Концерт продолжили и некоторые даже не поняли, что они увидели. Кто-то пытался связать это с задумкой заложенной в танец. Но разговоры поползли. Гизем плакала в комнатке, которую выделили для переодеваний. Туда же пришли и мужчины. Корвин не мог пренебречь обязанностями ректора и должен был узнать, что случилось. Волки были молчаливы и невозмутимы. Ильхан очевидно воздействовал на девушку друга ментальной магией. Он не пытался действовать настойчиво, просто успокоил её. Послал волну позитива. Неосознанно я тоже сделала это. Диля, на полной груди которой мы привыкли выплакивать свои огорчения, уже прижимала Гизем к себе. Когда подошёл Ульв, я испугалась. Вряд ли девушке захочется, что бы парень видел её в таком виде. Она была слишком сбита с толку этим происшествием. Все видели её уродство! Очень непросто было сосредоточиться, наложить иллюзию и поддерживать её в таком состоянии. Но Ульв подошёл со спины и мягко притянул свою пару к себе. Прижал, как будто обернул в кокон. Диля тут же отпустила её и, как ни странно, Гизем повернулась и спряталась в крепких объятиях волка.
Марсен, а он не упустил возможности посетить бал и увидеть Дилю, потянулся к цепочке артефакта, но волк не позволил ему прикоснуться к девушке. Диля помогла снять изделие мастера, что бы он мог осмотреть его. Но он не успел ничего увидеть. Я уже могла сказать ему причину его "поломки". Накопитель был пуст и совсем не излучал магии. Я услышала подсказку Хранителя и наклонилась к застёжке платья. Оно застёгивалось на спине, декоративной булавкой из серебра. С камешком какого-то невнятного цвета. Её булавка имела камень цвета платья. Нижняя парка Гизем была красной. Я посмотрела на серый тусклый камень и почувствовала тошноту. Он был неприятен. Как тля впившаяся в листок. Или клещ. Я так ощущала его.
— Камень-вампир! — догадалась я, — но как он попал к Гизем на платье? Его же не трогал никто чужой… Наши костюмы всё время были в комнате…
И тут я вспомнила момент, когда мы позабыли о Яночке. Я побоялась огорчить малышку, но всё уже и так было понятно. Она же говорила, что принести платья из зала ей помогала какая-то девушка. Яночка наивный и чистый ребёнок. Обмануть её ничего не стоит. И я обратилась к Хранителю с вопросом не видел ли он кто принёс костюмы с малышкой. Конечно призрак не всё время крутится возле нас, но вдруг он заметил их где-нибудь в замке. Но нам на этот раз везение изменило. И пришлось спросить у малышки не могла ли девушка, что так вовремя предложила ей помощь, подменить булавку.
— Наверное могла, — глаза малышки заблестели слёзками, — эта девушка сказала, что костюмы нужно сначала аккуратно сложить, что бы они не помялись. И сама укладывала каждую складочку так долго, что ей надоело ждать. И ещё она очень сердилась. И всё время смотрела в коридор не возвращаемся ли мы. Я могу её показать.
— Нет, — не согласился Корвин, — нельзя делать это во время бала. Достаточно того, что праздник испортили всем нам. Не думаю, что кому-то из вас захочется танцевать, но вы можете перейти в моё крыло. Там больше места. И вы сможете продолжить праздник с теми, кто вам действительно дорог. Ничего не случилось. Не произошёл конец света. Пусть эта гадина порадуется, если сможет. Всё равно вечер ей отравляет страх. Она, конечно, станет отнекиваться. Но когда же эти глупые завистницы поймут, что нельзя солгать менталисту? Я распоряжусь на кухне и вам подадут праздничный ужин. А и захотите потанцевать, так у вас музыкантов достаточно. Я обязан закончить концерт и открыть бал. А после я к вам вернусь. У нас достаточно преподавателей, что бы присмотреть за порядком.
Мы ничуть не пожалели об утраченной возможности танцевать на балу. Вечер получился тёплым, как в родном доме. Оказалось, Ульв прекрасно поёт и играет на губной гармошке. А Ильхан умеет свистеть как птица. Точнее как множество птиц. Он знает их всех из тех, что водятся в лесах оборотней. А ещё он предложил нам сыграть в игру, которую он видел в одном из самых северных племён. Зимы там долгие и даже солнце прячется на полгода. Наступает ночь. Раньше всегда боялись, что случится что-нибудь такое, что солнце не захочет возвращаться. На людей этот страх действует угнетающе. Их старшие придумывали забаву, которая всех отвлекала. Людей собирали в общинный дом. А как у нас говорят: Миром, да под пьяный квас мамонта уешь за час… Стыдно перед соплеменниками страхом сочиться да с порога мочиться… В общинный дом всегда работу несли. Зима на то и время даёт, что бы сделать то, на что летом ни секундочки не отведёшь. Лето на севере короткое. Надо позаботиться о зимнем запасе. Дров, еды, да и прочих разных заготовок. Вот и занимались зимой всяким рукоделием дотошным рядом с другими. А что бы не скучать песни пели, сказки сказывали. А у кого руки устали одну работу делать, чтоб, отдыхая, в стену не пялится сказкам подыгрывали. Кто на чём справится. И настроение сказки инструмент задавал. Каждый поймёт, что под скрипку и барабан истории будут разные.
Игра нам тоже понравилась. Мы её ещё и усложнили. Не просто настроение инструментом задавали, а ещё и старались угадать завершение музыкального сюжета, что бы успеть до конца музыки свой рассказ закончить. У кого получалось, тот и выиграл. Под эти забавы Гизем тоже развеселилась, в нашей компании никто её шрамов не замечал. А как бал закончится мы девушек по возвращении встретим. И с виновной все вопросы решим. Вот только Гизем с парнями отправим в лазарет. Ульва к обидчице его пары допускать нельзя. Ильхан тоже парень резкий. Подлых не любит. А Гизем перед процедурой расстраивать нельзя. Она должна быть расслабленной. Так мышцы будут свободнее и нервы при регенерации лицо не перекосят. Мне Хранитель шепнул, что Ильхан воздействием не ограничится, они к концу наших посиделок ей снотворного добавят. Он слышал как они договаривались.
Собственно, всё пошло по плану. Диля на судилище присутствовать не пожелала. Сказала, что лучше при подруге побудет. А лишний раз наесться человеческой подлости… Вытошнит… Что бы себя оправдать люди такие тупые аргументы придумывают, что начинаешь бояться не наступило ли вырождение. Был такой культ. Зверобогу молились. Говорили придёт судный день и все в зверей превратятся. Кто каким при жизни был, каким и к посмертию станешь. Был тигром — возродишься могучим зверем, а был мышью, так и место тебе под веником.
Так что едва дождались конца бала, Яночка, что уже носом клевала, успела только ткнуть пальчиком в нашу подозреваемую и тут же заснула.
— Выполнила свой долг, — рассмеялся Корвин и уложил её спать в кровать Гизем.
Что бы узнать нужную девицу, мы вернулись в наше крыло. И ничуть не удивились узнав в ней ту же завистницу, что сорвала артефакт с Гизем. Яночки при том инциденте не было и знать её в лицо она не могла. А потому и обмануть девочку ей было просто. Нас это ещё больше разозлило. Чтоб втянуть в свою подлую затею ребёнка, зная насколько та чиста и как расстроится. Впрочем, ей, наверное, это и в голову не пришло. Она использовала свой шанс, а дальше хоть трава не расти. Нам было не совсем понятно на что она рассчитывала. Доказать её вину труда не составит. Но это наши мысли. А эта девушка, как оказалось, за собой никакой вины не признавала. Её извращённая мораль работала иначе. Она, оказывается, Ульву глаза открыла. Парня ведь обманули. Он выбрал уродину, которая пряталась за артефактом. А вокруг красавиц пруд пруди. Вот хоть бы её взять.
— Всю жизнь, — патетически вещала она, — со мной были несправедливы. Отец вынужден был работать уборщиком в ювелирной лавке. Хозяин камни продавал, покупатели их носили, а мне он даже дотронуться до них не позволял. А когда я взяла себе всего одно маленькое колечко, и артефакт на входе сработал, избил так, что у меня магия не ко времени проснулась. Да хилая такая, разве что на хозяйственные заклинания хватит. А хозяин, который на сигнал артефакта прибежал из своей квартиры на верхнем этаже, сказал, что с мушиной болезнью, когда всё к лапкам липнет, в ювелирной лавке делать нечего. И с тех пор меня отец на время работы в подпол запирал. Я от страха сало копчёное ела, а после меня рвало от жирного. Даже её матери хватило ума умереть родами. А она ведь магичкой была, могла бы семью содержать.
