— Я был хорошим разведчиком в Арделорее, — убеждал Лаэрт Ушшаку. — А Ранжисона — даром, что такая махина! Ходит тише мыши. Ну, по крайней мере, если по траве идет… — он подмигнул гиганту, мол, шучу. — Гости — не гости, мы же за помощью прибыли. За помощь положено благодарить!

— Мы все равно не можем продолжить свое путешествие без Данатоса, — добавила Феликса. — Я уверена, что он в порядке и скоро вернется. Не сидеть же нам все это время сложа руки!

Ушшаке не нравилась эта идея. Он знал, как Окуби бывали подлы и изворотливы. И совсем не хотел, чтобы чужаки попали в их засаду.

— Я тебя своими домыслами растревожила, мне и успокаивать, — настаивала девушка.

— А то ведь и сами пойдем, — невинно добавил Лаэрт. — Давно я что-то по лесу не гулял…

— Да черт с вами! — сдался Ушшака Молот. — Скажу Отцу Воинов, чтобы отряд собирал.

На следующее утро они вышли через тайные северные врата Иллати: Феликса, Лаэрт, Ранжисона и дюжина лучших разведчиков Серебристых Форелей. Отец Воинов предупредил их, что Окуби творят свои черные дела под землей: много их ходов Форели находили и засыпали землей, но колдуны быстро рыли новые.

Феликсе было очень интересно посмотреть на Лаэрта в роли разведчика. Фабио когда-то очень высоко отзывался о его навыках, то же говорил и Данатос. В Боархолле, где они впервые столкнулись с Лаэртом, чародейка быстро поняла, что он не тот, за кого себя выдает, но, возможно, скрывался он лучше, чем лицедействовал?

— Как вы ищите подземные убежища Окуби? — спросила Феликса одного из разведчиков.

— Их не так сложно найти, — признался сардан. — Разве что ход совсем свежий. От их колдовства все живое… как сказать… меняется. Сильно.

— Мутирует? — Феликса с трудом вспомнила это слово на языке Форелей.

Разведчик пожал плечами.

— Над колдунами травы бесятся, — попытался объяснить другой воин. — Стебли кривые, листья в пузырях. Если под деревом гнильник колдовской — ствол буграми вздувается. И корни из земли рвутся.

— А магией их пробовали искать? — уточнила чародейка.

— Пробовали, — кивнул один из разведчиков. — Ведуньи говорят — тяжело. Укрывают себя чарами, маскируются. А землю не могут обмануть, вот растения и выдают чернокнижников, — сардан досадливо плюнул.

Лаэрт тем временем предупредил, что пойдет отдельно. Феликса не успела и глазом моргнуть, как фехтовальщик растворился среди зелени. “Обычно фиг заткнешь его, — поразилась Феликса, — всюду слышно. А как по важному делу пошли — глядь, и нет его, и ни травинки не шелохнется”.

— Ранжисона, видишь где-нибудь нашего друга? — спросила она шепотом канонира. Тот замотал головой, мол, нет. — Да уж. Мне так в жизни не спрятаться.

И все-таки она попыталась, следуя примеру Серебристых Форелей, двигаться как можно тише и незаметнее. Они зашли глубже в лес, намного дальше, чем обычно шла разведка, и разделились, договорившись иногда перекликаться птичьей трелью.

Вскоре чародейка заметила “взбесившуюся” траву: перекрученные кусты папоротника, почти вдвое больше обычного, чьи разлапистые листья вздулись уродливыми чирьями. Вот только вся мутировавшая растительность была забрызгана вонючей чернильной кровью, а земля во многих местах взрыта. Борозды от когтей оказались глубокими, будто рыл матерый медведь. Но следы на топкой лесной почве больше напоминали кошачьи.

Феликса быстро пошла по следам крови. Буквально через пару десятков шагов она увидела место обвала тоннеля Окуби. Здесь комья земли перемешались с клочьями трав и плющей. В яме на месте обрушенного участка подземного хода лежало несколько тел, изможденных, иссиня-бледных, черногубых. У каждого в груди зияли багровые провалы рваных ран: по два прокола на одинаковом расстоянии. “Как если бы их проткнули рогами, — сжала губы Феликса. — Вот какой службы ты ждала от него, а, матушка-гора?”

Чародейка услышала птичью трель где-то слева от себя и пошла на звук, чтобы рассказать разведчикам о своей находке.

Такие же трели стали раздаваться со всех сторон, истошные, почти истеричные. Феликса перешла на бег.

Через пару часов все сарданы, Ранжисона, Лаэрт и Феликса снова собрались вместе. Кто-то, как и она, видели обвалы убежищ черных колдунов. Другие — только трупы со следами когтей и рогов.

— Данатос перебил немало Окуби, — резюмировал Лаэрт. — Вот вам и объяснение.

— Зачем вашему другу понадобилось охотиться на наших врагов? — удивился один из сардан. — Разве вы не спешите?

— Видимо, так решила Джораакинли, — вздохнула Феликса. — Вождь Ушшака говорил, что Окуби жаждут ее силы. И мать-гора призвала себе защитника, чтобы ее детям не приходилось проливать кровь за нее.

— Мы и сами способны защищать свои земли, — разведчики нахмурились. — Думаешь, наши боги сомневаются в нас?

— Нет! — Феликса смутилась. — Не знаю, что и думать…

— Какая разница? — вмешался Ранжисона. — Надо выяснить больше! Есть у этих чертей нормальное поселение? Или они все, как черви поганые, по норам спят?

— Нормальное! — фыркнул один из Форелей. — Сады дьявола, вот они где живут!

— Что за сады? — не понял Лаэрт.

Феликса вздохнула. С обычным садом “сады дьявола” ничего общего не имели: всего лишь обширные участки джунглей, где росли только жгучие кислые деревья дуройи — и больше никакое другое растение. Ни травинки.

— Как на таких полянах вообще можно жить? — удивилась она. — Сыро, и деревья все в муравьях.

— Окуби только рады, — плюнул другой разведчик. — Небось свои мерзкие зелья из муравьев и варят.

— Надо найти этот дьяволов сад, значит, — решил Ранжисона. — И убедиться, что колдуны не собираются мстить.

Разведчики все разом повернулись к Феликсе.

— Что, без магии не обойтись? — догадалась волшебница. — Сможете отыскать дуройю? Найдем дуройю, смогу нацелить заклинание.

Несколько сардан тут же разбежались по зарослям искать зарождающийся “сад дьявола” — дуройя не росла без своих муравьев. Им повезло: один из разведчиков нашел неподалеку несколько нужных деревьев.

— Надо же, — удивился Лаэрт. — Везде папоротники, кусты, а тут будто вытоптали…

— Раньше думали, что это из-за злых духов, — прокомментировал Ранжисона. — В моих краях тропиков нет, но я слышал. Потом ведуньи заметили муравьев во время ритуала изгнания духа.

— Гадкие твари, — поморщился старший разведчик.

Феликса сорвала лист, раздавила между пальцами несколько муравьев, сидевших внутри. Все то же простое заклинание: чашка с водой, игла, формула. Подобное указывает на подобное.

Игла в маленькой деревянной чаше едва заметно дрогнула и застыла.

— Есть направление, — Феликса указала рукой на северо-запад. — Идем.

Еще через пару часов они вышли к обширной поляне. Зрелище заставило всех потрясенно умолкнуть.

“Сад дьявола” разросся так, что его границу невозможно было охватить взглядом. Жилища Окуби походили на гигантские грибы: тонкая ножка входа и огромный жилой кокон. Уродливые грязно-серые коконы сплетались из чего-то невыносимо мерзкого, влажно отблескивающего, похожего на гниющую плоть. Дуройи вблизи таких коконов выглядели чумными больными. Вздутые потемневшие листья, перекрученные агонией стволы и стебли.

— Матерь Триединая, — шумно выдохнул Лаэрт. — В жизни ничего более отвратного не видел! А я каких только гадостей не насмотрелся…

— Бесы, — плюнул Ранжисона. — Как их земля терпит!

— Вы знаете, из чего эти коконы, их дома? — спросила Феликса разведчиков.

— Это мясо.

Голос определенно не принадлежал ни одному из сардан. Феликса обернулась и рефлекторно вскинула руки в жесте генерации щита. Но говорящий не нападал. Он был уже не способен на атаку.

— Это что, Окуби? — поморщился Лаэрт. — Что с ним?

— Он сражался и проиграл, — звенящим голосом ответил старший разведчик. — Надеюсь, его враг пребывает в добром здравии.

— Мало было вас, проклятых рыбаков, — прохрипел искалеченный колдун. По бледному подбородку текла темно-коричневая кровь. Феликса не заметила на нем явных ран. — Эти белые выродки привезли с собой чудище!