— Не будь идиотом, друг мой, — поджал губы Аянир. — Это мы — воры. Или ты думал, что все эти ритуалы и обереги не имеют отношения к магии?

Джамир открыл рот. Моргнул. Тут же закрыл рот. “Так на чем же строится наша сила?” — задумался он.

Аянир снял с огня котелок, заварил травяной чай в маленьком глиняном чайничке.

— Взять хоть эти зеркала, — он поставил чайник на стол, кивнул на угол, увешанный рамами. — Не сами по себе ведь они передают сигнал?

— Н-наверное, — икнул Джамир. — Никто никогда не говорил, как это работает.

— Разумеется. Аннаира ведь и сама не знает.

Он разлил чай по круглым чашкам, зачерпнул маленькой ложкой горсть брусники, отправил в рот.

— Вот ты здесь уже неделю. Ничего интересного не ощущаешь?

Джамир задумался. Здесь он спал гораздо спокойнее, чем в Цитадели. А еще у него пропало ощущение, что за ним кто-то постоянно подглядывает. Зато сам он иногда замечал в зеркалах какие-то смутные фигуры.

— За мной будто больше никто не следит, — выдавил антимаг.

— Правильно, — кивнул Аянир. — Аннаира увидела в зеркале, как ты провалился в трясину. Зачем следить за мертвецом?

— Как ты это сделал?

Цесаревич улыбнулся, не разжимая губ. Кажется, он был рад наконец кому-то похвалиться.

— Мои зеркала, как и ее, покрыты специальным составом. Он работает, только если рядом есть какой-то источник магии: амулет, сам маг, некоторые виды зелий подходят, магические аномалии вроде долговременных чар… — Аянир щелкнул пальцами. — Состав превращает зеркало в артефакт, и через него можно связаться с любым другим зеркалом. Другие составы позволяют следить за происходящим там, где зеркал нет, но они очень быстро выдыхаются и работают, только если есть какой-нибудь связующий элемент с объектом в фокусе.

Джамир не понял и половины — что только убедило его в том, что отшельник придумал какую-то невероятно мудреную штуку.

— … И потому уязвимы к видениям! — закончил он свои объяснения. — Достаточно совсем немного изменить состав — и можно показывать вместо того, чтобы подсматривать.

— А! То есть ты подсунул ей ложную картинку, — это все, что антимаг смог уяснить из речи цесаревича.

— Ну, если обобщить и упростить, то да, — неохотно согласился Аянир. — Это, кстати, одна из причин, по которым мы должны уходить отсюда. Хоть и не главная.

— Иначе снова погоня?.. — не понял Джамир.

— Нет же! — нетерпеливо воскликнул отшельник. — У меня заканчиваются источники магии. Я не смогу больше пользоваться зеркалами, если останусь здесь.

— Интересно, чем Владыка подпитывает свои… — протянул Джамир. — Все магические вещи уничтожаются по его… э-э-э, ее, то есть, приказу.

— На месте уничтожаются? — уточнил Аянир.

— Нет. Самые мощные везут до специальных печей… — Джамир осекся. — Я болван. Вот зачем это все!

Цесаревич встал из-за стола, сложил аккуратно посуду из-под еды в пустую кадушку и вручил ее Джамиру:

— Завтра уходим на рассвете.

***

Данатос всегда любил леса. Правда, он больше привык к лесу прозрачному, смешанному, где в хорошую погоду на каплях смолы играют солнечные блики. Здесь же было влажно, душно и очень уж зелено.

— Почти пришли, — сообщила Феликса с удовлетворенной улыбкой.

“Вот кому здесь явно нравится, — подумал Данатос. — Вряд ли это из-за джунглей. Скорее какие-то радостные воспоминания”. В какой-то момент он едва заметил высокую каменную кладку: всю ее затянуло плющом и лианами, и стена цвела от подножья до верхушки. Он бы так и не понял, что это, если бы не двое стражей, которых он почуял, а потом и увидел.

— Мир по дороге, добрые хозяева! — громко сказала Феликса, как только смогла тоже разглядеть стражей.

— Мир по дороге, странники, — осторожно ответил один из стражей.

Второй прищурился, втянул широкими ноздрями воздух и вдруг радостно заорал:

— Стальная Гарпия! Ты ли это?

— Я за четыре года не настолько постарела, чтобы меня не узнать, — хмыкнула Феликса. — А вот вы все успели возмужать, да так, что я одного от другого не отличу, уж прости меня…

— Все правильно, — сардан засмеялся и замахал руками. — Это женщинам нужно быть всегда одинаково красивыми. А мужчине не грех и парой шрамов обзавестись!

Данатос и остальные спутники Феликсы уставились на полосу бугристой светлой кожи, прерывающую вязь белой татуировки на плече темнокожего юноши.

— Метка той химеры, — гордо сообщил он. — Такого посвящения больше ни у кого не было!

Второй страж скрестил руки на груди и стоял с каменным лицом. “Похоже, они стали воинами не одновременно, — рассудил Данатос. — Может, он даже завидует, но виду не показывает”.

— Твои люди? — более молчаливый страж обратился к Феликсе.

— Мои друзья, как и вы, — решительно ответила она. — Со всеми ними я проливала кровь, как и с вами. Если верите мне — можете верить и им.

Феликса сделала пару шагов назад, показывая, что каждый пришедший с ней — ее равный товарищ, и Данатос заметил, как она потом спохватилась — Анаштара ведь тоже пришла с ними… Но демоница держалась наособицу, позади Брисигиды.

— Марнака вас проводит, — сардан кивнул на своего товарища, узнавшего Феликсу. — Времена становятся не самые мирные… Вернуться не забудь!

Этот стражник явно был старше Марнаки, хоть и ненамного. Проходя мимо стража, все здоровались с ним по примеру Феликсы, и Данатос тоже. Он даже протянул ему руку:

— Мир по дороге, добрый воин, — сказал оборотень.

После секундного колебания сардан тоже протянул ему руку и пожал. Его глаза расширились от удивления:

— Ты избран духом-хранителем! — воскликнул воин. — И очень сильным. Тебе повезло.

— Ты чувствуешь мою силу? — в свою очередь поразился Данатос. — Среди вас есть подобные мне?

— Тебе — нет, — ответил темнокожий юноша. — Моя мать была из тех, кто слышал голос Джораакинли. Я унаследовал малую толику ее дара, поэтому чувствую иногда магию духов. Счастливо племя, где есть подобные тебе!

Данатос ощутил, как по его щекам расцветают жаркие пятна. Он не знал, как реагировать на подобные откровения. Подумав немного, он вытащил из поясного кошеля один из когтей, которые он сбрасывал в форме пумы.

— Спасибо тебе на добром слове, — сказал оборотень, сам стесняясь своего подарка. — Да хранит тебя Великая Мать.

Сардан — впервые с тех пор, как они подошли к их селению, — улыбнулся так, как умеет только его народ: широко и искренне.

Младший из стражей некоторое время вел их по извилистой, едва заметной среди папоротников тропе. Данатос различал множество запахов, влажных, пряных и даже ядовитых. Но запах человеческого пота от других стражей, прячущихся среди брызжущей зелени, различал четче всего.

— Марнака, — тихонько позвал Данатос, — зачем так много стражей стоят за стеной?

— Если ты их видишь, плохи дела, — нахмурился сардан.

— Не вижу. У меня нюх звериный, — успокоил его перевертыш. — Твой друг сказал, что времена нынче не самые спокойные. Вы воюете?

— Нет, — покачал головой Марнака. — Только отваживаем непрошенных гостей. Арделорея прислала в Кессах послов, но среди них нет тех, кто заключал с нами союз. Вождь не пускает их к территории племени.

— И правильно делает! — забеспокоился Лаэрт. Феликса согласно кивнула. — У Арделореи нынче другие власти. Они что, пытались скрыть от вас революцию?

Марнака резко остановился, посмотрел в глаза Феликсе, Лаэрту, потом обратился к чародейке.

— Вам нужно говорить об этом с вождем, — заявил юноша.

Вскоре Данатос стал замечать первые строения Серебристых Форелей, вплетенные прямо в зеленый лесной свод. На сторожевые коконы из лиан и листьев ему указал зоркий Лаэрт. Жилые надземные комплексы он смог разглядеть уже сам. Данатос никогда не думал, что в современном мире кто-то еще живет так. Сарданы из племени Серебристых Форелей, безусловно, не были дикарями, но их цивилизация отличалась от той, что что они встретили на побережье Сарданафара, так же разительно, как величественные горы от суетливых муравейников.