Как он, блядь, вообще дожил до своих семнадцати?

– Эй! – недовольный голос Оливера окликнул Энзо, когда он был уже в самом низу лестницы. – Да стой ты, идиот!

Но Энзо не собирался останавливаться. Играть по правилам этого паскудника он не хотел.

Кивнув на прощание Клэр, которая болтала на диване с Тони, Энзо вышел из дома и направился к своей машине.

Оливер недовольно бежал за ним.

– Далеко собрался? – обогнув Энзо, он встал прямо между ним и машиной. Его грудь вздымалась от пробежки, а вихрастые волосы растрепались еще больше.

– Я сказал, я не буду больше подтирать тебе зад, – процедил Энзо. – Мне за это не платят.

– А что, если я предложу тебе пятьдесят евро? – Оливер пошло подвигал бровями. – Тогда мой зад будет интересовать тебя чуть больше?

– Слушай, ты, – Энзо схватил его за ворот футболки, с силой сжимая ткань и притягивая к себе, – я не знаю, сколько там членов ты в своей жизни перевидал, но тут ты под моей ответственностью. И я не собираюсь огребать от родителей из-за твоего зуда в штанах.

– Ни одного, – почти шепотом ответил Оливер, медленно моргнув. Он был сейчас так близко, что Энзо, несмотря на запах алкоголя, сигарет и травки, все равно снова почувствовал его парфюм. Тонкий, свежий. Кружащий голову.

– Что? – глупо переспросил он, невольно разжимая кулак. Ткань от его захвата смялась, и Энзо подавил желание расправить ее ладонью.

– Что слышал, – фыркнул Оливер, снова возвращаясь в муд сучки. – Кроме твоего пять лет назад. Ну, и своего собственного.

– Так ты по девочкам? – отчего-то с разочарованием спросил Энзо. Он все еще был слегка дезориентирован и от слов Оливера, и от его близости.

– По хуевочкам, – рявкнул Оливер и обогнул машину. – Поехали домой.

И что за херня это была?

Энзо тряхнул головой и нащупал в кармане ключи. Шестеренки медленно крутились в его голове, слегка заедая.

Ни одного, значит.

***

Энзо проснулся от звука сообщения на телефоне.

Он потер глаза, перевернулся на живот и поднес телефон к лицу.

Мама: Сын, будете ехать, захватите вина

Энзо: У вас же есть винный погреб

Мама: Был

Энзо: ??

Мама: Мы с твоим отцом немного повздорили

Энзо: Мне стоит волноваться?

Мама: Не переживай, все в порядке)

Хотелось бы верить. Энзо ненавидел, когда родители ссорились. На самом деле, это случалось не часто. На его памяти крупных ссор было всего три. Таких, чтобы с криками, битьем посуды и скандалом.

Но оба его родителя быстро остывали и также быстро мирились.

В том, что они любили друг друга, Энзо никогда не сомневался. Поэтому ему и не нравилось, когда они находились в состоянии холодной войны.

И если дома сейчас такая обстановка, то тащить туда еще и Оливера – безумие. Но выбора не было. Мама вчера, да и сегодня тоже, ясно дала понять, чтобы Энзо привез Кристиансена на обед.

Что ж, родительская воля – это святое.

Время уже подходило к двенадцати, и если они все же хотели успеть на обед, то, пожалуй, стоило подниматься.

Приняв душ и одевшись, Энзо спустился вниз.

Прошлой ночью они с Оливером так и не сказали друг другу ни слова. Просто разошлись по комнатам, вернувшись. И Энзо еще долго не мог уснуть, рассматривая потолок.

Сегодня же все казалось странным сном. Поэтому он решил не заморачиваться и пустить все на самотек.

Внизу царила тишина.

Оливер явно еще спал. Что ж, ему хуже. Энзо собрался готовить завтрак только на себя. Он достал упаковку яиц и пачку сливочного масла.

Кулинарные способности Энзо Лорана достались ему, к сожалению, не от лучшего представителя их семейства на этом поприще. Этьен Лоран, возможно, и был чертовски талантливым художником и дизайнером, но готовил он весьма посредственно.

Вот от него Энзо и получил свои руки-крюки.

Когда масло зашипело на раскаленной сковороде, он разбил туда три яйца и стал медитировать, пока те поджарятся.

В голове была абсолютная пустота. Энзо намеренно отгонял и игнорировал едва успевавшие зарождаться в ней мысли. Хотелось просто тишины и покоя.

А не думать, блядь, о прозрачных голубых глазах и по-девчачьи пухлых губах.

Тут дверь одной из спален, скрипнув, открылась, и в коридор вышел лохматый и заспанный Оливер. На нем были лишь одни боксеры, и он, похоже, толком еще не проснулся.

Не заметив Энзо, он побрел в сторону зала. Наверняка, курить на балкон.

Энзо сглотнул, проводив голодным взглядом его подтянутую фигуру. Джинсы не обманули, задница Кристиансена действительно была аккуратной и круглой. А на спине виднелась россыпь родинок.

Еда.

Энзо собирался есть. А не глазеть на несовершеннолетних норвежцев с говнистым характером.

Он достал тарелку и как раз успел положить на нее свой завтрак, когда услышал отборную ругать.

– Да чтоб тебя тараканы покусали!

Энзо недоуменно вскинул брови. И тут же из зала вылетел мокрый и разъяренный Оливер.

Что ж, похоже мадам Фуржо объявила ему войну. Потому что обычно к этому часу полив своих фиалок она уже заканчивала. Видимо, решила сделать исключение для такого важного гостя.

Энзо не сдержал смешка, и, похоже, только тут Оливер его заметил.

А <i>Энзо заметил</i>, что белье на застывшем в дверном проеме Кристиансене, абсолютно мокрое. И ни черта ничего не скрывало.

С трудом отведя взгляд от его паха, Энзо заставил себя посмотреть Оливеру в глаза.

– Я отравлю ее, клянусь, – слава богам, кажется, он не заметил откровенных разглядываний со стороны Энзо. Был слишком занят собственным гневом. – Крысиным ядом!

– Да зачем крысиным, – усмехнулся Энзо, отворачиваясь к своей тарелке, – можешь сцедить свой.

– Слишком много шуток про мой член, – Оливер скрестил руки на груди и, сощурившись, уставился на Энзо. – Лоран, ты такой озабоченный? Или тебе приглянулся именно мой?

– Мне в принципе нравятся члены, – Энзо пожал плечами. – Но я говорил лишь о твоем змеином яде. Это ты вечно сводишь все к шуткам ниже пояса. Кто из нас еще озабоченный.

– О, да пошел ты, – Оливер закатил глаза. И, судя по порозовевшим щекам, Энзо попал в точку. Белая кожа Кристиансена играла с ним злые шутки.

– Только после тебя, – пропел Энзо, довольный этой маленькой победой.

– Отсоси! – Оливер показал ему средний палец и, сердито топая, ушел в сторону ванной.

Как ни крути, а день начался неплохо.

***

Судя по обстановке в доме, родители не просто повздорили. Они всерьез посрались.

Конечно, мама сияла радостной улыбкой, обхаживая Оливера, предлагая ему добавки и расспрашивая о родителях. Но от внимательного взгляда Энзо ничего не укрылось.

Ни тени под глазами мамы, ни заострившееся лицо небритого, нонсенс, отца. Ни тяжелые взгляды, которые они периодически бросали друг на друга.

Энзо встревожился. Что такого могло произойти между родителями?

Эльза, сидящая у него на коленях, рассказывала о том, как прошла ее неделя. О своих друзьях в детском саду и о том, что у нее появился парень.

– Да что ты говоришь? – Энзо невольно улыбнулся. – И какой он?

– Красивый, – Эльза мечтательно закатила глаза. – Как Оливер.

Кристиансен, услышав эти слова, зарделся. Ни дать, ни взять, невинная овечка.

Он вообще вел себя невероятно скромно, едва перешагнул порог этого дома. Просто херувим в церковном хоре на воскресной мессе.

Вот только от херувима у Оливера была лишь внешность. А в церкви он бывал, дай Бог, раз в десятилетку.

Энзо бросил на него короткий взгляд и тут же отвел глаза, потому что Оливер смотрел прямо на него.