Сначала Алексей Владимирович Кравц отказывался общаться со следователем, но под угрозой официального вызова на допрос он предложил поговорить по видеосвязи, чтобы ни у кого даже подозрений не вызвало, что у него с Матвеевым была хоть какая коммуникация. Нехотя Дмитрий решил на это согласиться, учитывая, что Кравц был финансовым директором самого влиятельного в поселке человека. Они договорились созвониться через полчаса.

Оглядываясь по сторонам, пытаясь вычислить слежку, Дмитрий отправился в сторону отеля.

«Может, Ольга Тарасенко преувеличивает, и никакие люди главы поселка не следят за мной? А если следят, тогда что? Значит, Борису Викторовичу есть что скрывать от меня, от приезжего неподконтрольного ему сотрудника правоохранительных органов. Попросить у краевого управления подмогу для безопасности? Блин, я брежу. Найду убийцу Виктории, сделаю дело, и пусть они дальше тут творят, чего им вздумается», – под эти размышления Матвеев не увидел машину, поливающую проезжую часть, из-за чего брюки оказались забрызганы по колено. Но через пять минут он рад был обнаружить, что всюду такая чистота, и капли на штанах высохли, не оставив ни единого пятна.

Как только стеклянные двери «Лилит» раздвинулись, и следователь вошел в холл, держа путь в сторону лифта, к нему подбежала та девушка из ресторана, Ирина Белкина, и мелкими быстрыми шажками, прижимая к груди ноутбук одной рукой и держа другой бумажный стакан с кофе, она проследовала за ним.

– Дмитрий Анатольевич! – громко старалась она обратить на себя внимание.

– Я уже сказал, чтобы вы держались от меня подальше, – не останавливаясь и не смотря в ее сторону, невозмутимым тоном ответил Матвеев.

– Да позвольте мне сказать! Для вас это тоже будет важным.

– Я не общаюсь с репортерами, журналистами и прочей прессой. Ищите «желтуху» в другом месте.

– Дмитрий Анатольевич, одну минуту. Все. Больше я не прошу. И я и вопроса вам не задам. Я выскажусь, и вы сами решите тогда, хотите вы продолжать общение со мной или нет.

– Во-первых, я ненавижу обращение ко мне по отчеству, – Дмитрий нажал на кнопку вызова лифта. – Во-вторых, я априори ненавижу вас и всю вашу братию.

Дверь лифта открылась, Матвеев вошел, встав прям у прохода. Ирина собиралась тоже войти, но рука следователя преградила путь.

– Пожалуйста, – Никак не унималась начинающий журналист, смотря на него умоляющими глазами. – Вы же хотите найти Викторию?

– Если бы вы хотели меня чем-то заинтересовать, то у вас было достаточно времени начать говорить по делу, а не выпрашивать разрешения, – Матвеев нажал кнопку третьего этажа.

– Я не так тупа, – строго сказала Ирина и ладонью резко остановила закрывающуюся дверь лифта. Глаза следователя невольно на секунду скользнули по впечатляющим для такой стройной фигуры формам груди Ирины. – Говорить я хочу только наедине. Эта информация может быть опасна и для вас и для меня.

– Я подумаю, – прозвучал ответ, и дверь лифта все же закрылась.

В своем номере первым делом Дмитрий подошел к доске, написал «Отец» и «Барыга» и провел от этих слов линии к «Виктория».

«Настырная же эта Белкина. Даже узнала быстро, где я остановился. Хотя, выбор же тут невелик», – подумал Матвеев и написал Кравцу, что готов поговорить в любое удобное тому время. Тут же у него раздался видеозвонок, Матвеев включил программу записи и ответил:

– Приветствую еще раз, Алексей, – сказал Матвеев.

– Добрый день, – на экране появилось лицо мужчины в возрасте от тридцати до тридцати пяти с мягкими чертами лица. Было видно, что он разговаривает из припаркованного автомобиля с бежевым салоном. – Чем могу быть полезен?

– Алексей, вы же понимаете, для чего я позвонил, не так ли? Так давайте без прелюдий сразу к делу.

– Если честно, я и, правда, не понимаю. Да, я знал Викторию. Но что я могу вам рассказать?

– Вы же… спали с ней.

– Спал? – возразил Алексей. – Не опошляйте. У нас были отношения, мы любили друг друга. Мы занимались любовью, а не трахались.

– Этого слова я не говорил.

– Но подразумевали! Будто я из тех, кто запал на молоденькую, – Алексей начинал злиться. – Да, я на десять лет ее старше, но не отождествляйте меня с ее отцом, который бросил жену ради…

– Про это я знаю, – перебил его Дмитрий, удивленный, что собеседник был старше него на целых пять лет, хотя выглядел моложе. – Ясно, у вас были отношения. И если вы говорите даже про любовь, значит, она многое вам рассказывала, делилась чем-то сокровенным.

– И есть ли у меня мысли по поводу того, кто может быть виновен в ее исчезновении? – Кравц опередил вопрос следователя. – Понятия не имею. Я сам последние дни копаюсь в воспоминаниях, старая поймать хоть что-то, за что можно было бы зацепиться, но нет. Вообще ничего на ум не приходит. Работа – у нее там все нормально. Семья – отца ненавидит, с сестрой они лучшие подруги. Друзья – у нее не было друзей.

– Замечательно. Мне непонятно тогда вот что. Почему вы отказались общаться со мной вживую? Чего вы опасаетесь?

– К Вике это не имеет никакого отношения, – ответил Алексей. – А вы собирались говорить о ней.

– Расскажите.

– Это личное.

– И все же,. – продолжал настаивать Дмитрий. – Вы не просто так отказались со мной видеться, боясь, что кто-то может об этом узнать. Даже отказались от встречи у вас дома или придти ко мне в отель – хоть кто-то заметил бы меня с вами, это стало бы почему-то опасно для вас.

– Тут все не так просто. Хоть и Ольга Борисовна сказала, что я могу вам доверять, но, вы выполните свою задачу и уедите. А нам тут продолжать жить.

– Вы же сейчас клоните, что это касается Бориса Викторовича?

Алексей Кравц выждал небольшую паузу и все же ответил:

– Да. Он всем своим сотрудникам поручил общаться с вами только с его ведома и по возможности в его присутствии.

– А почему вы его сотрудник? Зачем ему финансовый директор?

– Я финансовый директор сельскохозяйственной компании.

– А какое отношение он к ней имеет?

– Вы смеетесь? Вы еще не поняли, куда попали? – Алексей улыбнулся, будто только что услышал смешной анекдот. – Он имеет отношение ко всему в этом городе. И сельское хозяйство здесь принадлежит только ему. Поверьте, не так сложно находиться на такой должности и заниматься бизнесом. Схем много. Кроме того, его фирмы имеют доли в любой коммерции здесь. Доли маленькие, но со всех капает в итоге значимая сумма.

– Какая-то подать, – произнес Матвеев, уже не удивляясь.

– Именно. Хочешь иметь тут бизнес – делись с мэром или пошел вон. А вы думаете, почему тут нет ни одного объекта какого-нибудь известного сетевого проекта? Как раз поэтому. Он называет это заботой о местном бизнесе, хотя на самом деле не хочет, чтобы поток денег шел мимо его рук.

– Вот Дон Карлеоне, блин. А мне поначалу он показался добродушным и обаятельным человеком.

– О, обаяния ему не занимать, а добродушие – это не про него. У мэра и души то нет. Он очень жесткий и бескомпромиссный. Учтите это при встречах с ним.

– И народ боится выразить ему свое возмущение и недовольство? Даже если не митингом, а какой-нибудь массовой информационной акцией в интернете, чтобы губернатор обратил внимание.

– Так никто не возмущается и все довольны. Пусть надо платить. Но вы не представляете, что тут было двадцать три года назад, когда его, назначили главой. Сейчас у людей не жизнь, а сказка, в сравнении с тем, что за разруха была тут раньше. Это мэр создал все, что вы успели увидеть сегодня, включая благополучие местных жителей. Поверьте, его здесь любят. А губернатор – ему не будет никакого дела, чтобы тут не происходило в городе, пока местная продукция является символом всего края. Романово – только этим и может гордиться губернатор на более высоком уровне, хотя он лично никаких сил для этого не приложил.

– А Борис Викторович знал про ваши отношения с Викторией?

– Вы в своем уме? Конечно, он ничего не знал.