Даже когда свет снова включился, монстры, кажется, не замечали ничего вокруг, слишком увлечённые друг другом, срываясь на грубость и следом утопая в нежности, будто заглаживая вину, а может просто восстанавливали силы перед новым погружением в океан темпераментности, которой обладали оба. Нравилось, кружило голову, дурманило. Им было так хорошо вместе, что прожитое до того момента время показалось до смешного потраченным впустую. И они наверстывали. Всеми силами. То просто находясь вместе, в обнимку глядя передачу, над которой хохотали до слез. То едва ли не с порога после долгих провокаций на улице, бросаясь в омут страстной и пылкой пламенности чувства, глубоко взаимного и крепкого настолько, что ни один страх и рядом не стоял, вырываясь с корнем желанием любить.
Комментарий к Это просто кетчуп [Рэд/Санс]
Если что, вы все ещё можете предлагать слэш-пейринги в этот сборник, и если мне приглянется, то я с удовольствием напишу ^_^
https://vk.com/fantasmasofyoursoul — группа автора.
========== Простор — это твоя свобода [Инк/Найтмер] ==========
Создавать шедевр, имея страх, в котором могло бы родиться самое прекрасное вдохновение и произведение искусства, едва ли возможно. Но так хотелось… Влекло, томило… Терзало тем, как близко было это счастье и одновременно недосягаемо. Будто стеклом отделяя носителя этой боязни от заветной цели, на корню рубя все попытки достичь её. На полпути… На расстоянии одного шага, перед порталом в мир, где ветром крылся бесконечный простор огромного, открытого пространства. Такого обнаженного и бесконечно уязвляющего, что у монстра, стоявшего около него в нерешительности, предательски дрожали колени, а в глазах расплывались кобальтовые фигурки боязни пересечь этот барьер.
— Ладно, Инк… Ты сможешь, — подбадривал он себя, заминая в руках альбом и карандаш, словно они были не инструментами для написания шедевра его мечты, а талисманами, призванными избавить от агорафобии{?}[Боязнь открытых пространств], скребшей линованные узорами кости коготками паники. И не избавиться от ее хватки ничем: защищать вселенные нужда отпала многие годы назад, когда всем просто наскучило вести борьбу за то, что регулировало себя и самостоятельно, а потому, постепенно, пусть и не сразу, все каверзы конфликтов улеглись мягкими волнами. Кто-то нашел родственную душу, кто-то восстановил былые кровные связи, кто-то нашел себя, осев в новых мирах. И лишь Инк, как он сам думал, остался один одинешенек, путешествуя по мирам в поисках своего места, да так ничего и не отыскал, начав забывать, чего вообще стремился достичь, и стоило ли оно того. Может… Ему и не нужно было продолжать, дав страху загубить его никому больше ненужный талант?
Шаг.
Инк, оставив кисть, с которой до того не расставался, сделал его, окунув себя в пучину собственного ужаса, от которого тут же сжало все его существо и душу, чье существование он упорно и успешно скрывал от всех, не дав никому повода думать об уязвимости и усомниться в его силе. Пальцы задрожали так сильно, что выронили бумагу и карандаш — последний исчез в траве, куда на колени рухнул Инк, сдавливаемый простором купола неба, тяжесть которого прижимала его к земле, ниже и ниже, заставляя сжаться в густом поле дикого вереска комочком жалкой слабости, едва не теряя от нее же сознания.
В таком виде, привлеченный таким отчаянием, его нашел Найтмер, озадаченный тем, что тот, кого, как он думал, неплохо успел узнать, мог испытывать настолько гнетущие эмоции, не присущие обыкновенно его неуемному энтузиазму и любознательности, которую Негатив втайне лелеял, как нечто особенно приятное, что было странным для того, кто больше походил на роль извечного страдания. Хотя по факту, от других монстров мало чем отличался, особенно теперь, закопав топор вражды многие годы тому назад. И жалкий вид Художника тронул его чувством жмущей тоской сочувствия. Сколько раз он сам испытывал подобное, ощущая отвращение к себе настолько сильное, что не мог смотреть в зеркало, разбив все до единого и больше никогда ни в одно не посмотревшись.
Инк затих слишком подозрительно, и Найтмер шагнул, сокращая расстояние к обмякшему телу и не ощущая больше ничего. Оборвалась нить эмоций, пустив по векторам холодом неприятное чувство собственного страха, невесть откуда взявшегося, и это подстегнуло опуститься рядом, в заросли жёстких отцветающих стеблей, тронув тепло скрытых одеждой костей. Живой, но лишился чувств от переизбытка такого потока пожиравшего его ужаса. Хотелось узнать, в чем была причина, и Кошмар, подхватив монстра под коленями и лопатками векторами, поколебался, прежде, чем поднять и притянуть к себе, унося неожиданную ношу в дом мира, где обосновался давно, отыскав до странного понравившийся, в котором царил баланс эмоций, выбрав и обжив дом на берегу стлавшегося тихой ночью океана.
Бесчувственный скелетик был значительно меньше него, лёгкий и сейчас такой беззащитный, что Кошмар не сразу уложил его на диване, всматриваясь в лицо, которое вблизи видел давно. Хотя наблюдать издали ему никто не запрещал, чем тот безнаказанно и бесстыдно пользовался. Почему? Он и сам толком не знал, да и не задавался вопросом — наблюдал и всё тут. Хрупкие плечи за жизнь перенесли многое, и Найтмер видел это как никто другой. Чувствовал то, чего не мог даже Дрим, а потому…
Знал, что у Инка есть душа, которую тот прятал от остальных.
Инк быстро начал приходить в себя, что-то сдавленно пробормотав, а затем, вспомнив ужас давящего простора, испуганно распахнул глаза, но вместо бесконечных, открытых полей увидел над собой нефтяные изгибы щупалец и темную, океаническую бирюзу глаза, пристально смотревшего в упор с лёгкой тенью интереса на лице.
— Н… Найтмер? А… Э… Как? — Художник потерянно заозирался, пытаясь встать, отпрянуть или хотя бы взглядом найти, где можно было бы спрятаться, все ещё опасаясь Кошмара, хотя тот за все время былой вражды единственный, кто никогда не тронул Инка, и осознавать подобное было не только необычно, но и самую чуточку страшно.
— Спокойно, мелкий, — монстр лозой толкнул скелетика обратно на диван, не позволяя вставать раньше времени, будучи не совсем уверенным, что с монстром все было хорошо, — ты почему там лежал подбитой птицей? — взгляд чуть сузился, пригвоздив к месту и требуя ответа. Кошмар попутно перебирал эмоции Художника, будто пластинки, собранные в коллекцию пересматривал. Медленно и бережно, каждую осязая смутным вкусом, каждый из которых ему несомненно понравился.
— Ам… Я рисовать пришел, — неловко улыбнулся монстр, незаметно отодвигаясь подальше, наивно полагая, что Кошмар мог узнать о его душе и за обман наказать весьма жестоко, хотя на самом деле Хранитель Вселенных отчаянно хотел бы не иметь больше никаких тайн.
— Ты меня за дурака держишь? — вектор сургучной змеёй скользнул на тело Инка, закрутившись петлями весьма грозно и красноречиво, отчего беззащитному скелету едва ли не поплохело: отвык от боли, сражений и мук совести, даже зажмурился в страхе, ожидая переломов, но вместо этого Кошмар лишь хмыкнул, спокойно оглаживая бока Инка лозой, не причиняя никаких страданий, — ну же, отвечай, Инк. Мне просто интересно.
— Мм… Ну… Я просто хотел сделать набросок места, которого… больше всего боюсь, — голос Художника надломился, а свой стыдливый взгляд темно-лиловых клякс, смешанных с синевой печали он отвёл, ощущая, как с головой пожирает чувство стыда и позора. Но вместо насмешек его лишь снисходительно и сочувственно сжали лозами, почти обнимая, чем Инка несомненно удалось удивить и пустить по костям странное чувство удовольствия и уюта от такого жеста участливости.
— А ты смелый – пойти на встречу с собственным страхом лицом к лицу. Маленький, но храбрый, — тягуче улыбнулся Кошмар, обнажив белоснежный оскал улыбки и жмуря бирюзу глаза, — мог бы меня попросить пойти с тобой, чтобы поглотить твой страх, а ты бы сделал, что желал.
