В изгороди была калитка и она была открыта, чем я и воспользовался. Пройдя по окруженной тисами, весьма живописной аллее, я вышел к железным решетчатым воротам, столбы которых были украшены кабаньими головами из герба Баскервилей, а за ними увидел сам дом.

Весь фасад этой мрачной постройки был покрыт плющом, в котором кое-где были не слишком аккуратно прорезаны отверстия для окон. Из главного здания с высоким, мрачным портиком, вверх поднимались те самые каменные башни, которые я увидел первыми. Их усеивали множество бойниц и украшали короны из прямоугольных зубцов. Казалось, дом был выстроен вокруг них, как ласточкино гнездо строится в щели, которую мороз и ветер пробили в каменной стене.

Впечатление усиливалось тем, что справа и слева к башням примыкали более новые постройки, некоторые из кирпича, а некоторые из черного гранита. Если башни были седой древностью, а построенное вокруг них здание – просто старым, то эти строения казались чем-то более привычным. К ним, а вернее к тому из них, из трубы которого шел дымок, я и направился.

Постучаться в дверь я не успел. Она распахнулась и мне навстречу выскочила девочка, лет примерно тринадцати, державшая в руках корзину, наполненную мокрым бельем. Увидев меня, она испуганно ойкнула и шарахнулась в сторону.

Я приветственно приподнял шляпу и сказал:

– Здравствуй. Сэр Баскервиль дома?

– Нет! – она мгновенно справилась с испугом. – Он утром ушел на болото, как всегда. Но леди дома. Проводить вас?

– Было бы неплохо.

Странный у нее был взгляд – как будто она знала меня, но не могла сразу вспомнить, откуда. Или может быть, я ей кого-то напомнил? Так, или иначе, но она унесла в помещение свою корзинку и повела меня в сторону главного здания.

Внутри оно выглядело не менее мрачно, чем снаружи. Полумрак кое-как рассеивался светом, идущим от окон в свинцовых переплетах. Мы прошли через большой зал с закопченными стропилами, вероятно помнивший самых первых Баскервилей, потом через гораздо более современную бильярдную и оказались в библиотеке. Ее окна выходили на юг и это была первая из комнат, в которой было более-менее светло.

– Леди Берил, – сказала девочка стройной и очень красивой женщине, сидевшей в кресле с книгой, – Этот джентльмен – к вам.

"Она настоящая красавица!" – думал я, вежливо здороваясь. – "Совершенно не местного типа, а скорее испанского, или португальского. Вовсе не похожа на брата. Жгучая (простите меня за этот штамп, но так оно и есть) брюнетка, а он блондин и лицо совсем другого типа…"

– Это вы – доктор Ватсон? – спросила она. – Мой брат вчера рассказывал мне о вас и я вас сразу узнала по его описанию. Полина, сколько раз я говорила, чтобы ты не называла меня "леди"?

– Простите мэм! – девочка ловко сделала книксен, явно ни в чем не раскаиваясь.

– Скажи миссис Бэрримор, чтобы она накрывала ланч и что у нас гость. Мой брат скоро придет.

– Стол уже накрывают, мисс Степлтон, – ответила девочка. – В старой гостинной, как всегда. Я скажу, чтобы она поставила еще один прибор и приготовлю чай на случай, если хозяин задержится.

Берил кивнула и повернулась ко мне.

– Это – Полина, наша воспитанница. Взяли ее из лондонского приюта. Мистер Ватсон, надеюсь, вы к нам присоединитесь? Брат никогда не пропускает ланч. С утра он бегает по болотам, но к полудню успевает проголодаться и возвращается. Да вот кажется и он…

Послышался стук двери. Степлтон вбежал в библиотеку и почему-то подозрительно уставился на меня. Я коротко кивнул, как и полагается офицеру вне службы и не в мундире.

– Сэр…

– А, это вы, Ватсон! Здравствуйте. Не ждал вас сегодня.

– Я гулял по округе, осматривался и вышел прямо к вашему поместью, – сказал я.

– Ну и отлично! – он поставил свою энтомологическую коробку на столик. – Берил, что там с едой?

– Всё должно быть уже готово.

– Ну и прекрасно. Ватсон, надеюсь, вы присоединитесь к нам?

– Охотно.

Мы направились в зал. Да… Если у них такой ланч, то какой же обед!? Стол был уставлен тарелками. Здешняя кухарка сполна отрабатывала свое жалование.

– У нас так заведено, – пояснила Берил, видя мое удивление. – Джек считает, что кушать после шести вечера вредно. Поэтому обед у нас в шесть и он довольно легкий, а ужина нет вообще. Зато в полдень можно есть, что душе угодно.

– Да, я именно так и считаю, – подтвердил Степлтон. – И много раз убеждался в своей правоте. Стоит переесть на ночь и утром просыпаешься совершенно не в своей тарелке.

– «Ordnung muss sein» – сказал я.

– Что?

– Это немецкая пословица. Переводится: “Порядок должен быть”!

– Отлично сказано! Надо будет запомнить.

Мы расположились за столом. Хозяин во главе, Берил по правую руку от него, я – по левую. Какое-то время шел ни к чему не обязывающий разговор. Я рассказал парочку армейских историй. Хозяева деликатно посмеивались. Прислуживала нам пожилая служанка. Большая, тяжеловесная женщина с равнодушным выражением лица. Видимо, та самая миссис Бэрримор.

Отдав должное жареной утке, я обратил внимание на висевшие на стенах зала старинные портреты. Вообще-то выглядели они довольно мрачно, но было в них и своего рода очарование, свойственное обычно предметам искусства, находящимся на своем месте. В самом деле: эти полотна очень подходили к комнате. Казалось, что изображенные на них люди вот-вот выйдут со стен и присоединятся к нам. Особенно интересным показался мне портрет, висевший на самом видном месте. Сначала я не понял, чем он так привлек мое внимание, а потом догадался, что у изображенного на нем человека и у Степлтона одно и то же лицо.

Тот заметил мои взгляды то на портрет, то на него кивнул и сказал:

– Да, фамильное сходство. Знаете, кто это?

– Нет. Откуда?

– Это сэр Гуго Баскервиль. Его еще звали: Проклятый Гуго.

Тот самый? Первая жертва адской собаки? Выдавать то, что я слышал об этой легенде, ни в коем случае не следовало.

– Почему “Проклятый”? – поинтересовался я.

– А вы взгляните поближе вон на тот свиток, который висит в раме, под стеклом. Вон там, неподалеку от картины.

Мы с ним поднялись со своих мест и я, подойдя в стене, с трудом прочитал, прищурив глаза: “Много есть свидетельств о собаке Баскервилей…”

– Вот оно что… Любопытно! Каких только страшных сказок не услышишь вечером у камина.

Хозяин Баскервиль-холла развел руками.

– Вот именно, что сказок! Но вся округа уверена до сих пор, что собака существует.

Я рассмеялся, показывая, что нисколько не верю во все эти ужасы и вспомнил про кобуру с револьвером, которую засунул в рукав пальто, висящего сейчас в гардеробе. Почему-то мне захотелось сейчас ощутить её тяжесть.

Мы вернулись было за стол и тут произошло нечто странное. Мисс Степлтон вдруг прижала руку к груди и странно покраснела. Я встревоженно посмотрел на нее. Джек перехватил мой взгляд и снова вскочил со стула.

– Берил, что с тобой!? – воскликнул он.

Она медленно поднялась, постучала себя ладонью по груди и мне всё сразу стало понятно. Поднявшись, я быстро обошел стол обхватил ее сзади так, что мои руки скрестились у нее на диафрагме и резко надавил. Послышался громкий свистящий звук. Женщина облегченно закашлялась, а по скатерти покатилась вылетевшая из ее дыхательного горла вишня.

Холмс любит хвастаться своим знанием приемов какой-то восточной борьбы под названием “боритсу”. Никогда о такой не слышал и уверен, что мой друг не смог бы вот так, за пару секунд, спасти человека от верной смерти. У нас, докторов, есть свои секретные приемы.

– Простите за столь вольное обращение! – сказал я. – Нужно было действовать быстро.

– О чем речь!? – голос Степлтона звучал удивленно и испуганно. – Вы сделали то, что должны были сделать. Берил, ты как? Всё хорошо?

– Да, – ответила та, переводя дыхание. – Сейчас – да.

– Тебе надо полежать. Пойдем!

Он подхватил ее под локоть и повёл к выходу из зала, а я прикрыл глаза и откинулся на спинку стула, сделав вид, что полностью сыт и не против немного поспать.