В первый раз, когда рокербоя накрыло это странное состояние, Ви охуел до крайности и, оглушенный транслирующимся прямо в его мозг невозможным кошмаром, конечно же, постарался перехватить Джонни, заставить перестать метаться, усадить, притиснуть к себе. Рокер чуть не обнулил их обоих тогда. Без преувеличения. Именно в ту ночь наемник понял, почему ярость Сильверхенда была притчей во языцех: таких жестоких пиздюлей Ви не получал очень и очень давно. Соло не имел возможности ответить на это нападение, потому что пиздить энграмму было делом заранее обреченным на провал – да даже если бы он и мог, то, блять, само собой, не стал бы! Он пытался уйти в глухую защиту в надежде, что рокербой вот-вот очнется, придет в себя… Только выстоять перед таким ураганом бешенства исключительно на блоках банально невозможно – это известно каждому бойцу. И Ви слабел, пропуская удар за ударом, но безразличное слепое безумие Джонни не прекращалось, он все так же упорно, яростно и жутко пер в атаку. И наемник был уверен, что он так и кончится под этими безжалостными кулаками, если бы, нанеся особо жестокий и болезненный хук в лицо Ви, рокер внезапно не вздрогнул, не отпрянул бы, тяжело и хрипло дыша, и не замер, словно сломался окончательно.

Из цикла Сильверхенда вытаскивала боль Ви. И он без сомнений потянулся к столу, выдергивая нож из чехла.

Но в этот раз привычный порез на предплечье ожидаемого эффекта не принес. Синие помехи все так же размеренно потрескивали, перемещаясь справа налево и обратно. Отблескивало пиксельное сияние, на миг то и дело высвечивая бледное, безразличное, сосредоточенное, страшное лицо. Губы, сжатые в жесткую линию, невидящие, словно глядящие куда-то сквозь реальность, глаза, хищный нос, крепко сжатые челюсти под многодневной щетиной, напряженные плечи. И с каждой секундой по туго натянутой между их сознаниями струне к соло перекочевывал запредельный, адский, невыносимый накал погребающего под собой нечеловеческого удушающего ужаса. И это убивало Ви, распинало его, уничтожало, выворачивало наизнанку.

Попытки мыслить трезво рассыпались в пыль и наемник раньше, чем успел оформить идею у себя в голове, согнулся, с хлопком решительно впечатал левую руку в стол, одновременно правой рукой смел к себе ближе завалявшийся на углу стимулятор и, не давая себе времени на размышления, с короткого замаха вогнал острие ножа в тыльную сторону ладони меж костей, пробивая плоть насквозь, отчетливо услышав, как сталь ударила в пластик.

Боль ломанулась чистой холодной волной по нервным окончаниям снизу вверх, от пальцев к плечу, пропахала дальше широкую дорогу в мозг, в глазах на секунду потемнело. Ви зажмурился и стиснул зубы, но тут же распахнул пересохшие вмиг глаза.

Тишина оглушала. Сводящий с ума размеренный треск помех пропал. Рокербой и наемник в полумраке уставились друг на друга, дыша одинаково тяжело, часто и хрипло. Не отводя взгляда от все еще слепых раскосых глаз Джонни, Ви с шипением безжалостно дернул лезвие на себя. Хлынуло тепло и противно, кровь закапала стол, боль рванула остро, заставив пальцы мучительно дернуться.

Отбросив нож на пол, соло, все так же, боясь отвести взгляд от рокера, наощупь ткнул в грудь иглой стимулятора.

Сильверхенд стоял ссутулившись, взмыленный, будто загнанная лошадь, дышал рвано и сипло, смотрел на Ви и сквозь него. Запредельный вопль в голове затихал, словно отдалялся. Возвращались звуки из реальности. Кто-то за дверью на этаже хохотал пьяно и истерично, второй голос вторил глухо и раздраженно. Доносились невыносимо будничные бодрые отзвуки рекламных слоганов, извергаемых бесконечно с многочисленных экранов.

Зубами вскрыв упаковку с бинтом, наемник, тихо матерясь, замотал неловко окровавленную ладонь, пристально следя за рокербоем. Тот почти не двигался, словно окончательно сломанный, как пустая, выпотрошенная оболочка без единого проблеска души и разума, полная лишь животной неосознанной сущности.

Но с этим можно было жить и работать. И не рисковать в процессе обнулиться.

Все еще с опаской, тихо и осторожно, стараясь не совершать резких движений, Ви обошел стол и опустился на край дивана как можно ближе к стоящему истуканом Джонни. Касаться его было страшно, хотя все существо соло и надрывалась о том, что он должен вернуть жизнь и мысль в это тело, заставить боль и безумие раствориться, забыться хотя бы на время. Если возможно забыть этот кошмар хотя бы когда-нибудь. Хотя бы ненадолго. Если бы Ви только мог – он бы забрал все это себе, душу бы себе сжег в этой агонии, только бы облегчить невообразимую ношу рокера.

Медленно потянувшись через мрак, наемник осторожно обхватил поразительно горячее влажное запястье, обвитое татуировкой, инстинктивно ожидая удара, готовясь поймать его в блок, и мягко потянул удивительно легко поддавшегося Сильверхенда к себе. Тот качнулся опасно, но безвольно, и сделал шаг вперед. От этой слабости сердце Ви зашлось в судороге, но он сжал зубы до скрежета, заставив свои эмоции течь плавно, без пиков. Выкинул на оптике нужное меню, решительно подправляя гормональный баланс. Пусть покой будет искусственным, если он не в силах держать себя в руках.

Рокербой покорялся его действиям ошеломляюще послушно, болезненно нехарактерно – и соло, действуя с аккуратностью сапера, имеющего дело с охуенным зарядом C-6, усадил Джонни на пол, меж своих разведенных коленей спиной к себе. Тот был податлив и вял, беспрекословно слушался Ви. Будто в оболочке этого горячего, взмокшего тела не было и проблеска сознания.

Руки наемника мелко дрожали, когда он медленно и осторожно провел ладонями по широким безвольным ссутулившимся плечам, поймав ответное животное короткое крупное содрогание – не человек, загнанный изнемогающий зверь, впавший в кататонию от ужаса. Размеренно и без усилия Ви гладил плечи, ключицы. Собрал невесомо мокрые длинные волосы Джонни в горсть, приподнял, открывая загривок, и слабо подул на шею, блестящую от холодного пота. Рокер качнулся вперед, безмерно порадовав соло первым, помимо тяжелого дыхания, собственным движением.

И если раньше Ви выкручивало лавиной беспорядочных кошмарных чувств и мыслей, разделенных на двоих, то сейчас наваливалась оглушительная пустота. Но наемник приветствовал эту всепоглощающую тишину. В ней не было взрывов и душераздирающих криков до изнеможения.

Неспешно, плавно Ви сполз на пол, перемещаясь и усаживаясь справа от Сильверхенда. Осторожно, чуть ли не вопросительно обхватил пальцами крупную живую ладонь, ощущая под прикосновениями все то же полное отсутствие воли и восприятия реальности. Попытался взглянуть в глаза рокербоя – тот склонил голову, острые мокрые от пота пряди расчерчивали бледное безразличное лицо на осколки. Губы были приоткрыты, роняя все еще хриплое сбивчивое дыхание.

Не торопясь, соло разминал мышцы ладони, запястья, предплечья, поднимаясь постепенно к бицепсу и плечу, цепко следя за чертами родного лица – и поймал первое движение зрачков, блеснувших в тусклых полосах неонового света, проникающего сквозь щели жалюзи. Бесконечное облегчение накрыло Ви, словно затопив теплым потоком все нутро.

Обычно на этом этапе Джонни понемногу начинал оттаивать, шевелиться, реагировать на окружающее хотя бы как-то, но сегодня все, кажется, было куда тяжелее и хуже. Сознание его буксовало, не желая возвращаться, воспринимать реальность.

И наемник сделал то, что подсказал ему какой-то внутренний импульс: осторожно положив живую ладонь рокера на его же бедро, Ви обхватил медленно металлическое запястье и огладил пальцами хромированную ладонь, держа ее в поле зрения все так же бессильно склонившегося рокера. На миг сплел свои пальцы с кибернетическими, тронул щелкнувшие сухо суставы. Сильверхенд вздрогнул, уголок его губ дернулся, живые пальцы сжались судорожно, и он выронил глубокий мучительный выдох. Но руку из хватки соло не выдернул, то ли не имея на это сил, то ли позволяя ему делать, что вздумается.

Проведя по глубокой обугленной борозде, оставленной в металле снарядом из ручного пулемета Смэшера, Ви поднялся выше, миновав сочленение запястья, искоса отмечая, что темные затуманенные глаза наблюдают завороженно за его действиями. Внешняя броня предплечья, покрытая многочисленными царапинами и неглубокими вмятинами, не была ни теплой, ни холодной – просто комнатной температуры. Очертив особенно глубокие борозды, наемник перевернул руку рокербоя и прошелся по полосам алеющих кибернетических мышц. Искусственные связки дернулись под его прикосновениями, напугав на миг, – получив импульс, сжались крепко со щелчками хромированные пальцы. Ви точно знал, что старый арасаковский протез не был чувствительным, значит, как и задумывал соло, рокер все еще безотрывно наблюдал за его действиями. В полосе неонового света мелькнула на ячеистой поверхности полимерных мышц надпись мелким шрифтом – и Ви поднял предплечье Сильверхенда выше, выкручивая на оптике приближение, вчитываясь в заводскую маркировку: предельная нагрузка: 340 фунтов, срок годности: 09.04.2099. Где-то в глубине сознания внутренний голос наемника, как показалось на миг, слился со вторым прерывающимся, словно заржавевшим голосом.