-то подобного. Тот, кто так легко улавливает чужие мысли, наверняка был о ней не лучшего мнения: в голове последняя время царила смесь из постоянно сдерживаемой ярости, ревности и презрения к себе.

— До недавнего времени я знать не знала о тебе, да и откуда бы! — вспылила чародейка. — Но когда узнала, приоритеты изменились.

— Да, конечно! — Элиэн цокнула языком. — И теперь тебе совсем не хочется вернуть себе нормальную жизнь и ты не надеешься, что я это сделаю для тебя!

— Я не говорила такого! — возмутилась Феликса, пытаясь отделаться от мысли, что ее слова на самом деле и есть самая правдивая правда. — Да, я не настолько самоотверженная добрячка. Я хочу спастись! Но весьма вероятно, что когда мы доберемся до Острова, для меня будет слишком поздно. Тогда меня никто не спасет, даже ты. И все-таки — мы плывем туда, и корабли причалят к Острову Жизни, со мной или без меня.

Чародейка вдохнула, медленно выдохнула, надеясь прогнать собственный постыдный гнев.

— Когда-нибудь настанет момент, когда смерть заставит меня забыть, кто я, — продолжила она сквозь зубы. — С моими возможностями, с моей силой… я стану одним из самых опасных врагов всего живого.

— Дальше меня ты все равно не уйдешь, — процедила Элиэн. Ее волосы поднялись в воздух хищными змеями. — Я прошла достаточно войн. Уж я позабочусь, чтобы мертвая злая Феликса ушла на вечный покой!

— Спасибо! — выкрикнула Феликса. Дыхание снова сбилось, злость клокотала в глотке. — Спасибо, что не пытаешься кормить меня ложной надеждой! Хоть кто-то ведет себя со мной так, как я этого заслуживаю!

Странница вздрогнула, закрыла глаза, отвернулась. Феликса поморщилась, снова попыталась выровнять дыхание.

— Нет, — выговорила наконец Элиэн. — Такого даже ты не заслуживаешь.

Она закуталась в плащ и ушла на нижние палубы.

Путеводная звезда Древних горела все так же ярко, и все на корабле смотрели только на нее. Никто не заметил их краткой ссоры.

***

Звезда уводила корабли на юг. Анаштара и Септаграт неподвижно стояли спина к спине на носу “Ока Бури”.

Три дня и три ночи вокруг было только море. Менялась погода, сменяли друг друга моряки на вахте, но кроме бескрайней темной синевы впереди не было ничего.

На четвертый день они попали в шторм. Феликса и родители умоляли Дину остаться в каюте, но у девочки появился неожиданный союзник — Элиэн.

— Если вы хотите, чтобы наша мертвячка добралась до Острова в здравом уме, — жестко сказала Странница, — не давайте ей колдовать. Дина не фарфоровая кукла. И получше вас знает, на что способна.

Феликса знала, что пришелица права. Что Дине управиться со штормом будет намного проще, чем ей, и не будет так дорого стоить. Акыр и Цефора тоже смогли ничего возразить.

— Я помогу, — пообещала чародейка. — Маронде нездоровится, но если что, она прикроет тебя, ладно? — она посмотрела Дине в глаза. Девочка кивнула.

Дина стянула сапоги, распустила завязки на рукавах, вытащила из косы ленту. Она больше не ежилась от холодных соленых брызг, как раньше на уроках.

— Папа, прикажи убрать только часть парусов, — попросила девочка. — Мы используем шторм себе на пользу. Как мне действовать, наставница?

— Встань твердо, — посоветовала Феликса, — как если бы ты хотела подхватить под уздцы строптивого коня. Да, вот так. Теперь будь осторожна, штормовой ветер всегда норовит ускользнуть, сбросить тебя. Не пытайся его пересилить, перебить, только давай направление. Давай, потихоньку…

Дина тряхнула головой, раскинула руки. Корабль бросало с гребня на гребень, но девочка держалась крепко. Движения рук были плавными, экономными. “Око Бури” по-прежнему шел рывками, но уже не так резко. Два других корабля тоже пошли плавнее.

Первый успех приободрил Дину, и движения ее рук стали решительнее.

— Не торопись, — попросила Феликса. — Ощущение контроля очень обманчиво…