– Что происходит? – бурчание Хейли совпадает с её неудачными попытками вырваться.

– Не дергайся, – цежу я сквозь зубы, открывая дверь.

Душевая кабина находится в дальнем углу ванной комнаты, как обычно, максимально пафосно оформленной для президентского люкса. Сгрузив уже неподвижное тело в огромную душевую, задаю параметры кабины и задвигаю дверь. Звук автоматического замка – Хейли мгновенно открывает глаза, бешено осматриваясь. Улыбаюсь, киваю на её немой вопрос: не откроешь, пока не завершится программа.

Ледяной поток обрушивается на девушку, смывая сон и остатки ночных посиделок. Девушка, визжа, подскакивает, носится по кабинке, пытаясь убежать от ледяной воды. Запрокинув голову, начинаю хохотать. Из душа слышится отборный мат, смешанный с проклятиями и обещаниями медленной и мучительной расправы. По животу проходится судорога, и я складываюсь пополам, продолжая откровенно ржать. Осталось самое интересное, заставив себя вытереть слезки, смотрю на мокрую девушку. Поток воды прекращается, Хейли кровожадно взирает на меня, рывок – дверь еще заперта; растерянное выражение её лица с налипшими тяжелыми от влаги волосами. Из-под пола начинает валить густой пар, разогревая замерзшую узницу, стеклянные стены кабины запотевают. Протерев рукой небольшое окошко, наемница непонятливо смотрит на меня, вызывая у меня улыбку Чешира. Клубы пара застывают в пространстве вокруг девушки – она замирает, предчувствуя подставу.

И снова открывается адский напор ледяной воды, охлаждая пар. Дикий визг Хейли, и я со стоном падаю на кафель, смеясь до хрипоты. Щелкнул электронный замок, выпуская мою бешеную мегеру. Скрипя зубами, она стоит над моим скрюченным от спазмов телом, бессильно сжимая и разжимая кулаки. С кое-каким оханьем и аханьем я встаю, поднимая руки в знак поражения, попутно вытирая набежавшие слезы.

– Не обижайся, было весело, согласись.

В ответ послышалось шипение, вызывая новый приступ смеха.

– Ладно, ладно! – всё так же стою с поднятыми руками, – давай мириться?

Мат, захлопывающаяся дверь ванной. Следую за девушкой, обнимаю со спины, уткнувшись носом в холодную мокрую голову:

– Ну всё, не злись, хорошо?

Наемница молчит, излучая потоки злости.

– Ну, перестань, – легонько чмокнув в затылок, переворачиваю её лицом к себе, – Ну?

Хейли закрывает глаза, пытаясь успокоиться, а, когда открывает, больше не вижу в них агрессии. Только если чуть-чуть.

– Когда-нибудь я тебя зарежу.

– Конечно, милая, непременно, – я подмигиваю.

Кивком указав на серый диван в гостиной, сажусь, переходя к главному:

– Что вчера случилось? Встретила по дороге бар со скидками?

Не оценив сарказма, девушка закатывает глаза:

– Скорее старую знакомую. Она передала документы, те, которые ты просила.

– Ну, чего стоим, милая? Вперед и вприпрыжку за ними.

Повторно закатив глаза, Хейли уходит, снимая с себя пропахшее ледяное платье. Она возвращается с пачкой документов уже абсолютно голая, капли воды с волос текут по телу, вызывая мурашки. Будто в ступоре смотрю на её стройное подтянутое тело, одаренное не только пышными формами, но и мягко очерченными накаченными мышцами. Хейли, заметив мою реакцию, тщетно пытается скрыть улыбку, саркастично заломив бровь. Забираю папку, отвернувшись от девушки:

– Спасибо, – голос предательски охрип. За спиной послышался тихий смех и легкие шаги, уходящей наемницы.

Выдох. Открываю папку.

На гладкой поверхности лежащей внутри рекламки узнаю почерк Хейли: «Анабель Арисса Хардвелл. Броднесс, Ред Фокс Роуд, 18, TX 77377».

Они все это время были здесь. Осознание прочитанного накрывает: скоро я смогу увидеть свою малышку! О, Создатель, как же это здорово! Я готова прыгать до небес, клянусь!..

Быстро набрав номер на стационарном телефоне, хватаю кожаную куртку и выбегаю на улицу. Возле выхода у отеля меня ожидает вызванное такси.

– Куда едем, мисс?

– Ред Фокс Роуд, 18. Поторопитесь.

***

Меня высаживают возле высоких кованых ворот, за которыми виднеется небольшой фонтанчик, украшенный сидящей на нем русалкой. Таксист торопливо захлопывает дверь и, хмуро кивнув на прощание, скрывается за домами.

Ворота оказываются запертыми, не желая звонить в колокольчик и портить сюрприз, я прохожу вдоль ограды и, найдя место, укрытое от любопытных взглядов аккуратными подрезанными кустами, осторожно перелезаю через заграждение. Приходится пробежаться по небольшой аллее, которая связывает врата с домом. Сам же дом по мере моего приближения превращается в шикарный трехэтажный особняк, отделанный белым мрамором с многочисленной лепниной на нем. Второй этаж содержит четыре маленьких балкончика по своему периметру с металлическими резными перилами. На третьем этаже окон нет – весь уровень построен из стекла, делая его абсолютно прозрачным. На первом же этаже выделяется массивная деревянная дверь, с которой строго на меня смотрит медный лев, держащий во рту огромное кольцо – своеобразный звонок.

На секунду я замираю, будто не решаясь подойти ближе, просто глядя в глаза фигурке. Потом робко тянусь к зверю, мир наполняется тремя громкими ударами массивного медного кольца. Немного отстранившись от двери, я впиваю взгляд в пол; изнутри слышатся легкие шажки, а затем быстрые щелчки отпираемых замков. Дверь открывается, являя мне бабушку.

– Здравствуй, Анабель, – равнодушно произношу я, подняв голову.

Она стоит словно в оцепенении, немного приоткрыв рот, а затем делает шаг назад, пропуская меня внутрь. Отчего-то почувствовав себя неловко, я вхожу в роскошную гостиную. Комната оказывается невероятных размеров, сделанная в светло-серых тонах, с высоким потолком, украшенной дорогой люстрой, собранной, казалось, из тысячи алмазов. На стене висит черно-белый портрет какой-то женщины. Слышится мелкий торопливый бег; я оборачиваюсь, чтобы увидеть Оушн, несущуюся вниз по винтовой лестнице.

– Малышка… – Я падаю на колени, подхватывая сестру и прижимая её к себе. – Как же я скучала по тебе!..

Я улыбаюсь и неожиданно чувствую влагу на щеках. Вытерев бегущие слезы, отстраняю сестренку от себя, давая себе возможность хорошенько её рассмотреть: она подросла, волосы слегка потемнели и подросли, завиваясь на концах.

– Ты пришла за мной, Эви? – Звонкий голосок заставляет меня почувствовать себя счастливой.

– Конечно, малышка, конечно, – не в силах сдержаться, снова обнимаю её, целуя в макушку.

– Ты меня задушишь, – Оушн смеется.

– Ох, да, точно… – виновато чмокнув её в щеку, отпускаю сестру, поднимаясь на ноги, – прости.

– Зачем ты приехала? – Ана беспристрастно смотрит на меня, как обычно смотрят на старую мебель.

– Ты действительно спрашиваешь это?

– Мы дали тебе шанс. Почему ты вернулась?

– Размозжить череп теперь называется «дать шанс»?

– Не надо меня винить!

– Прости уж, Анабель.

– Ты приехала лить сарказмом?

– Я приехала, потому что вы – всё, что у меня осталось.

Молчим.

– Жизнь ничему тебя не учит, – наконец, выдает она.

– Как есть.

Женщина тяжело вздыхает:

– Мы собирались завтракать. Поедешь с нами?

Я киваю, уже двигаюсь к выходу, когда бабушка хватает меня за локоть. Ана цепляет пальцем серебряный кулон и резким движением срывает цепочку с моей шеи:

– Это черный турмалин, верно?

Пожимаю плечами.

– Не разбираюсь в побрякушках.

– Где ты его достала?

– Сорвала с засранца, пытавшегося меня подстрелить.

– Ты убила его?

– Глупый вопрос, Анабель.

– Что ты слышала о Хранителях, Авалон?

Я нервно обхватываю себя руками и хмурюсь. Ана подвешивает кулон на пальце, заставляя лучам света попасть в черный камень:

– Это – их знак, Эва. Носить его с собой и не иметь его в своей собственности – все равно, что согласиться на самоубийство. Давно он у тебя?

– Несколько месяцев.

Она бросает его на пол и несколько раз хорошенько бьет каблуком.