«Очнись, Тихон, — бормотал Женька, тормоша безвольную тушку, — пора вались отсюда, пока не вернулись твари.»

Тихон бессистемно мотал головой, и было непонятно, соглашается он с озвученным предложением или выражает готовность поторчать в подвале еще немного. В разгар реанимационных мероприятий, дверь в подвал распахнулась и на пороге показалась тварь. Она тяжело подошла к добыче и наклонилась, пуская тягучие слюни прямо на пленников.

«Уиии! — рявкнула она, — ррр, урррр!»

Женька поморщился от нестерпимого смрада, источаемого их тюремщиком и приготовился достойно встретить смерть, так, как полагается героям. Он был уверен, что дикое существо, не раздумывая, разорвет сначала его, а потом Тихона, и на этом их бесцельное существование наконец-то прекратиться. Однако захватчик продолжал рычать, брызгать слюной, демонстрируя превосходство, но жрать не торопился. Обмазав тщедушных найденышей липкими слюнями, тварь гордо удалилась, напоследок взрыкнув что-то в высшей степени надменное и презрительное. Женька тут же воспользовался приоткрывшимися возможностями, и, не зная других способов, с размаху влепил Тихону звонкую пощечину. Так однажды в детстве его привела в чувство суровая воспитательница, когда он слишком долго проторчал на жаре и потерял сознание от теплового удара. Способ и правда, оказался действенным. Тихон недовольно завозился, возвращаясь к реальности и недоуменно уставился на Женьку, как только окружающий мир прогрузился до конца.

«Чего ты? — пробормотал он, — ты решил сменить дислокацию? Где мы, Женя?»

«Тебя схватила дикая тварь, — торопливо сообщил Женька шокирующие подробности, — она закрыла нас в подвале. Но она действовала не одна. Они, как мне кажется, научились работать в команде. Нам нужно выбираться отсюда, Тихон, чем скорее, тем лучше. Пока они не вернулись, что бы дожрать нас»

Очевидно, несдержанная тварь перестаралась, вырубая тощую добычу, поскольку пришедший в себя Тихон, продолжал крутить головой и выпадать из действительности.

«Схватила тварь? — нудил он, явно не доверяя Женькиным новостям, — давно всем известно, что дикие никогда не отпускают своих жертв, тут же разрывая их на куски. Во всяком случае, я сам…»

Околонаучные лекции были прерваны грохотом, донесшимся из-за плотно закрытой темницы. Женька, шатаясь, подскочил на ноги, и оглядевшись, обнаружил приоткрытое окошко, под самым потолком. Очевидно, тварям еще рано объявлять мировое господство, подумал Женька, оценивая силы. Их коллективный разум еще слаб и кое-где дает осечки. Размеры окна вполне позволяли протиснуть наружу обеих пленников одновременно, и, мысленно усмехнувшись, Женька не с первого раза, забрался на узкий подоконник.

— Поднимайся, Тихон, — воззвал он с высоты, — довольно прохлаждаться, приятель. Скорее, сюда!»

Тихон, едва держась на ногах, кое как доковылял до стены и, собрав силы, неловко повис над полом. Нетерпеливый Женька крепко уцепился за руку приятеля и с усилиями затащил его на подоконник.

— Так-то лучше, — пропыхтел он, переваливая тяжелого Тихона на улицу, — бежим, дружище! Сегодня твари останутся без обеда!

Дом, где недальновидные похитители прятали свой несостоявшийся ужин, располагался на не слишком оживленной улице, одним своим краем упирающимся в пустующие склады. Добравшись до полуразрушенных строений, Женька предложил немного отдышаться и сделать привал, поскольку старания твари по дезактивации пленников даром не прошли. Голова кружилась и болела, а ноги совсем отказывались выполнять прямые функции. Кроме того, прямо сейчас в мозгах раздавались отвратительные звуки, напоминающие непрерывный гудящий звон. Если бы Женька описал свои симптомы Тихону, тот наверняка бы диагностировал брату надвигающийся инсульт, поэтому Женька благоразумно молчал, самостоятельно справляясь с надоевшими звуками. Тихон озвучил симптомы сам, при этом некрасиво кривя тонкое лицо.

— Женька, эти непрерывные звучания сводят меня с ума, — доверчиво поведал он и неожиданно толкнул Женьку за один из уцелевших гаражей. Дергачев рухнул в раскисшую жижу и тут же понял, что, инсульт пока им не грозит, поскольку из ближайшей подворотни, прямо на них надвигалось серое марево, издающее те самые пронзительные звуки. В первую минуту Женька не сразу понял, что колыхающаяся туча имеет составляющие элементы, при ближайшем рассмотрении, оказавшиеся обычными дикими тварями. Все они, тесно сомкнув ряды, двигались в едином порыве, как сказали бы дикторы советского телевидения. Каждая тварь пронзительно взвизгивала, передавая вокальную эстафету следующему участнику. Таким образом, возникало непрерывное единое визжание, отдаленно напоминающее пение.

— Они поют? — потрясенно ахнул Женька, все еще не замечая главного.

— Это единственное, что тебя удивило? — тут же отозвался Тихон и задумчиво добавил, — твари всегда были одиночками. Они видели в себе подобных соперников, врагов, добычу, черт знает кого, только не соратников. Что с ними произошло?

Скоординированный отряд замер, дойдя до гаражей, и резко оборвал занудное пение. В разом наступившей тишине было слышно, как колотиться барабаном Женькино сердце. Тихон негромко усмехнулся, продолжая задумчиво пялиться на вокальный коллектив. Твари замерли, словно ожидая чьего-то приказа, мерно покачиваясь и глядя прямо перед собой. Очевидно, что негласный приказ все же прозвучал, поскольку серое марево шевельнулось, завибрировало и потекло в сторону одного из гаражей. Там оно обволокло плотным кольцом ржавое строение и без видимых усилий приподняло его над землей. Все, что делали твари, казалось нелепым и бессмысленным, однако, все же в каждом движении угадывалось значение. Правда, что оно несло в себе, это значение, оставалось за гранью понимания. Твари легко перевернули старый гараж, уложив его на бок и наполнив двор скрипом и металлическим лязгом. Женька был уверен, что адский грохот немедленно выгонит на улицу обозленных жителей и заставит от души навалять распоясавшимся нелюдям за самоуправство. Однако акт вандализма прошел без постороннего вмешательства и ажиотажа не вызвал. Твари так же бессмысленно развернулись и, повинуясь очередной установке, утекли обратно в подворотню.

«Что это было? — прошептал Женька, цепляясь за рукав Тихона, — не думал, что когда-нибудь скажу такое, но прямо сейчас я с большим удовольствием понаблюдал бы, как твари гоняются за добычей, чем слушать и видеть то, что увидел и услышал только что».

Тихон предпочел оставить Женькины наблюдения без комментариев и потянул его к подвалу.

«Сегодня, Женя, мы тоже остаемся без ужина, — грустно констатировал он, торопливо перебегая от подворотни к подворотне, стремясь достичь побережья, — предлагаю не рисковать и уснуть голодными. Но целыми.»

На Тихона происшествие с тварями не произвело ровным счетом никакого впечатления. С того памятного дня, когда к нему вернулась его кожаная тетрадка с записями, он целыми днями копался в своих формулах, по сотому разу перечитывая давно выученные наизусть стройные ряды цифр. Женька не видел в подобном времяпровождении практического смысла, поскольку опытов Тихон не проводил и наблюдениями не делился. Вернувшись в подвал, Тихон ожидаемо достал тетрадку, и потеряв интерес к миру в целом, погрузился в изучения. Женьке не раз приходило на ум, что ученый подобным образом стремиться отвлечься от реальности, и прячется за своими цифрами, как за ширмой.

«Тихон, — рискнул озвучить Женька вполне нейтральное соображение, — как ты думаешь, настанет ли такой день, когда мы с тобой обзаведемся собственными домами, разведем во дворе кошек, сядем у камина и придем к выводу, что жизнь удалась и жалеть не о чем?»

Тихон нечитаемым взглядом уставился на романтично настроенного брата и коротко отозвался:

«Не знаю, Женя.»

После чего уставился в окошко. Постепенно его отрешенно-задумчивое выражение на лице сменилось настороженным вниманием, и он нехотя продолжил начатую мысль.

«Но, если ты хочешь поразмышлять о насущном, можешь начинать прямо сейчас. — говорил он, не отрывая взгляд от происходящего не улице, — Правда вместо камина могу предложить весьма качественный пожар, а кошек заменит тебе свора…»