«Что мне со всем этим делать?» — озвучил Женька самую насущную мысль, с отчаянием припоминая, что все снадобья, препараты и прочий инвентарь остался где-то далеко, что на острове, кроме Тихона, тварей не обнаружено, а значит противоядие приготовить не удастся. Тихон, проявляя основы воспитания, тактично отреагировал на заданный вопрос вежливым повизгиванием, при этом продолжая тянуть к собеседнику уродливые клешни. Что он хотел этим сказать, Женька не знал, и на всякий случай отодвинулся подальше от нависающей твари. Обычно высокий Тихон сейчас казался Женьке огромным, хотя на самом деле его нынешний рост ненамного превышал рост Тихона-человека. Пытаясь прийти в себя от обрушившейся катастрофы, Дергачев не придумал ничего лучше, чем начать уборку в разоренном жилище. Он, не обращая внимания на присутствие в комнате самого опасного существа на планете, по уверениям все тех же ученых, разумеется, принялся собирать обломки чужого имущества. Тихон, неловко переминаясь с ноги на ногу, негромко взвизгнул и подхватил с пола обрывок ткани, в котором Женька опознал часть мажорских штанов. Тихон кое-как свернул тряпку и поднял следующую, демонстрируя готовность к сотрудничеству. Женька негромко усмехнулся и включил тварь в рабочую группу. Совместными усилиями к вечеру комната приобрела почти привычные черты, если исключить разломанные пополам кровать и рабочий стол. Тихон с видимым сожалением хрюкнул и объединив обе части стола в единое целое, протянул Женьке, предлагая полюбоваться на результат. За весь период уборки тварь ни разу не проявила и сотой доли той агрессии, которую проявил утром Тихон, ломая мебель. Женьке даже показалось, что без эмоциональное чудовище испытывает подобие раскаяния, осторожно складывая обломки в аккуратную кучу. Стараясь не слишком развивать эту теорию, Женька оттащил собранный мусор за стены дома, и озадачился новой проблемой. Наступало время ужина, и от пережитых волнений в Женьке разыгрался лютый аппетит. Чем угощать тварь, он придумать не мог, припоминая об их особенностях жрать людей. Однако Тихон продолжал вести себя так, как если бы оставался полноценным человеком, никак не демонстрируя желания сожрать своего приятеля или как-то по-другому причинить ему вред. Устав переживать, Женька достал из запасов коробку с концентратом и, прослушав занудные сведения о пользе жратвы, принялся молча поглощать содержимое коробки. Тварь внимательно следила за каждым его движением и неожиданно сама потянулась к коробке, стоящей в ящике.
«Ты проголодался? — уточнил Женька, еще не придумав как ему вести диалоги. Он не воспринимал обратившегося Тихона как чудовище, однако и полноценным человеком считать его было преждевременно. Однако Тихон в ответ коротко кивнул и оскалил вытянувшуюся пасть, пуская тягучие слюни. Вероятно, этим он хотел продемонстрировать высшую степень дружелюбия. Женька кивнул тоже и, стараясь не смотреть на омерзительную картину слюней и торчащих клыков, вернулся к прерванному обеду. Тихон старался как мог, заталкивая в пасть желеобразный концентрат, однако все равно после его трапезы повсюду валялись обслюнявленные ошметки. Женька, морщась от отвращения, принялся снова наводить порядок, однако был прерван Тихоном. Тот, осторожно отвел Женькины руки от отвратительной жижи, и неожиданно аккуратно собрал все сам, после чего насухо вытер остатки обрывком штанов. Поведение твари озадачивало. Так быть не должно, убеждал себя Женька, не вполне осознавая, чего он вообще ожидал от преобразившегося брата. Ему почему-то казалось, что логичнее было бы сейчас в панике метаться по острову, спасаясь от разъяренного монстра, пытающегося его сожрать. Предстоящая ночь тоже не вносила уверенности в полной безопасности. Тихон, не сумев починить Женькину койку, любезно предоставил ему свою, настойчиво придвигая уцелевшее спальное место к самым Женькиным ногам. Обалдевший от происходящего Дергачев послушно улегся, не слишком рассчитывая встретить рассвет в добром здравии. «Будь что будет, — фатально решил он, — я в любом случае, не знаю, как все исправить.»
Тихон решил побить все рекорды по проявлению заботы и участия и неловко набросил на Женьку разорванное пополам покрывало, а сам растянулся на полу. По понятным причинам, эта ночь обещала быть для Женьки бессонной. Вопреки своим первоначальным решениям, Дергачеву отчаянно не хотелось подвергаться нападению злобной твари, тем более среди ночи. Стараясь не производить шума больше, чем это возможно, Женька присел на кровати и уставился на развалившегося на полу Тихона. Обычно беззвучный мажор, негромко всхрапывал во сне, пуская неизменные слюни, но это было единственным проявлением его ночной активности. Он продрых всю ночь, как обычный человек, а на утро, сладко потянувшись, распахнул глаза, уставившись в потолок, после чего резко вскочил на ноги и вытянул перед собой уродливо-длинные конечности. Женька, так и не сомкнувший глаз целую ночь, только удивлялся вполне человеческой реакции Тихона. Тот будто только что обнаружил изменения, произошедшие с его организмом, и сейчас с видимым беспокойством осматривал себя, ворочаясь во все стороны. Убедившись в пугающей реальности, Тихон сел на пол, подтянул к груди ноги и неслышно заскулил. В его мягком повизгивании Женька отчетливо расслышал растерянность, и его сердце затопило небывалой жалостью.
«Все в порядке, Тихон, — глуповато прокомментировал он, не зная, как реагировать, — ты выздоровеешь. Всему свое время.»
На столь невнятное ободрение Тварь совершенно по-человечески усмехнулась, поворачивая к Женьке слюнявую морду. Аккуратно подстриженные волосы странным образом отросли за ночь и теперь лезли в глаза, свешиваясь спутанными прядями. Даже в облике монстра Тихон обладал некоей привлекательностью. «Красавица и чудовище в одном лице,» — невесело заключил Женька и вдруг вспомнил, что сегодня как раз то время, когда нужно запускать чертову установку. Тихон, видимо, тоже об этом вспомнил, но к работе не торопился. Он продолжал сидеть на полу, бросая на свои лапы взгляды, полные отвращения. Коробки терпеливо ожидали участия, призывно выстроившись в ровные ряды. Наконец, Тихон со вздохом поднялся, распрямляясь во весь свой внушительный рост, и сделал шаг к установке. Женька с изумлением наблюдал за явными проявлениями человечности и его разрывало когнитивным диссонансом. Тварь, пытающаяся заняться научной деятельностью, не вписывалась в привычные нормы, тварь, запускающая устройство собственной ликвидации, и вовсе взрывала мозг. Внезапно Женька подскочил на месте, осененный следующей мыслью. Захар говорил, что работающие установки безопасны только для людей, тварям они несут полное уничтожение, а значит и его Тихону грозит опасность. Женька бросился к коробкам, наполовину запущенным ответственным ученым, и с силой оттолкнул коллегу, лишая того возможности продолжить запуск системы. Тихон со снисходительным недоумением оглянулся, снова издав слабый взвизг. Женька, не реагируя на реакцию твари, поворачивал рычажки в нерабочее положение, молясь про себя, чтобы недозапуск никак не отразился на здоровье его персонального чудовища.
Отключив все, Женька обернулся и торопливо забормотал объяснения, которые, впрочем, в озвучке не нуждались. Тихон сам помнил об опасности и только слюняво усмехался, наблюдая Женькину суету.
«Уии, ии, виии,» — низким басом выразил Тихон благодарность приятелю и снова уселся, приваливаясь к стене.
В домике повисла напряженная тишина. Возможно, именно в эту минуту, ученые и представители силовых ведомств подсчитывали убытки от незавершившегося эксперимента по уничтожению диких. Возможно, что в следующие выходные к ним на остров пожалует делегация обозленных граждан и утопит безответственных сотрудников в небывалом презрении. Или просто разорвет на части, вымещая гнев. Дергачеву, в целом, было все равно, как проявит себя научное сообщество. Нарушать планы великих умов и вмешиваться в дела науки стало привычным времяпровождением Тихона и Женьки, и больших сожалений не рождало. Тварь, передохнув от проделанной работы, снова поднялась и размеренно зашагала по комнатке, старательно обходя расставленные коробки. Женька настороженно следил за выверенными движениями, пытаясь уловить малейшие изменения в настроении чудовища, однако, тварь вела себя сдержанно, корректно, и, если бы не уродская морда и не устрашающие конечности, Женька мог бы поклясться, что сейчас перед ним маячит Тихон, решая свою очередную научную головоломку. Женьку немного смущало полное отсутствие одежды у преображенного ученого, но вносить корректировки в его внешний вид Женька откровенно боялся. Несмотря на благодушное настроение, тварь продолжала оставаться тварью и расслабляться не позволяла. Наконец, тварь замерла и, круто развернувшись, что-то забормотала на своем наречии, негромко повизгивая и взмахивая лапами. При этом она не сводила с Женьки ослепительно синих глаз, сохранивших осмысленное выражение. О чем нелепое существо пыталось поведать ошарашенному Дергачеву, можно было только догадываться по неожиданно мягкой, располагающей интонации. В заключении своего выступления, тварь протянула к Женькиному лицу когтистую лапу и провела по шее скрюченными пальцами. Женька, не выдержав подобного испытания, тут же развернулся и скрылся за дверью, оставляя своего соседа в одиночестве.
