Вот черт.

Они сидели друг напротив друга. И им волей-неволей приходилось смотреть через стол. Но Энзо, как мог, пытался минимизировать зрительный контакт. Хотя бы потому, что отец, кажется, что-то заметил.

Пиздец.

– Котенок, – Энзо переключил внимание на сестру, – не хочешь показать мне свои рисунки?

– Конечно! – его сестра святая, она сразу же с энтузиазмом подхватила эту идею и спрыгнула на пол. – Пошли!

– Господа, – Энзо улыбнулся, – прошу меня простить. Но я должен уделить время моей даме сердца.

В комнате Эльзы царил творческий беспорядок. Она любила рисовать, и повсюду валялись какие-то альбомы, кисточки, палетки. Ну, и, конечно же, ее рисунки.

Усевшись прямо на пол, Энзо принялся рассматривать сокровища сестры, которая с радостью рассказывала невероятные концепты своих работ.

Для трехлетнего ребенка она, кажется, была довольно гениальна. По крайней мере, рисунки Энзо нравились. Не так, как нравится гордым родителям любая мазня их детей, а действительно нравились.

В них имелась идея и какой-то невероятный шарм.

– Вы тут? – голос отца заставил Энзо вздрогнуть. Он не ожидал, что тот пойдет за ними. – Люси и Оливер стали обсуждать музыку, а мои вкусы для них слишком ужасны, поэтому я решил сбежать.

Он улыбнулся уголком рта, но Энзо видел, что отец грустит.

– У вас все в порядке? – спросил он осторожно. Конечно, он давно вырос и в принципе мог говорить с родителями на любые темы, но некоторые они все равно обычно не обсуждали.

– Все-то ты замечаешь, – отец усмехнулся, усаживаясь на пол рядом с ними. Эльза уже отвернулась, начав рисовать. И, казалось, перестала обращать на них внимание. Умная малышка.

– Мама утром рассказала, – Энзо нервно играл с краями рисунка, который держал. – В общих чертах. Что случилось?

– Скажем так, я облажался.

– Ты?.. – видимо, в голосе Энзо послышалась такая паника, что отец поспешил его разуверить. На самом деле, он даже рассмеялся от нелепости его страха.

– Нет, идиот, – отец покачал головой. – Конечно же, я ей не изменял. И в мыслях не было. Тут дело посерьезнее. Я забыл о годовщине нашей свадьбы.

– Но ведь она только через месяц? – Энзо испытал такое облегчение, сам не осознавая, как его тяготила ссора родителей. Точнее, ее причины.

– Да, но это наша двадцатая годовщина, – отец улыбнулся. – И Люси запланировала кое-что грандиозное. А я забыл, и назначил мероприятие на те же выходные.

– И его нельзя отменить? – Энзо сочувственно усмехнулся. Он-то знал, какова бывает в гневе его мама.

– Теоретически можно, – ответил отец. – И я, конечно же, предложил это Люси. Но она встал в позу и заявила, что если я такой безалаберный, то она не хочет быть такой же и подводить столько людей. Ну, а потом, слово за слово, и в общем, нет у нас больше винного погреба.

– Да, об этом я в курсе, – Энзо с улыбкой покачал головой. – Но это фигня на самом деле. Уверен, завтра же вы помиритесь. Я уж боялся, что что-то серьезное случилось.

– Ну, по масштабам твоей мамы это очень серьезно, – отец рассмеялся, запрокинув голову. И Энзо невольно подумал, что его батя все еще чертовски красив.

Оба его родителя.

И вот наверняка мириться они будут очень по-взрослому.

– Кхм, – он откашлялся. – Вы только, когда мириться будете, третьего нам с Эльзой не заделайте. Ладно? А то наследство делить, все дела.

– Ну, ты и засранец, – отец, смеясь, шутливо отвесил ему затрещину. Но тут же опомнился и повернулся к Эльзе. – Прости, малышка, ты ничего не слышала!

– Без проблем пап, где копилка, ты знаешь, – ответила малявка, не оборачиваясь.

Вздохнув, отец поднялся, достал из заднего кармана бумажник и положил один евро в керамического розового енота с выпученными глазами.

– Какие же меркантильные дети у меня выросли, – проворчал он, подавая Энзо руку, чтобы тот поднялся. И удержал ее, когда тот встал на ноги. – Кстати, что происходит между тобой и Оливером?

– Между мной и Оливером? – приподняв брови, переспросил Энзо, пытаясь немного потянуть время.

– Да, сын, между тобой и Оливером, – отец усмехнулся, его глаза смеялись. – Мы можем повторить это еще раз десять, но лучше тебе ответить мне, чтобы за дело не взялась твоя мама.

Энзо передернуло от такой перспективы. Он обожал маму. Но та могла вычерпать чей угодно мозг чайной ложечкой, если бы захотела.

– Па, что ты хочешь услышать? – сдался он. Отец продолжал крепко сжимать его руку. И забавно, но этот жест был непросто физической поддержкой, но и в какой-то степени моральной. – Ну, он меня бесит.

– Но? – отец приподнял брови. Жест, который позаимствовал Энзо именно у него.

– Но я, кажется, его хочу, – пробормотал Энзо, отчаянно краснея. – Блядь, это максимально неловкий разговор.

– Сын, – отец вздохнул. – В сексе нет ничего неловкого. Но я хочу, чтобы ты не забывал, что ему всего семнадцать. И его родители наши друзья.

– То есть, вы были бы против наших отношений? – Энзо, сощурившись, посмотрел на отца. – Чисто теоретических.

– Конечно нет, – отец снова улыбнулся. – Если бы у тебя были чувства к нему. Но если он станет обычным развлечением на одну ночь, я буду первым, кто надерет твой зад.

– Ты так говоришь, как будто я самый бессердечный ублюдок в этой вселенной, а он – сама невинность, – Энзо начал раздражаться.

– Ты мой сын, – в глазах отца мелькнула легкая грусть. – И я был в твоем возрасте. И совершал ошибки. А Оливер, он, – на секунду замявшись, он все же продолжил, – он был увлечен тобой в юности. Довольно сильно. Если верить Лив. На самом деле, Лив не хотела отпускать его в Париж, опасаясь, что её драгоценному чаду тут просто разобьют сердце. Но Оливер уверил её, что влюбленность, которой, конечно же, не было, давно прошла. Вот только у меня есть глаза. И я видел, какие искры буквально витали в воздухе между вами.

Энзо был ошарашен.

Что? Какого черта?

Он так и стоял, вытаращив глаза, когда отец разжал их руки и похлопал его по плечу.

– Не наделай ошибок, сынок.

***

Им все же пришлось вернуться за стол.

Атмосфера там царила довольно странная и максимально неловкая.

Мама, видимо слегка раззадоренная ссорой с отцом, решила выместить раздражение тем, что вспоминала идиотские истории из детства Энзо.

– И вот, представь себе, Оливер, – похоже, эти двое спелись, потому что Кристиансен разве что его матери в рот не заглядывал, – выходит Энзо к гостям, а на нем только свитер с оленями. И все. Больше ничего.

Оливер прыснул от смеха, бросив красноречивый взгляд на Энзо. А тому оставалось только краснеть от злости и смущения.

– Ему, конечно, было всего пять, – добавила мама, – но на гостей он все равно произвел фурор.

Когда, наконец, обед закончился, мама засуетилась, собирая посуду.

– Сынок, поможешь? – обратилась она к Энзо. Тот уже собрался было встать, как его опередил Оливер.

– Я могу помочь, мне не трудно.

– Сидите оба, – решил отец, поднимаясь. – Вы сегодня гости в этом доме. Мы сами справимся, да, дорогая?

Он красноречиво посмотрел на маму, отчего та недовольно поджала губы.

Они оба направились в сторону кухни, и Энзо проводил их долгим взглядом, мысленно желая отцу удачи.

– У тебя классные предки, – поделился Оливер, делая глоток из своего бокала. В нем была минеральная вода. От вина Кристиансен отказался. Это ведь не входило в роль идеального ребенка с открытки. – Даже теряюсь, что в этом мире пошло не так, и у них родился ты.

– Даже теряюсь, как у тебя хватает наглости пускать пыль в глаза моим родителям, если они тебе так нравятся, – Энзо фыркнул и демонстративно забросил в рот оливку.

– Я не… – Оливер покраснел. – Мне они действительно нравятся. А ты меня просто бесишь. Вот и все объяснение.

– Бешу, значит? – Энзо усмехнулся, не сводя с него взгляда. – Ну-ну.