Я интуитивно метнулся вбок, перекатываясь на живот и заслоняя собой тощую Женькину тушку. Сделал это я несомненно, очень вовремя, поскольку в ту же секунду над нашими головами просвистела вполне себе настоящая пуля. А следом за ней раздался отборнейший мат автора выстрела.

«Вы чего тут делаете?!» — возмущенно проорал охотник или кем был появившийся человек, крепко сжимающий в руках старинное ружье.

Я не рискнул оборачиваться, чтобы не спровоцировать ненароком незнакомца выпустить в меня еще парочку патронов, а вот Женька, выбравшись из-под моей внушительной туши, со всей любезностью отозвался.

«Мы заблудились, — покаянно объяснил он наше появление, — и теперь совершенно не имеем представления, как выйти к цивилизации.»

Охотник, выслушав пояснение, важно кивнул и степенно поведал нам, что никакой Цивилизации поблизости не предвидится, а есть только Нордсвилл, но до него нужно пройти несколько километров, двигаясь на восток. В словах мужика была изрядная доля правды, но видимой пользы она нам не добавила. По всему выходило, что Нордсвилл единственный населенный пункт на всем видимом пространстве.

«Впрочем, — доброжелательно добавил он, — могу предложить вам дождаться рассвета в моей сторожке, а после двинуться в путь. Вам здорово повезло, что вы взяли немного влево. На другой стороне водятся злые твари. Сейчас они не очень активны, но с наступлением холодов выходят к жилью.»

Я продолжал лежать, уткнувшись мордой в землю, и Женька, видя мое замешательство, вежливо поблагодарил охотника и предупредил, что второй скиталец немного страшноват.

«Он безобидный и очень добрый, но генетическая мутация сотворила с ним злую шутку, — проникновенно вещал Женька, косясь в мою сторону, — не бойтесь его, он не причинит вам зла»

Охотник с любопытством уставился на меня, и я рискнул явить ему свой чудный лик.

«Ох, ты ж, твою душу! — весьма эмоционально отозвался он и перекрестился, — как ты говоришь, звали ту бабу?»

«Какую бабу?» — недоуменно переспросил Женька.

«Ну, что с ним это сотворила? Муциация? Она немка, что ли? Любовница? Ревнивая поди! Ну да бабы все дуры, а мы опосля страдаем за их коварность!» — охотник оказался весьма романтичным и, поведав сокровенное, тут же проникся ко мне неземной любовью.

Его сторожка разместилась в очень живописной части непролазного леса. Над ее справной бревенчатой крышей заботливо склонялись тяжелые ветки каких-то особо крупных деревьев, а перед крепкой дверью расстилался ковер из жухлой листвы и травы.

«Я-то считай, всю жизнь в лесу живу, — разоткровенничался мужик, с жалостью поглядывая в мою сторону, — в городе последний раз был прошлой зимой, когда нашествие волков одолело Нордсвилл.»

Продолжая бормотать, он принялся хлопотать на некоем подобие кухни, ставя на огонь странного вида чайник, больше напоминающий котелок, и извлекая откуда-то ставшие привычными куски сыра и пирога. Наблюдая за его размеренными движениями, я невольно подумал, а кто ему напек столько пирогов, раз он безвылазно торчит в лесу почти год.

«Так я сам, — охотно отозвался мужик на мои невысказанные мысли, — а чего мне еще тут делать? Я продуктов себе с прошлой осени привез, вон в подпол складываю припасы. Вот от нечего делать и стряпаю себе. Не хуже бабы наловчился!»

Упомянув коварных баб, он опасливо покосился в мою сторону и в миг перевел беседу в деловое русло.

«Что слышно в большом мире? — заботливо поинтересовался он, — как там великий ледник? Помню, много горя принес он рыбакам, захватив собой все побережье. Ну, да это дело прошлое, конечно, справились с ним, и следа не осталось!»

Женька многозначительно кивнул, подтверждая информацию, и на его рожице отчетливо проявилось недоумение. О каком леднике шла речь, если в последние пятнадцать лет растаял последний арктический айсберг, продержавшийся рекордно долгое количество времени. Вероятно, одичавший лесник совсем потерял связь с реальностью, или с ним делятся новостями нордсвильцы, видящие мир под особым углом.

Пока разговорчивый хозяин выяснял события большого мира, вода в котелке забурлила, и я, порывшись в широких карманах, извлек пучок засохшей травы, собранной на местном кладбище. Лесник, наблюдая за моими манипуляциями, только снисходительно хмыкнул, в свою очередь выуживая из собственных запасов целые пласты свалявшихся растений.

«Выбрось этот мусор, — хмыкнул он, — я угощу вас самым настоящим, лучшем во всей округе, чаем из трав, способных поднять на ноги даже после встречи с лютыми тварями»

Разумеется, добродушный хозяин имел в виду волков, стаями атакующих мирное население, однако при его словах Женька завозился, бросив на меня тревожный взгляд. Эти движения заставили меня обратиться к делам насущным, и я приступил к зельеварению. Вероятно, гостеприимного охотника обидело мое равнодушие относительно его приглашения выпить с ним чайку, поскольку он, не говоря ни слова, вышел за дверь, утаскивая с собой волшебные снадобья. Женька неловко подтянул к себе израненные ступни, обхватывая их ладонями.

«Потерпи, Женя, — хотел сказать я, но вместо ставших уже привычными слов, снова издал визгливый пронзительный звук. Женька вздрогнул, но больше никак не отреагировал. Наконец, вода в котелке выкипела, оставляя на самом дне вываренную зеленую жижу, концентрирующую в себе все полезные лечебные свойства. Я аккуратно нанес получившуюся мазь на ободранные Женькины ноги, и неожиданно перед моими глазами возник давний эпизод моей врачебной практики, когда я, спасая от обморожения одного неловкого типа, так же бинтовал ему кровавые лапы. Почему-то именно эти воспоминания пробудили во мне желание пополнить запасы жизненной энергии, но только не с помощью глупых химических концентратов или домашних пирогов. Мне захотелось почувствовать вкус настоящего живого человеческого мяса. Я, как мог, гасил в себе опасные порывы, доводя до конца медицинские процедуры, однако, когда были наложены последние штрихи, моя звериная сущность подняла голову, и я злобно оскалился на замершего Женьку. Не дожидаясь, пока мои инстинкты возьмут надо мной верх, я приподнял обмазанного зеленой жижей Женьку, и словно тряпичную куклу, вытолкал его за дверь, не в состоянии внятно произнести ему: «Беги!»

Глава 19.

Женька, неуклюже вывалившись из охотничьей сторожки, больно ударился о торчащую из земли корягу и настороженно замер. Он уже успел привыкнуть к новому образу брата, а вновь обретенная способность Тихона извлекать из себя человеческую речь и вовсе внушила расслабившемуся Дергачеву мысль о грядущих счастливых переменах. И вот теперь, вместо того, чтобы по праву наслаждаться этими самыми переменами, Женька опасливо прислушивался к звукам, доносившимся из сторожки. Вдруг крепкая бревенчатая дверь распахнулась, и на пороге показался Тихон. Его некогда яркие синие глаза заволокло мутной пеленой звериного желания уничтожать, а слюнявая пасть изрыгала весьма красноречивое рычание. Женька не стал взывать к здравому смыслу и напоминать Тихону об основах воспитания, его собственные инстинкты вопили ему о нависшей опасности и предлагали поскорее скрыться из поля видимости твари, которая окончательно поглотила его несчастного брата.

Женька резво вскочил на едва подлеченные ноги и рванул в заросли, не дожидаясь активных движений со стороны чудовища. Тварь немного постояла в дверях, давая Женьке фору, после чего призывно взвизгнула и заторопилась следом, боясь упустить из вида ускользавшую добычу. Тварь ломилась сквозь причудливо переплетенные ветви, с хрустом разламывая попадавшиеся на пути молоденькие деревца, и продолжала рычать и разбрызгивать в негодовании слюни. Ей не составляло труда отыскать Женьку в незнакомом лесу по хриплому дыханию, со свистом вырывающемся из загнанных легких, по кровавым следам, оставленным израненными Женькиными ногами, по едва уловимым запахам и звукам, недоступным простому человеческому существу. Однако тварь не торопилась. Женька слышал шум погони, и даже видел мелькающую в зарослях внушительную фигуру, и с минуты на минуту ждал неминуемого захвата, который тварь решила отложить на неопределенное время. Женькины силы заканчивались, разбитые ноги не позволяли продолжить сумасшедший кросс, а сгустившиеся лесные сумерки лишали возможности ориентироваться на чужой территории. Женька сбавил обороты, переходя на быструю ходьбу, пока наконец и вовсе не остановился, сгибаясь пополам и выплевывая легкие в надрывном кашле. «Если тварь решит сожрать меня прямо сейчас, — мелькнула безразличная мысль, — она знает, как меня найти».