— А что ты можешь мне предложить, Грейнджер? — окинул ее тело жадным взглядом, особенно задерживаясь на бедрах и груди.

Извращенец.

Она поморщилась.

Он снова закурил сигарету из лежащей на бедре пачки, и Гермиона словила себя на мысли, с какой же жадностью она вдохнула этот терпкий запах. Будто бы не в силах остановиться, она сделала крохотный шажок к нему навстречу, просто чтобы лучше видеть его лицо.

— Что угодно, только сними его с меня, — она уверенно посмотрела в его темно-зеленые глаза и с мстительным удовольствием заметила глубокие мешки под ними от недосыпа, а на носу — свежую царапину.

— Я хочу непреложный обет, — произнес он вполне серьезно. — И тебя.

Она замерла. Ну, а чего, собственно, стоило ожидать от слизеринца?

Чушь, какая чушь. Следовало его просто проигнорировать и сразу идти в свою комнату.

— Нет. Я лучше поищу другого адвоката, Нотт. Британия большая, и не все должны бояться твоей фамилии.

— Если передумаешь, то обязательно дай знать! Ты в курсе, где меня найти, милая!

Она невольно усмехнулась. Чертов браслет пытался заставить ее поговорить с ним еще чуть-чуть, совсем немного.

Это было чувство, будто она долго поднималась по лестнице, а потом упала в объятья дивана на самом высоком этаже, но она заставила себя подняться в спальню, закрыть дверь — она ее не запирала — все равно он войдет, если захочет — и лечь на кровать.

Она найдет другого человека среди юристов. Возможно, не такого опытного, но неподкупного.

Единственная проблема оставалась в самом браслете, ведь главное — это доказать, что артефакт несет в себе опасность для ее жизни и разума. Гоблины должны признать его темным, потому что если нет… будет очень плохо. Она не знала, сколько еще выдержит в ритме такого напряжения.

Магловские антидепрессанты помогали не чувствовать чужих эмоций, но хватало их ненадолго — всего на пару-тройку часов, а принимать их постоянно Гермиона не хотела. Она только-только с них слезла перед самым началом обучения — из-за маленьких таблеток голова отказывалась думать, и было тяжело сосредоточиться на учебе, чего девушка не могла себе позволить в Хогвартсе.

Гермиона не хотела об этом больше размышлять и спустя десять минут провалилась в глубокий из-за недосыпа сон.

***

Поттер бил сильно и грубо, хотя Тео даже не сопротивлялся. Заслужил — нечего было с ней откровенничать так рано, но он не мог оставить ее в таком ужасном состоянии и просто уйти.

Гарри ничего у него не спрашивал и не говорил, оставил лежать одного в том же классе и быстро ушел вслед за Гермионой — герой, блять.

Тео сплюнул кровь, вправил заклинанием нос и поморщился — все очень болело, но так даже лучше, ведь его малышке сейчас больнее. Он, конечно, мог просто стереть память ей и Поттеру, но что-то заставило его этого не делать. Наверное, ее слова о неправильности происходящего, ведь он все время об этом думал. Оценивал, а правильно ли он поступил? Но тот ее отказ так сильно ударил по нему, что он не мог себя контролировать. Она смогла надавить на его больную мозоль, и он испугался, что это конец.

Но и снимать браслет просто так Нотт не собирался. Стоит ему забрать артефакт, как Гермиона дерзко ему улыбнется, попрощается и упорхнет от него в чужие объятия быстрее, чем он успеет сказать «подожди». Конечно, идея убивать всех ее ухажеров была припрятана в рукаве, но теперь она бы точно поняла, что за проклятие косит всех мужчин рядом с ней, и имя ему — Теодор Нотт.

Извиняться перед ней смысла он тоже не видел — это будет пустой тратой времени, да и, откровенно говоря, Тео совершенно не раскаивался в содеянном. Его промахом было лишь то, что браслет был заметен, — вот если бы он сделал что-то, о чем она не догадалась бы, что-то, чьи эффекты будут сильнее, быстрее и действенней, что-то, что привяжет ее к нему навсегда, но оставляя в трезвом уме лишь с усилением чувств, которое она не заметит, — вот это было бы замечательно.

Тогда бы он победил. Но это была бы легкая битва и совсем не интересная.

Он сразу же написал письмо отцу после ухода Поттера, чтобы тот отправил предупреждение во все адвокатские конторы — не работать с Гермионой Грейнджер, а также найти что-то, что поможет ему удержать ее внимание лишь на себе. Что угодно: зелье, ритуал, заклинание — лишь бы она не бросила его, чтобы он всегда мог знать, что с ней все в порядке.

Он немного жалел, что напал на нее, но это было даже горячо. У него так стоял, пока она неловко защищалась своим щитом…

Нотт усмехнулся. Он снимет браслет только после того, как найдет ему альтернативу, и никак иначе.

Он перебирал в голове разные варианты.

Непреложный обет? Она откажется, конечно. Посчитает слишком опасным. Только если он правильно сформулирует клятву, то бояться ей будет нечего. Но его желания были слишком хаотичными. Он хотел ее всю, полностью: чтобы она была ему другом, любовницей, сестрой — просто всем, чего так желают люди; чтобы она была с ним и никогда не оставила, чтобы шутила над ним и не боялась спорить, чтобы проводила с ним бессонные ночи как в постели, так и в библиотеке, чтобы родила ему наследника, а по вечерам жаловалась на разбросанные игрушки. Но как все эти желания уместить в одну-единственную короткую клятву без угрозы для ее бесценной жизни?

Да никак.

Он предложит, но она не согласится.

И будет обивать пороги заранее предупрежденных адвокатов, которые будут сокрушенно качать головой, выслушивать ее историю, а потом отказывать. Это очень подкосит уверенность малышки.

Ему нужно действовать, и он придумает, как с ней быть. Даже если придется вгрызться кому-то в глотку, он получит ее всю.

Отец, наверное, думал, что он тянет резину и просто играется. Уже давно пора было надеть на нее фамильное кольцо и потащить под венец. Но он так хотел взаимности, и он ее обязательно получит. Ведь Гермиона все равно его любит, даже без браслета на руке, просто боится своих же желаний.

Он снимет артефакт только в крайнем случае, если она поймет его, но это вряд ли случится.

Он посмотрел на закрытую дверь ее спальни и с яростью взлохматил волосы. Пойти к ней в комнату и просто стереть ей память хотелось так сильно, что он заставил себя покинуть башню старост чуть ли не бегом.

***

Гермиона написала всем своим знакомым, кто уже выпустился из Хогвартса, с просьбой посоветовать ей адвоката. Письмо от гоблинов еще не пришло, и девушка подумала, что они, скорее всего, ответят завтра, если вообще ответят.

Гоблины, как и сам банк, все еще могли держать на нее обиду после их успешного ограбления и спасения дракона, но Гарри заверил ее, что возместил все убытки в хранилище Блэков, которые теперь ему принадлежали. Только ему Гермиона рассказала все, не таясь и не выдумывая, опуская лишь интимные моменты. Поттер пообещал отвезти ее на выходных на площадь Гриммо, чтобы они могли перерыть всю черную библиотеку. И будь она проклята, если они уйдут ни с чем.

А теперь она сидела и пыталась составить письмо человеку, с которым она успела познакомиться летом во время судов. Адриан Смит — молодой разрушитель проклятий, который врезался в нее в Атриуме, затем выразил ей свое восхищение, и с которым после она выпила не одну чашечку кофе в ресторане. Он был молодым специалистом двадцати семи лет, переехавшим из Канады во время войны с Темным Лордом, и решил осесть здесь, чтобы учиться у местной ведьмы руническим расшифровкам.

Именно поэтому она и просила встречи с ним даже по нескольким причинам. Он мог помочь ей найти адвоката в другой стране, где фамилия Нотт не внушала страх, а также попробовать расшифровать всю вязь рунического рисунка на ее браслете и попытаться снять его, или хотя бы узнать все его свойства.

Дописав письмо, Гермиона кивнула Гарри, и они медленно вышли из-за гриффиндорского стола и направились в женский туалет, где обитала плакса Миртл.

— Откройся, — прошипел Гарри на парселтанге, — лестница, — и они спустились вглубь Тайной комнаты.