Гарри предложил ей попробовать уничтожить браслет клыком убитого им василиска. И если яд разрушил крестраж, то почему не должен разрушить тонкую цепочку браслета?

Гермиона спускалась в подземелье и молилась Годрику о том, чтобы идея Гарри сработала.

Комментарий к Глава 15. Падение

У Гермионы все артефакты вызывают триггер в виде крестража из-за Реддла, напоминаю

Мамасы к этой главе:

Если бы у Тео не было тумблера на маты в Хогвартсе: https://vm.tiktok.com/ZSdSDqokh/

Гермиона, когда читает фанфики: https://vm.tiktok.com/ZSdSDVPN8/

========== Глава 16. Повреждение ==========

Комментарий к Глава 16. Повреждение

Тонкие намеки на Томиону.

И представьте, что василиск сохранился.

Встретимся и за секунду проносится ночь,Но вечностью черной разлука обрушится вновь.Так почему же мы всё разбегаемся прочь,Зная, в каком направлении наша любовь.Порнофильмы — Я так соскучился

— Гарри, я ничего не вижу, — пожаловалась Гермиона, следуя за его спиной в темном коридоре.

Где-то на фоне мерно капала вода, пахло чем-то затхлым и крайне неприятным.

— Тише, мне страшно, — признался Гарри, и Гермиона уткнулась носом в его дрожащую спину — от него пахло хвоей и натиркой для метел — привычный запах Гарри. — Мне кажется, что вот-вот появится призрак Реддла, а следом за ним василиск, и, блядь, — Поттер впервые на ее веку выругался, — мне реально страшно, Гермиона. Мне кажется, я сейчас…

Он осел на пол и закрыл лицо руками. Гермиона кинулась к нему: он часто дышал и обливался потом, глаза, скрытые очками, смотрели будто в никуда. Она прекрасно знала это состояние — у него началась паническая атака.

Быстро достав из сумочки, что она теперь всегда носила с собой, успокаивающую настойку, Грейнджер поспешно влила в его рот весь флакон и помассировала спину успокаивающими движениями. Он притих, а затем открыл глаза и более осмысленно посмотрел в ее лицо.

— Мне уже лучше, спасибо, — прохрипел он и попытался было подняться, но гриффиндорка уверенным движением руки усадила его обратно на пол и попыталась немного причесать его спутанные темные волосы пальцами.

— Давай еще немного посидим. Вот, выпей, — она протянула ему бутылку с обычной водой, — мы никуда не торопимся. Отдохни.

Она взмахнула палочкой и произнесла согревающее заклинание. Пусть они и были в теплых свитерах миссис Уизли, в трубах Хогвартса все равно было очень зябко и будто бы обдувало ветром со всех сторон, покрывая ребят гусиной кожей.

— Я думал, что не буду реагировать… так, — он вздохнул и сделал еще один маленький глоток воды. — До сих пор вспоминаю встречу с ним здесь. Знаешь, когда я впервые увидел Реддла, я подумал: «Вау, какой крутой парень». Глупо, не правда ли?

Поттер самоуничижительно засмеялся и снял очки, протирая их кусочком выглядывающей из-под свитера форменной рубашки.

— Нет, не глупо, — Гермиона наколдовала маленький светящийся шар, и свет озарил невозможно бледное лицо Поттера, покрытое пленкой пота. — Реддл был очень красив в молодости, и от него веяло силой, уверенностью. Я видела его в крестраже, когда носила медальон. Наверное, поэтому у него было так много последователей, — фыркнула та и улыбнулась.

— Правда? — Гарри же наоборот напрягся, разглядывая подругу. — Он являлся тебе? — Гермиона кивнула. — Что этот… — он собрался и продолжил, — делал с твоим разумом? Что он показывал тебе?

Гермиона нахмурилась, с тоской вспоминая дни, когда чуть не оставила Гарри в одиночестве из-за сладкого шепота по ночам…

— Иногда он превращался в других людей и говорил то, что я хотела услышать. Обещал вернуть родителям память, — они никогда это не обсуждали ранее, — иногда он принимал образ Тео… Нотта, — исправилась она, — и извинялся передо мной, или был собой и говорил ужасно пошлые вещи, и делал тоже… и обещал пощадить, если я предам тебя. Но я справилась, в отличие от… — Гермиона застыла не в силах продолжить.

— Рон всегда был слаб перед искушениями и ревнив, но от этого он лишь более человечен, — договорил за нее Поттер и уставился на ее светящийся шарик.

— Да, ты прав, — кивнула Грейнджер. — А что было у тебя?

Щеки Гарри, казалось, побледнели еще сильнее, напоминая мел. Он застыл, как кукла без шарниров.

— Он не превращался в других людей — он был собой, всегда только собой, — Гарри снова сделал глоток воды, — жестоким, упрямым, страшным. Каждый раз он мучил меня Круциатусом или убивал во сне. Убивал вас, учителей, всех в Хогвартсе, ведя со мной попутно «душевные», по его мнению, беседы. Реддл был любителем поговорить. Медальон, кстати, прознал, что я тоже крестраж, но понял я это только недавно.

Гермиона удивленно приподняла брови. Этого она не знала. К ней Реддл приходил с широкой улыбкой и урчащим, будто вибрирующим голосом, посылающим в ее тело тысячи разрядов. Они часто обсуждали книги, учебу и магию. Когда она думала, что это сон, он будто внушал ей быть расслабленной и послушной, как под Империусом, а после безжалостно терзал ее тело своими прикосновениями и мысли — сладкими речами, заставляющими усомниться в самой себе.

— Что он еще делал?

Гарри почесал щеку и кашлянул — признаваться в таких слабостях ему было стыдно, как мужчине.

— Пытки, Гермиона. Его любимое заклятие, кроме Авады, — это Круцио и Жалящее. Но я смог узнать его лучше за все то время, проведенное в палатке, помимо воспоминаний, предоставленных Дамблдором. Этот человек был с детства не любим и одержим своим бессмертием, — он поднялся, и она встала следом, — давай. С ним покончено, а вот тебе нужно помочь. Я до сих пор не пойму мотивы Нотта. Он, кстати, не сопротивлялся, когда я его бил.

— Я тоже не понимаю его, — согласилась Гермиона, сжимая браслет рукой. — Мне кажется, что Нотт немного не понимает, что творит.

— Может, он просто не умеет по-другому? Ну, любить, — Гарри обернулся на нее. — Может, он боится отказа, или черт его знает, а? Я его не оправдываю, Гермиона, нет. — Он в панике поднял на нее ярко-зеленые глаза. — Но вдруг… если человек просто не знает, что ему можно и нельзя? Иногда желание обладать пересиливает голос разума.

— Ты сравниваешь его с Реддлом, да? Как Реддл был одержим бессмертием и не понимал и ненавидел людей, так и Нотт, ты полагаешь, может просто не понимать их?

Гарри остановился.

— Реддл… Тома Реддла нельзя было спасти — слишком поздно. Его детскую душу испортили в приюте. Дамблдор сразу разглядел в нем зло, которое только зарождалось из-за жизни в нищете и ненависти, да и нетрудно представить, как слизеринцы обходились с жалким грязнокровкой на собственном факультете, пока он не узнал о своем наследии. У этого человека была нелегкая жизнь с нанесенными травмами, плохой наследственностью и явными психическими отклонениями, которые даже пресловутая сила любви не вылечила бы. А Нотта вылечить еще можно. Ты можешь.

— А ты бы спас? — Гермиона всматривалась в его напряженное лицо.

— Да, — он кивнул, — если бы я мог, я бы его спас. И я попытался один единственный раз на вокзале Кингс-Кросс, но у меня не получилось, — он тяжело вздохнул и поправил очки. — Когда-нибудь я расскажу тебе об этом.

Они пошли вглубь трубы и остановились напротив завала. Гарри посветил Люмосом на камни и уверенно направился налево.

— Здесь должен быть лаз, — он опустил палочку и внимательно осматривал все вокруг, — мы с Роном еле протиснулись, но я боюсь делать его шире. Все может обвалиться, — он кивнул на небольшое отверстие, из которого дул еще более холодный воздух.

Гермиона опустилась коленями на мокрый пол и поползла вперед. Ей пролезть было легко, и она вылезла в огромный зал с высокими потолками. Следом, пыхтя, протиснулся Гарри и так же пораженно замер рядом с ней.

Стены окружали красивые скульптуры змей, повсюду били небольшие фонтаны, журча странными песнями, будто шипя.

— Они разговаривают друг с другом, — тихо сказал Гарри и подошел ближе к одной из статуй.

Гермиона прислушалась, и действительно: до нее дошел слабый шипящий свист, напоминающий заунывный ветер.