— Черт, Джем, — прошипел Фреш, бросаясь за ним в воду, тут же ныряя и стремительной торпедой уходя по следу чернильного облака, ставшего на дне совсем тонким, сочась из бессознательного, наглотавшегося воды монстра, которого Фреш тут же обхватил руками, утаскивая к поверхности. Дно здесь уходило под откос крутым обрывом ледникового происхождения, а потому весь путь до самого берега приходилось плыть, таща безвольного монстра над волнами, что было не так уж просто. Тяжесть тянула вниз, и Фреш едва и сам не нахлебался водой, но, наконец, вожделенная песчаная суша встретила их теплом, напитавшим ее солнцем. Фреш свалил ношу на песок, тут же прислоняя к груди череп и прислушиваясь. Не дышит. Ругнулся, чего за собой никогда не замечал, и стал ритмично нажимать на чужую грудину, выталкивая набившуюся в душу и магию тела воду, а затем, кое-как заткнув нос ПаперДжема, вдохнул рот в рот, наполняя его согретым дыханием и повторяя все вновь. К счастью парень тут же крупно вздрогнул и начал кашлять водой, с трудом ложась на бок и сотрясаясь крупной дрожью. По телу растекались дымные чернила, обжигая холодом, смешанным с озёрной водой, и не сразу пришло понимание, что вообще происходило.
— Ох, Джемми, ну ты даёшь, — Фреш сгреб дезориентированный, дрожавший комок едва не утонувшего монстра в охапку, прижимая к груди и не давая отстраниться, пока тот все ещё откашливался и потерянно таращился на плен глубины, из которого его только что вытянул старший скелет, даже потеряв свои очки где-то там, в пучине его личного страха.
— Т..т…ты с-спас-с м-мен-я, — стуча зубами пролепетал монстр, в левой глазнице которого расплылась янтарно-аквамариновым ромбом растерянность.
— И сделал бы так сколько угодно раз, глупый. Не умеешь плавать, я понял, но не таким же способом показывать? Клянусь, я чуть сам не умер только что, — голос Фреша гудел за его грудиной лёгкой обидой и самым настоящим беспокойством, а руки проходились по мокрой спине Джема, осторожно стряхивая полчища прилипших к мокрой одежде песчинок, что особенно не приносило успеха, но зато успокаивало младшего, отогревающегося в лучах солнца и объятиях того, кто был рядом всю сознательную жизнь. Внезапно чужие руки ошарашили наглым проникновением под кофту, опаляя жаром фаланг и ладоней охлажденное водой тело.
— Ааэээ, т-ты ч.. чего? — ПаперДжем начал паниковать, ощущая с какой небывалой скоростью раскрашенные цветными кляксами щеки перекрывает перламутр выдающего с головой смущения, которое Фреш с присущей ему наглостью проигнорировал.
— Спокойно, малыш, просто сниму мокрое, так быстрее согреешься, — хмыкнул старший, гипнотизируя его неприкрытым очками взглядом лиловых глаз, один из которых являл собой до странного яркую душу, но монстр плевать хотел на то, что она выдает его поднаготную не хуже, чем весь сжавшийся и странно замерший в его руках скелет. Он продолжил начатое, мягко стягивая насквозь мокрую вещь, отбрасывая ее в сторону травы холодным комком, глядя на темно-оливковый разлет тонких костей рядом с собой, смутно понимая, что одна рука все ещё лежит на голом изгибе муаровых на ощупь позвонков. ПиДжи даже дыхание задержал, не зная, что в омутах яркого пурпура глазниц изменение ромба на мягкий изгиб янтарного сердечка не остался незамеченным тем, чья душа в ответ на этот его взгляд чуть качнулась ближе, впечатленная таким милым, нежным зрелищем.
— Джемми~, дыши~, — певуче и тихо протянул Фреш, улыбаясь обезоруживающе ласково, отчего монстр сердито выдохнул, смаргивая наваждение и нехотя отводя взгляд к стволам прогретых летним дыханием сосен. Но его собственная душа упрямо светилась остроконечной звездой-кристаллом, подмигивая Фрешу, заметившему этот признак явной симпатии, которую тот подозревал как минимум последние полгода, и этот знак, который ПиДжи всеми силами прятал за колючим характером, высокий монстр воспринял неплохим намеком, чтобы начать вести себя смелее.
— Скажешь кому-нибудь, я тебя убью, — проворчал успокаивающийся темный скелет, собираясь отправиться домой, что стоял на холме прямо над ними, чтобы переодеться и, возможно, самую малость сбежать от того, как Фреш до странного приятно поглаживал мягкие сочленения его позвонков.
— Скажу о чем именно, не уточнишь? Об этом? — хитро спросил лиловоглазый, нажимая на особо чувствительное пятно на пояснице, — или об этом? — проурчал он довольно, быстро наклоняясь и коротко целуя в уголок рта, полностью выбив этим из ПиДжи способность воспроизводить речь. Ожидаемо, но он вырвался, встав на негнущихся ногах и спешно убежал домой, оставив сидящего на коленях в песке пляжа Фреша одного, провожавшего его пристальным взглядом странных глаз.
В безопасном окружении комнаты, в которой ПиДжи жил, останавливаясь погостить у Фреша, парень перевел дыхание, касаясь черепа в месте касания поцелуя, плавно стекая по закрытой двери спиной, беспомощно вытягивая ноги на ровном полу, покрытом мягким ворсом ковра всех оттенков радуги. Душа вращалась юлой, отблескивая солнечными искрами на темный бархат тонких ребер, не желая останавливать бурливший внутри водоворот эмоций, среди которых явственно кололась горячими иглами не просто привязанность, корнями уходящая в детство, где Фреш был сильным и впечатляющим для него авторитетом. О, нет, это былое чувство обросло новыми, крепкими стеблями уже совсем других чувств, основным стержнем которого была преданная любовь, которую монстр боялся показывать ничуть не меньше, чем боязнь воды…
Впервые он не знал, как себя вести дальше.
Зато прекрасно знал Фреш, спокойно вернувшийся в дом, предусмотрительно закинув в стирку все мокрые и запачканные вещи, невозмутимо доставая из холодильника, неприлично обросшего магнитиками, курицу и газировку, планируя как следует пообедать. На аппетитный запах разогретой в микроволновке пищи несмело высунулся чуть успокоившийся и подгоняемый голодом ПиДжи, но вместо ожидаемых реплик Фреш бросил на него безразличный взгляд и снова отвлекся на телевизор, что включил только что, больше интересуясь вкусным крылышком, чем парнем. Тот, в свою очередь, несколько удивился такому равнодушию, но ничего не сказал. Но когда Фреш даже никак не прокомментировал его выбор обеда, над чем не упускал ни единого случая подшутить, то и вовсе ощутил резкий толчок страха, отразившийся в глазнице опасливым кругом колец жёлтого и сапфирового. Фреш доел свою порцию неспешно и долго, с наслаждением напившись колы и, пожелав парню приятного аппетита, покинул его удивлённое общество, пряча свою хитрую улыбку понимания, что Джем попался, и ждать осталось совсем немного.
Старший монстр оказался до небывалого проницателен: слишком хорошо он знал маленького монстра, не зря возился с ним в детстве. И когда тот вырос на его глазах, то душа Фреша стала отзываться на его колючее присутствие тяжестью и зудящим чувством желания быть ближе, чем просто друг.
Быть частью его жизни и его самого…
Вечером Фреш прогуливался возле дома, наслаждаясь теплом сумерек, в которых его глаза сверкали дымкой, что медленно текла из глазниц едва видимым королевским пурпуром его магии, выдавая в нем эту особенность, становившуюся чуть заметнее в полумраке. Лёгкая досада, что любимые очки утонули тут же заикнулась, не достигнув конца, когда другая мысль заняла в нем все остальное. Он спас ПиДжи от верной смерти, и теперь не хотелось терять его из виду. Вся эта милая провокация ему вдруг показалась глупостью: захотелось вернуться в дом, поговорить, как раньше, поизводить безобидными шутками, дотронуться, смотреть неотрывно, как он ест что-то странное, вроде морепродуктов, вперемешку с мясом в каком-то несочетаемо сладком соусе… Быть рядом… И, когда с тяжёлым вздохом, скелет уже хотел идти обратно, как, развернувшись, столкнулся с влетевшим в него темным комком меньшего монстра, явно бежавшего от дома.
— Воу, Джемми, ты чего? — он изумлённо расставил руки, не веря, что тот вцепился в него с объятиями, отчаянно жмурясь и пряча глаза. И судя по тому, что в одном он заметил форму капли, парень был очень расстроен.
