Тихон прервал аудиенцию, коротко кивнув, а Женька тут же подумал о легкой умственной отсталости их случайных арендодателей. Заводить собственные диалоги Женька не рискнул, и, добрав кашу, засобирался прочь, подтягивая Тихона за собой. Ему было откровенно скучно находиться в обществе такого странного типа, и он решил сократить общение до минимума.

«Благодарствую, люди добрые, за заботу неустанную, да внимание милостивое, — напевно затянул Дед, наблюдая за торопливыми сборами. Тихон коротко кивнул, а Женька размашисто отвел руку и сломался пополам, отвешивая земной поклон. За что был бит невоздержанным братом, стоило им оказаться на улице.

«Не стыдно, Женя? — укоризненно проговорил тот, выписывая Женьке леща, — они оба неполноценные, неужели не заметил? Чего ты устроил показательные выступления? Идиот!»

Женька и в самом деле почувствовал неловкость от столь неуместного проявления эмоций и надумал было вернуться, принести извинения, но тут его порывы были прерваны появлением еще одного местного.

«Приветствую вас, люди добрые! — так же протяжно и напевно проговорил местный и тоже поклонился. Мужик явно не имел никакого отношения к только что оставленному семейству, однако вызвал похожее недоумение. «Издеваются они, что ли? — мелькнула у Женьки весьма здравая мысль, — какого хрена они тут расшаркиваются перед нами, будто мы явились к ним с правительственной миссией?»

Тихон решил не реагировать на приветствие и направился вдоль узкой улицы, рассчитывая попасть на дорогу и продолжить путь уже пешком. Однако незапланированная остановка сместила тщательно продуманный график перемещений и заставила задуматься о ночлеге.

«Я не пойду ночевать к этим непонятным людям», — тут же озвучил Женька свое окончательное решение, на что вечно сдержанный брат тут же ощетинился.

«Ночевать на улице мы всегда успеем, — задумчиво изрек он, погасив порыв озвучить все возникшие соображения, — не забывай про град, побивший крышу соседям, а что касается их гостеприимства, то только нордсвиллские люди способны поспорить с местными в умении встречать гостей. Расслабься, Женька, давай попросимся на ночлег еще разок, может нам повезет нарваться на нормальных людей»

Пройдя все поселение насквозь, Тихон решительно подошел к одному из домов и негромко постучал.

«Хозяюшка! — проговорил он, невольно копируя местную интонацию, — на ночлег не пустишь?»

В этот раз хозяюшкой оказался огромный кряжистый мужик, видимо способный заломать любого, кто посмеет перечить его словам. Женька только негромко пискнул, разглядывая в наступивших сумерках необъятную тушу.

«А чего не пустить, — неожиданно сговорчиво отозвался тот, — заходите, гости дорогие!»

Домик, где обитал великан, отличался опрятностью, чистотой, однако тоже не вызывал положительных эмоций.

«Что не так с этой деревней?» — думал Женька, разглядывая древние диваны и сколоченные вручную скамейки. На фоне этих допотопных элементов довольно забавно смотрелись модные пару десятков лет назад светильники, загорающиеся от щелчка, а также валяющиеся по лавкам разряженные информационные браслеты и разломанные биометрические чипы.

Мужик тем временем, степенно прошелся по комнатам, раскидывая по полу плетеные циновки, видно призванные исполнить роль спального места негаданным постояльцам.

«Милости просим! — знакомо поклонился он, широко поводя рукой в сторону тощих подстилок, — располагайтесь!»

Любезность сельчан, учитывая текущие события, превышала все допустимые пределы, вызывая в Женьке оправданную тревогу, однако усталость скоро взяла свое, и через минуту он сладко сопел, уткнувшись рожицей в жесткое ложе.

Глава 34.

Среди ночи меня разбудил весьма уверенный пинок в бок, и следом за ним в чернильной темноте зазвучал неразборчивый жаркий шепот. В первую минуту я никак не мог припомнить причины и обстоятельства, вынудивших меня оказаться на бревенчатом полу незнакомой хаты. Постепенно память подкинула недавние сюжеты, а я получил возможность разобрать содержание полуночного Женькиного бормотания.

«Погляди, Тихон, — шипел Женька, от волнения срываясь в фальцет, — чего это с ним?»

Я обернулся в сторону протянутой Женькиной руки и едва удержался, чтобы не присвистнуть от удивления. В темном проеме межкомнатной двери маячил неясный силуэт, огромный и неподвижный, в котором, присмотревшись, я различил гостеприимного хозяина тесной избушки. Какую цель преследовал великан, торча в центре комнаты в абсолютной темноте, я спросонок не смог предположить даже гипотетически, поэтому обратился за подсказкой к Женьке.

«Давай сбежим, Тихон, — решил не отступать от привычных правил мой приятель, никак не реагируя на мои уточняющие вопросы, — я думаю, погода вполне позволяет переночевать на улице.»

В Женькиных словах угадывался здравый смысл, однако я по старой доброй традиции вновь почувствовал необходимость изучить явление и неслышно поднялся. Первое, что пришло мне в голову, была версия о чрезмерно осторожном гостеприимном хозяине, приглядывающим за своими постояльцами. Однако, подойдя поближе, я понял, что предположение не выдерживает критики. Огромный мужик никак не отреагировал на движение, продолжая слепо пялится в темноту, и не подавал признаков активности. Правда, немного прислушавшись, я различил едва заметное бормотание, наполненное неясным содержанием. Возможно, мужик страдал неизученной формой парасонмии, а может просто валял дурака. В любом случае, спать в его хате как-то сразу расхотелось. Покрутившись возле странно замершей туши, я принял решение уйти по-английски. На мое предложение Женька только согласно закивал и рванул на улицу, осторожно обходя странного мужика.

«Давно он так стоит?» — поинтересовался я, оказавшись на улице.

«Я и заснуть толком не успел, — принялся делится наблюдениями Женька, — просто поднял голову и увидел его. Мне думается, эту деревню догнало какое-то несчастье, а возможно это поселение — загородный филиал какого-нибудь дурдома, как ты думаешь?»

Я предпочел оставить Женькины рецензии без ответа, поскольку мой научный интерес угас, заменив его острой необходимостью покинуть странное место с не менее странными обитателями. Предрассветные сумерки топили деревушку в темном мареве, не позволяя насладиться местными красотами, однако даже такие неясные очертания вызывали беспокойство. Когда на нашем быстром пути вновь показался железный забор нестабильного семейства, Женька потянул меня за рукав, указывая глазами на возвращенную технику и намекая снова воспользоваться ей, теперь уже без разрешения. Похоже, мой Варвар неуклонно скатывался на преступное дно, забывая о врожденной порядочности и приобретенном уважении к законодательству.

Наконец, провидение сжалилось над нами, послав в качестве бонуса невнятное устройство, поравнявшееся с нами спустя пару километров. Из приоткрытого окошка выглянула радостная рожа и со всей любезностью поинтересовалась нашим маршрутом.

«При всем моем уважении, прошу воспользоваться моей скромной техникой! Мы всегда рады посодействовать добрым людям в решении важных и неотложных вопросов!» — оповестила рожа, ознакомившись с нашими невнятными планами. Речь водителя показалась мне немного приукрашенной, гротесковой, однако не в нашем положении было придираться к семантике, и мы, поблагодарив любезного незнакомца, втиснулись на сиденья. Водитель направлялся до города, носящего трогательное название 22, и бывшего когда-то ближним Подмосковьем. Сейчас, с учетом изменения территориальных границ, этот город был едва ли не вторым по значимости после столицы. На всем протяжении недолгого пути водитель развлекал нас страшилками про диких, украшая свои мало художественные рассказы небывалыми подробностями.

«Говорят, твари были придуманы, чтобы поработить человечество, — поделился он самым сокровенным, — да ведь так и есть! Вот вы, молодые люди, отличаете тварей от обычных людей? Эх, им бы всем имена дать! Там, наверху, только и делают, что привлекают внимание к проблеме, а проблема-то надуманная! А им бы только привлечь внимание! А я-то вот дело всегда говорю! Вот видели вы когда-нибудь тварей? А если даже и так, то где гарантия, что то, что вы видели, является истинными тварями? Нет никаких тварей, и не было никогда! И все тлен, и суета.»