- Хочешь выехать на харизме? – от последних слов рокера настолько перло самоуверенностью, что наемник даже хохотнул, упорно игнорируя внутренний голос, предположивший, что, возможно, Сильверхенду, и правда, не понадобится ничего, кроме самого себя, такого вот, блять, охуенного.
- Бестия мне еще ни разу не отказывала, – самодовольство рокербоя было настолько незамутненным, что Ви чуть не перекосило. Одновременно хотелось и сокрушаться от запредельной охуевшести Джонни, и ржать до слез. Идеальный, эталонный, гениальный мудак. Прирожденный, природный. Редкий исчезающий вид. Его бы в Красную книгу и оберегать для потомков… И ведь срабатывает! Ну не охуеть ли?! То есть ты от него раздражаешься, бьешь фейспалмы, но все равно поведение это настолько наглое, и подается без малейшего сомнения в собственной охуенности, что невозможно попутно как-то… не восхищаться что ли. Роль, конечно, играет еще и то, что поведение это небезосновательно, само собой. Ну то есть, веди себя так какой-нибудь кривой тупой обрыган – было бы только смешно, без восхищения. Но тут-то у нас блядский рокерский идол, горящий неугасимым пламенем и сшибающий наповал харизмой. И самое отвратительное было в том, что Джонни и не красовался ни разу. Просто констатировал факт.
- Ладно, оставим твою излюбленную тему воспевания тебя бесподобного и незабываемого и вернемся к делу, – не удержавшись, Ви фыркнул и непроизвольно коснулся ладонью лба, оформляя неосознанный фейспалм. Подозрения, крутившиеся с самого утра в голове, не оставляли, скребли изнутри, заставляя требовать от Сильверхенда лишнего подтверждения следованию намеченному плану. – Давай еще раз: ты просто поговоришь с Бестией про Смэшера. А потом отдашь мне руль и снова станешь пассажиром.
- Ладно, посмотрим, – рокербой качнул головой и взгляд его за стеклами авиаторов сместился с Ви на пространство за ним, глаза лениво обводили зал «Посмертия». А затем на губах Сильверхенда обозначилась до невозможности пошлая ухмылка – настолько же призывная, насколько и отталкивающая, от которой соло напрягся окончательно, твердо уверившись в каком-то грядущем пиздеце. Неосознанно или нет, но рокербой даже не поленился принять одну из этих своих животных ленивых картинных поз – ебаный ходячий секс. И хмыкнул, сука, хрипловато и низко. – Да не волнуйся, будет не больно. Может, тебе даже понравится.
- Начинаю жалеть, что согласился, – оглушенно пробормотал Ви, внутренне обновив сегодняшний счет до 0:1 в пользу Джонни. Ну не сука ли? В первый раз принимать псевдоэндотрезин было жутковато, но наемник обещал дать рокеру разобраться с его последними желаниями, закрыть долги. Мало того, что обещал, но, несмотря на все их свары, он искренне хотел помочь Сильверхенду. Чего Ви стоило ожидать? Его вырубит одномоментно? Он перестанет существовать на какое-то время? Или это будет похоже на их бестаблеточное слияние, когда они с рокербоем словно толкутся в одном дверном проеме одновременно? Ви глубоко вздохнул. – Окей. Я готов.
Довольную и многообещающую ухмылку Джонни соло увидел уже поверх собственной ладони, только что закинувшей в рот порцию псевдоэндотрезина. То есть было поздно что либо менять, а ведь, учитывая уж больно удовлетворенную рожу рокера, наверное, стоило бы. Но Сильверхенд уже сделал пару энергичных и хищных шагов, приблизившись вплотную, Ви разглядел его карие глаза за стеклами авиаторов – слишком близко, лицо к лицу… И наемника, словно в фантастическом фильме уменьшило до размеров кристалла соли, впитало куда-то внутрь сознания, уступая все существующее пространство горячей и энергичной сущности рокербоя. Это не было похоже на подселение извне, Джонни словно… проявился изнутри, как грунтовые воды, поднявшиеся на новый уровень, напитывающие почву. И Ви, пока еще не растворяясь в этих водах, завис в тягучей пустоте где-то глубоко-глубоко, не имея больше ни малейшего влияния на собственное тело. Да и не было у него тела вовсе, он был всего лишь чьей-то чужой мимолетной мыслью, жалкой неучитываемой эмоцией. И наемник начинал понимать отвращение, испытываемое рокером к омега-блокаторам. Ощущения были, и правда, отвратительными – на грани сна, мнящегося кошмарным без повода.
- Ну наконец-то, – удовлетворение Джонни было безоговорочным, наемник чувствовал отстраненно, словно через несколько слоев плотной ткани, как тот двигает ЕГО плечами, разминаясь с непривычки, обустраивается в ЕГО теле, сжимает и разжимает ЕГО пальцы, наполняет до отказа воздухом ЕГО легкие, с наслаждением наконец-то ощущая себя таким живым, таким правильным, полностью на своем, блять, месте. Голос был знакомым, но непривычным. Причем дважды. В нем была тональность Ви, в нем были интонации Джонни. – Блять, как хорошо вернуться!
Ви очень хотелось настойчиво напомнить Сильверхенду, что отсек Бестии находится гораздо левее барной стойки, но он был нем, незаметен как песчинка и, наемник точно знал – рокербой не слышал и не чувствовал его вовсе. Все, что Ви оставалось – это словно через запотевшее еле прозрачное стекло наблюдать за тем, как Джонни глушит стакан за стаканом «Олд фешен». И жажда его была неиссякаемой. Левая рука соло, – и Ви был уверен, что через его собственную плоть почти проглядывает хромированный блеск и слышатся металлические щелчки, – ухватывала стакан за стаканом, выебисто проворачивала и рывком подносила ко рту. Пунктик у Сильверхенда что ли на эти провороты? Обсессивно-компульсивное расстройство или стиль?
Джонни глушил без продыху, залпом, как пьют в основном кочевники и рокеры. Успевал ли Сильверхенд получить удовольствие от любимого вкуса или же ощущение давно забытой живости требовало от него насладиться в первую очередь опьянением в дровища? Наемник не знал. Он ощущал только обрывки эмоций рокербоя, но мыслей не слышал вовсе. А еще в голове Джонни упорно хуярил какой-то ритмичный ебанутый гитарный риф, диктовавший ему ритм вечера. Это Ви слышал всем своим кристаллическим незримым существом.
Последней осознанной мыслью соло была надежда, что после седьмого стакана рокер все-таки выполнит обещание и, залившись достаточно, доберется до Бестии, но Сильверхенд в седьмой раз качнул призывно ладонью Клэр, заказывая восьмой стакан, и Ви уснул, свернувшись где-то внутри сознания, омываемый горячими волнами пьяной и не знающей преград энергии рокербоя.
Все последующее слилось в какой-то марафон нарколепсии с перерывами на вялое возмущение.
Щелк! Ви тошнит, он, кажется, исчезает, уменьшаясь до незначительности, беспомощный, бесполезный. Почти мертвый. Мутное стекло показывает сигаретный дым, слышится позвякивание льда в стакане, словно с другой стороны планеты доносятся голоса, но Ви не может разобрать о чем идет речь. Да и касается ли это его, почти уже мертвеца? По смутно знакомым ощущениям задница Джонни находится в кресле рипера. И было бы самое время возмутиться, но наемник словно парализован, его обездвиживает непередаваемая тяжесть давящей толщи воды. Как? Как рокер умудрился в отеле прорваться через это отупляющее марево только начинающих отпускать блокаторов?.. Ебаный наркоман… Сильверхенд забрасывает в рот еще одну капсулу псевдоэндотрезина. Ви чувствует, что должен быть в ярости, должен рвать и метать, но сил хватает только на то, чтобы вновь свернуться в мутной воде под гулкое биение чужого пьяного сердца.
Щелк! Перед глазами Ви чья-то хоть и размытая, но аппетитная очертаниями задница, двигающаяся в ритме музыки. Яркие огни, шесты, голые тела. Стрип-клуб. Стоило ожидать. Рокербой пьян в хламину, но все еще недостаточно, он в восторге, он в своей стихии, но наемник ощущает еще какой-то отзвук злости и… мстительности? Затемнение. Смена кадра. Ви смотрит в зеркало на самого себя глазами Джонни. Тот, само собой, только что блевал в клубном сортире, но уже прополоскал рот и умылся. Со знакомого, но сейчас явственно их общего лица, стекает каплями холодная вода, задерживаясь в чуть рыжеватой мягкой щетине, короткий модный ежик волос тоже мокрый. Джонни смотрит, словно зависший, в их серо-зеленые глаза, смотрит долго, не отрываясь, почти не моргая. Вцепившись пальцами в край раковины до белизны суставов, словно боится почему-то отпустить опору. Возможно, градус наконец-то догнал и этого проспиртованного монстра. Сильверхенд, кажется, содрогается, на миг словно борется сам с собой, впиваясь в несчастную раковину еще сильнее – вот-вот оторвет к ебаной матери, но в итоге обреченно разжимает сведенные пальцы и забрасывает в рот еще одну капсулу псевдоэндотрезина. Ви должен бы получить сердечный приступ от ненависти, но ему почему-то лишь отстраненно жаль того, что он не увидит, что было дальше. Он хотел бы сам так смотреть в карие глаза Джонни, не боясь быть замеченным, смело, открыто, имея на это право. Но Ви уже уносит в сон. На этот раз странной волной смеси желания и щемящей пьяной неуместной нежности. Возможно, Джонни уже кого-то трахнул в сортире перед тем, как проблеваться.
