Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Глава 23.

Заброшка, которую Женька отыскал для Тихона, располагалась недалеко от берега и была идеальным местом для незаметного существования в течение довольно длительного времени. Группы реагирования никогда не появлялись в подобного рода местах, слепо исполняя приказы высокого начальства. Очередное Женькино смелое решение оставить Тихона самому разгребать наваленные проблемы стало неактуальным, стоило Дергачеву переступить порог погреба. В его крови продолжал бушевать огонь справедливости и гуманизма, однако с каждым шагом желание вернуться к несчастной твари становилось все отчетливее. Женька еще долго перемалывал только что озвученные Тихону условия, и не заметил, как очутился у самого моря, нехотя выбрасывающего тяжелые волны на галечный берег. Женька присел на сырой валун и закрыл глаза. Все, что происходило сейчас с ним, казалось ему больным кошмаром, но что сделать для того, чтобы проснуться, Женька придумать не мог.

«Скучаем, мил человек? — вывел Женьку из состояния горестных раздумий знакомый голос. — чего пригорюнился, аль беда какая случилась?»

Дергачев поднял голову и в изумлении уставился на старого знакомца, втихую балующегося спиритическими сеансами. Кладбищенский сторож понимающе усмехнулся, и легко присел рядом, как будто такие вечерние встречи были самым обычным делом.

«Вы как тут?» — пробормотал Женька, тут же расставаясь с мыслью о призрачности загадочного Нордсвилла.

«Пришел, что ж удивительного? — просто отозвался дед и тяжко вздохнул. Весь его вид говорил Женьке, что пришел дед не просто так, что с ним тоже случилась какая-то беда, и что прямо сейчас Женька станет свидетелем новой страшилки, и возможно с участием темных дедовых приятелей. Однако дед продолжал сохранять интригу, и не торопился расставаться со своими тайнами. К Дергачеву снова вернулась мысль о странном Нордсвилле, и он, не удержавшись, озвучил ее кладбищенскому сторожу.

«А что, Нордсвилл и правда существует? — поинтересовался нетактичный Женька, а дед только качнул головой.

«А почему бы ему не существовать? — обыденно пробормотал он, выныривая из тягостных раздумий, — существует же ваш дикий мир, так почему бы не быть Нордсвиллу? Я помню еще те времена, когда вместо большого города на его месте ютилось всего пара- тройка избушек. Я тогда вернулся с западных склонов, да и остался там. Много лет я прожил, не покидая тех земель, я не сторонник долгих скитаний.»

Дед замолчал снова, погружаясь в воспоминания.

«Нордсвилл считался самым зажиточным городом, — наконец озвучил дед спустя продолжительную паузу, — да только видать, недолго ему осталось. Дикие твари совсем одолели, пробираясь к самым домам и уничтожая случайных прохожих. Нет против них управы, сколько ни бейся!»

В словах деда звучало столько отчаяния, что добросердечный Женька сам проникся посторонней бедой.

«Неужели ничего не помогает? — изумился он, — ведь это всего лишь волки, они грозные и опасные, но это только животные. Взрослое население города вполне смогло бы справиться с напастью, устроив пару тройку хороших облав.»

На эти вполне справедливые замечания сторож с нордсвильского кладбища только пожал плечами.

«Так-то оно так, мил человек, да и не так. Против этих зверюг даже я оказался бессилен, — грустно поведал дед сокровенное, а Женька весело рассмеялся, неожиданно вспомнив дедову траву. Учитывая почтенный возраст древнего старца, а также его невеликую комплекцию, вряд ли он вообще смог бы оказать должное сопротивление грозной напасти.

Дед мельком взглянул на веселящегося Женьку и назидательно проговорил:

«Зря смеешься, мил человек. Думаешь, я старый и хилый? Ладно, это твое право. Да вот только когда ты в последний раз вспоминал про свои обмороженные кровавые лапы, а, мил человек?»

Дед говорил, не меняя интонации и тональности, однако Женька отчетливо уловил досаду и обиду, прозвучавшую между строк. В самом деле, с той самой веселой ночки, проведенной в кладбищенской сторожке, Женька ни разу и не глянул на некогда израненные ступни, навсегда забывая о терзающей боли. До этого дня другие заботы занимали лидирующие строчки, и мешали оценить собственное здоровье.

«А ведь и правда, — потерянно проговорил Дергачев, уставясь на совершенно целые и здоровые стопы. — я и не заметил. Не до того как-то было. Но спасибо, если вы приложили к этому руку. Как вы это сделали?»

Но скромняга сторож не пожелал делиться рецептами. Вместо этого он достал из кармана знакомый пучок растений и с сомнением принялся рассматривать его сморщенные ингредиенты.

«Ты вот не веришь моим словам, мил человек, — наконец проговорил он, — тогда погляди, что творится нынче на улицах Нордсвилла»

С этими словами странный Женькин собеседник принялся проводить таинственные манипуляции, в результате которых от скрюченного пучочка повалил густой белый дым, мягко обвалакивая Женькино сознание.

«Опять дед за свое, — решил Женька, с интересом вглядываясь в размытую картинку, внезапно проявившуюся в белых клубах. Изображение было нечетким, смазанным, однако, чем сильнее клубился дым, тем ярче виделось изображение. Вскоре вниманию бродяги предстала весьма пугающая сцена, включающая в себя эпизоды нордсвильских улочек и колышущегося серого моря, в котором изумленный Женька узнал страшную стаю. Стая медленно и целенаправленно текла к одному из нордсвильских домов, просачиваясь внутрь. Картинка была без аудио сопровождения, однако и того, что она транслировала, вполне хватало, чтобы вызвать ужас и панику.

«Что это? — прошептал Женька, выныривая из густых клубов. — как вы это делаете?»

Похоже, эта фраза легко заняла бы первое место в конкурсе самых популярных фраз в разговоре со сторожем.

«Тут надо бы спросить, не «как», а для «чего», мил человек. — сокрушенно и внезапно равнодушно отозвался дед. — да только вот в этом нет больше проку. Я и не рассчитывал, что ты сможешь помочь в нордсвильской напасти. Хоть в тебе и есть знание. Но, видно, я ошибся, мил человек, ты не тот, кто мог бы нам помочь»

Дед снова замолчал, а обескураженный Женька задумался над его словами, произнесенными с отчетливым разочарованием. О каком знании говорил полусумасшедший кладбищенский сторож? Почему он увидел в неприметном Женьке источник избавления от серых стай? Женька не был даже охотником, не говоря уже об обладании особыми навыками в борьбе с природными катаклизмами. В конце концов, Женька пришел к выводу, что дед попросту свихнулся от своих народных зелий и сейчас просто теряет связь с реальностью. Дергачев хотел было откланяться и уже поднялся, чтобы уйти, но в тот же момент за его спиной раздались тяжелая решительная поступь. От нордсвильской напасти, так виртуозно преподнесенной загадочным дедом, Женьку перебросило в реальность, и он с тоской подумал о полуночных рейдах групп реагирования. Сейчас он корил себя за неосмотрительность, за излишнее любопытство и мечтал оказаться прямо сейчас в ржавой заброшке своего обезображенного брата. «Впрочем, с этими мечтами, скорей всего придется расстаться,» — с горечью подумал Женька, опасаясь ненароком выдать убежище своего личного чудовища.

Шаги замерли и остановились совсем близко. Женька мог без труда различить хриплое дыхание и негромкое фырканье, в котором узнал отличительные признаки присутствия твари. Не успев придумать, что было бы предпочтительнее, визит силовиков или появление диких, Женька смело развернулся, приготовившись принять бой. Однако, к его великому облегчению, тварь оказалась хорошо ему знакомой и не вызвала много опасений. Вероятно, Тихон, истосковавшись в одиночестве, решил предпринять весьма смелую попытку ночной прогулки.

«Возвращайся обратно, — прошипел ему Женька, в тайне опасаясь ночных облав, — ты чего тут?»

Однако Тихон, периодически теряя способность внятно излагать мысли, только визгливо фыркнул, отступая в тень. Дед, молча и без особого интереса наблюдая эту сцену, продолжал извлекать из пучочка белый дым, видимо делая это автоматически. Дым разрастался, захватывая собой часть побережья, однако больше он ничего не демонстрировал, а только мешал нормально дышать и бесполезно набивался в легкие. Тихон, тоже попав под влияния чудо-травы, отчетливо фыркнул снова, и неожиданно внятно произнес:

54
{"b":"774004","o":1}