Она очнулась от этого наваждения только после того, как Рон дотронулся до неё своей тёплой ладонью.

— Гермиона, послушай, пойдём в дом. Мы заварим чай как раньше. Посмотри, я купил твои любимые пирожные. Мы всё обсудим, это какое-то недоразумение…

— Что ты наделал? — Гермиона закричала так, что Рон отпрянул. Её крик был истерическим, громким настолько, что его могли слышать в соседних домах. — Что ты наделал, Рон? Зачем? Зачем ты пришёл? Зачем всё это говоришь, если мы с тобой всё это обсудили? Нас нет, и не было никогда. Были Рон и Гермиона — друзья с детства, а всё что случилось — эта война, холодная и страшная, которая нас соединила. Зачем ты пришёл? Потому что, тогда ты что-то увидел в кабинете, что-то почувствовал, тебе показалось это, Рон. Это что ревность, Рон? Зачем? — она снова крикнула и побежала в пустоту.

Туда, куда ушёл Малфой.

========== Часть 16 “В добрый путь!” ==========

Гермиона больше не испытывала волнения, когда стояла у той самой двери, что приведёт её в кабинет министра.

Она больше вообще не волновалась и все чувства, которые она испытывала, сейчас были лёгким отголоском. Гермиона уверенно открыла дверь и вошла в кабинет.

— Здравствуйте, министр! — голос был уверенным и твёрдым.

Министр сидел всё там же, за своим собственным столом, и когда Гермиона вошла, он поднял на неё свой взгляд и добродушно улыбнулся.

— Здравствуй, Гермиона Грейнджер. Я рад видеть тебя. — всё повторяется точно так же, как и в прошлый раз: взмах руки, стул самостоятельно отодвигается, Гермиона кивает и присаживается. — Гермиона, я получил твой запрос и знаю, что ты собираешься покинуть отдел популяций. — он грустно улыбнулся и похлопал по стопкам пергаментов на столе. — Это должно было случиться, Гермиона, каждый человек перерастает не только свою должность, но и самого себя. Ты внесла огромный вклад в отдел популяций, но я знал, что тебе нужно идти дальше. Ты выросла, не в прямом смысле, конечно. — Кингсли засмеялся.

Гермиона понимала, о чём он говорит, и знала это давно. Но что-то ей мешало. Ей всегда что-то мешало, и она была полна предрассудков.

Неуверенность после войны окутала её, и казалось, что здесь её место. Те мечты, которые она строила ещё в школе, не давали ей покоя и во взрослой жизни. А бумажная волокита хоть и успокаивала, но не несла удовлетворения. Гермиона не была истинно счастлива.

Сейчас, когда она дозрела до этого решения, то вздохнула полной грудь. Вот уже две недели она подготавливала новую сотрудницу, очень толковую девушку, с рьяным энтузиазмом и любовью к домашним эльфам, полную надежд и амбиций. И Гермиона знала — всё будет хорошо. Просто наконец-то она пошла дальше.

— Я рада, что вы меня поддерживаете и думаю, нет, знаю, что поступаю правильно. —Гермиона сказала это уверено и тихо вздохнула. — Я беру отпуск, чтобы не просто отдохнуть, а подумать, обо всём. Я хочу понять чем я хочу заниматься, и мне нужно это время для того, чтобы принять правильное решение.

— Ты уходишь в отпуск уже с этого понедельника, Гермиона. Всё решено! Но насчёт второго, у меня есть к тебе особенное предложение. — и Кингли внимательно на неё посмотрел.

Гермиона сжала коленки вместе и крепко схватила своими пальцами мантию. Она не хотела никаких предложений, не хотела чтобы её отговаривали или говорили красноречивые речи. Она всё ещё боялась передумать и побежать сломя голову в свой родной отдел, в отдел популяций — там, где казалось, она нашла покой. Да, она боялась этого больше всего на свете. И то волнение, которое она считала уже пропавшим без вести, резкого вернулось и начало пробираться в глубину сознания Гермионы Грейнджер.

— Гермиона, я всегда в тебе видел потенциал, и не только я. Ты необычайно умная волшебница, а ещё верная, трудолюбивая, смелая, а таких трудно найти в наши дни. Мы с тобой были по одну сторону войны и многое знаем, многое прошли. Я принял решение, что после отпуска ты станешь младшим помощником Министра. И я искренне верю и надеюсь, что ты согласишься. А дальше… А дальше посмотрим. — и он улыбнулся ей, тепло и уверенно.

Гермиона не ожидала такого исхода событий, и почему-то в этот момент волнение пропало. Всё как будто так, как и должно было быть. Она сама не поняла и не успела проконтролировать своё тело, как кивнула ему.

— Я даже не знаю что сказать, министр. Я испытываю восторг и смущение. Но я всё-таки уйду в отпуск, и после мы поговорим. Я не знаю, имею ли право говорить, что подумаю, но наверное, я уже согласна. А время отдыха мне всё-таки нужно. — и смущённо улыбнулась.

— Я всё понимаю и никуда тебя не тороплю. Ты можешь провести свой отпуск так, как хочешь. Потрать на это столько, сколько нужно отведённого времени. А я тебя буду ждать.

Это был тёплый разговор, и Гермиона поняла, что сделала всё правильно.

— Гермиона, и всё-таки мы должны поговорить про твой книжный клуб. Ты же знаешь, что на данный момент у тебя остался в клубе только один участник? — его взгляд изменился, но он проконтролировал себя и старался смотреть спокойно, а голос стал твёрдым.

Гермиона вздохнула и снова сильно сжала свою мантию. Она где-то в глубине души знала, что этот вопрос обязательно прозвучит. И прятала мысли обо всём этом глубоко, в архивах своего сознания. Она не хотела думать, не хотела говорить и вспоминать — ничего этого она не хотела.

— Да, и у нас уже было две встречи только с Джеймсом Бетеллом.

— Гермиона, я думаю, что… — Кингсли встал и подошёл к окну. Он смотрел, и какое-то время молчал. — Сложно заставить их воспринимать маглов как равных. Наверное, это невозможно, но мы пытались. Если тебе не составит труда, то я бы хотел, чтобы ты продолжила отправлять рекомендательные письма с выбранной тобой литературой, магловской литературой. Пусть это будет как ежемесячная корреспонденция и воспоминания о нас, об этом книжном клубе. О том, что существуют не только книги о волшебстве, а есть и другая реальность. Чистокровные волшебники об этом забывать никак не должны. Я не хочу спрашивать, что случилось, потому что никаких жалобы я по этому поводу не слышал. Только разговоры и пересуды, но знаешь, — он повернулся и посмотрел на Гермиону, слегка улыбнувшись. — Меня мало волнует, что говорят за спиной. Клуб ради одного человека не очень эффективен, и я не знаю, захочешь ли ты после отпуска вернуться к своим обязанностям и стоит ли.

— Клуб будет существовать несмотря ни на что. Как я и говорила. Да, сейчас приходит только Джеймс, но придёт время, и кто-то заглянет к нам, я уверенна. Я отправляю письма так, как мы и договаривались, и надеюсь, что хотя бы один человек вечером откроет что-то подходящее для себя. Я знаю, что наступают такие моменты, когда волшебнику становится плохо или очень хорошо, что-то идёт не так или наоборот. Именно тогда он может вспомнить, что есть что-то ещё, открыть мои письма, просто, чтобы отвлечься. Я в это верю, и клуб я не оставлю! — уверенно сказала Гермиона.

Кингсли благодарно кивнул и снова развернулся к окну.

— Теодор Нотт ходил по собственному желанию, и мы не могли его заставить вернуться, и мне очень жаль, что он покинул клуб неожиданно.

— Вы знаете, насчёт его я полностью спокойна. Я была с ним в обычном маггловском магазине, — Гермиона улыбнулась. — Он ориентируется там лучше, чем я. Так непринуждённо общался с обычной девушкой, которая не имеет никакого отношения к волшебству. Я уверена, что Теодор не разделяет людей на волшебников или маглов, для него важен человек и его внутреннее содержание. Мне даже жаль, что он уходит в другой отдел. Мне кажется, что он был на своём месте.

— Теодор, как и ты, вырос из своей должности, хотя не испытывал никаких неудобств и был продуктивен. Я рад таким рекомендациям с твоей стороны.

— Всё хорошо, и клуб, как я сказала ранее, будет существовать вопреки всему. — Гермиона улыбнулась, и эта улыбка была искренней. — Я даже отправляю рекомендовационные письма Пэнси Паркинсон, представляю, как её это злит. — она тихо засмеялась.